Марина сидела в душном зале районного суда в центре Москвы, сжимая в руках потрёпанную сумку. За окном шумел Садовое кольцо, а здесь, в комнате с облупившейся краской и старыми деревянными скамьями, решалась её судьба. Её муж, Дмитрий, бывший инженер, а ныне успешный владелец небольшой IT-фирмы, сидел напротив, рядом с ней – Алина, его молодая ассистентка, ставшая любовницей. Они перешептывались, и Алина иногда хихикала, прикрывая рот ладонью. Дмитрий ухмылялся, глядя на Марину с жалостью, как на старую мебель, которую пора выкинуть.
– Ваша честь, моя клиентка требует половину бизнеса, но она не вкладывала в него ни копейки, – заявил адвокат Дмитрия, высокий мужчина в дорогом костюме от Bosco, с фамилией Козлов. Он говорил уверенно, размахивая папкой с документами. – Госпожа Иванова была домохозяйкой, растила дочь, пока господин Петров развивал компанию. Это его заслуга.
Марина почувствовала, как горло сжимается. Она помнила, как в 90-е, когда Дмитрий только начинал, она работала на двух работах – учителем в школе и репетитором, – чтобы он мог купить первый компьютер. Потом, когда родилась Даша, она ушла с работы, но продолжала помогать: вела бухгалтерию дома, отвечала на звонки, даже ездила в налоговую с отчётами. А теперь – "домохозяйка". Ложь резала, как нож.
Алина наклонилась к Дмитрию и что-то прошептала. Он рассмеялся тихо, но достаточно громко, чтобы Марина услышала. Судья, женщина средних лет с усталыми глазами, постучала карандашом по столу.
– Тише в зале. Продолжим. Есть ли у истца доказательства вклада в бизнес?
Адвокат Марины, скромный парень из бесплатной юридической помощи, по имени Алексей, кивнул.
– Да, ваша честь. Мы предоставили чеки, выписки из банка за 2000-е годы. Плюс свидетельства соседей и бывших коллег.
Козлов фыркнул.
– Это смешно. Старые бумажки? Господин Петров развивал фирму сам. А теперь жена хочет откусить кусок, потому что не может смириться с разводом.
Дмитрий кивнул, а Алина снова хихикнула, поправляя бриллиантовое колье – подарок от него, наверное. Марина знала: оно куплено на деньги от контракта с госзаказом, который она помогла оформить, сидя ночами за документами.
– Кроме того, мы просим опеку над дочерью Даше, – продолжил Козлов. – Мать в депрессии, нестабильна. Ребёнку нужна нормальная семья.
Смех Алины стал открытым. Она прижалась к Дмитрию, и он обнял её за плечи. Прямо в суде. Марина почувствовала, как слёзы наворачиваются, но сглотнула. Не сейчас.
Судья вздохнула.
– У нас есть показания ребёнка. Даша Петрова, десять лет. Беседа с психологом.
Козлов улыбнулся самодовольно.
– Конечно. Наша девочка любит отца. Читайте.
Судья надела очки и начала монотонно:
– Психолог: "Даша, расскажи о маме и папе". Ответ: "Мама всегда со мной. Читает книжки, помогает с уроками. Папа... он с тётей Алиной. Они говорят, что мама плохая, потому что кричит. Но мама кричит, когда папа не приходит домой".
Дмитрий напрягся. Алина перестала улыбаться.
– Продолжим: "Что тётя Алина говорит о маме?" – "Говорит, что мама лентяйка, сидит дома и ничего не делает. Но это неправда. Мама работает на фрилансе, рисует картинки для сайтов. А папа дарит тёте Алине подарки, а мне – только на день рождения".
Алина побледнела, вцепившись в руку Дмитрия. Козлов вскочил:
– Протест! Ребёнок мог нафантазировать! Или мать научила!
Судья строго посмотрела.
– Сидите. Продолжение: "Папа сказал, что если я скажу в суде, что хочу жить с ним, то купит мне новый планшет. А если с мамой – то я плохая дочь".
Зал замер. Дмитрий смотрел в пол, лицо красное. Алина шептала: "Это не так..."
Марина почувствовала облегчение. Даша не солгала. Она просто рассказала правду, как учила мама.
Суд не решил опеку сразу. Назначили экспертизу. Но в коридоре Дмитрий подошёл, злой.
– Ты настроила её против меня!
– Нет, Дима. Ты сам это сделал, когда начал врать.
– Давай по-хорошему. Забирай квартиру, я дам алименты. Опека – пополам.
Раньше Марина бы согласилась. Но теперь – нет.
– Я хочу половину фирмы. И полную опеку.
Он рассмеялся зло.
– Никогда. У меня связи, я раздавлю тебя.
Алина стояла рядом, глядя волком.
В выходные Марина должна была забрать Дашу из их новой квартиры в элитном ЖК на Рублёвке. Но дверь открыла Алина в шортах и топе.
– Даша не хочет к тебе. Она боится.
– Позови её!
Из комнаты вышел Дмитрий.
– Мы поговорили. Ей лучше с нами. Ты её травишь.
Марина услышала из-за двери плач Даши.
– Мама!
Но Алина закрыла дверь.
– Иди, или вызову охрану.
Марина ушла, дрожа. Дома она открыла старый сейф в гараже – там, где Дмитрий хранил "старые хлам". Флешка с паролем – дата их свадьбы. На ней – сканы: двойная бухгалтерия, уклонение от налогов через подставные фирмы, откаты за госконтракты.
Она позвонила Алексею.
– У меня доказательства. Уголовка.
– Это серьёзно. ФНС заинтересуется.
На следующем заседании Алексей положил папку.
– Новые документы: налоговые схемы, оффшоры.
Дмитрий позеленел. Алина заплакала.
Козлов запротестовал, но судья взяла паузу.
В коридоре Козлов подошёл:
– Мировая? Семьдесят процентов фирмы тебе, опека полная.
Марина кивнула.
Через месяц она сидела с Дашей в их старой квартире. Девочка рисовала.
– Мама, папа плохой?
– Нет, солнышко. Просто ошибся.
Эпилог. Три года спустя.
Марина управляла своей дизайн-студией – на деньги от продажи доли фирмы. Дмитрий работал менеджером в чужой компании, Алина ушла к другому. Марина не злилась. Она жила: гуляла с Дашей по ВДНХ, ездила в Питер на поезде. Жизнь без теней.
