Марина Максимовна стояла у окна, рассеянно помешивая остывший капучино в любимой фарфоровой чашке.
Женщина внимательно наблюдала, как дочь с зятем выгружают из потрепанного такси коробки и сумки.
Катя что-то весело говорила Андрею, то и дело поправляя выбившуюся из хвоста прядь волос. Тот неловко улыбался в ответ, неуклюже балансируя с большой картонной коробкой, на которой красовалась надпись "Хрупкое", написанная размашистым Катиным почерком.
"Как школьники, честное слово", – подумала Марина Максимовна, поджав губы и машинально одёргивая безупречно отглаженную блузку.
Женщина до сих пор не могла смириться с выбором дочери.
Катя была умницей, красавицей, с красным дипломом экономического университета.
Сколько перспективных женихов крутилось вокруг нее! Не счесть! И сын партнера по бизнесу, и молодой перспективный адвокат. А кого выбрала?
Охранника в торговом центре!
Да, может Андрей был и неплохим парнем, но какие с ним перспективы? Съемная однушка на окраине, подработки в свободное время грузчиком, мечты о повышении до старшего смены.
О чем думала эта девочка???
Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стояла раскрасневшаяся Катя в своем потертом джинсовом комбинезоне:
– Мам, мы тут... можно?
– Проходите уже, – мать посторонилась, пропуская молодых. – Комната готова, бельё свежее постелила. И шторы новые повесила, как ты любишь – с цветочным принтом.
– Спасибо, Марина Максимовна, – Андрей аккуратно поставил коробку в прихожей, неловко переминаясь с ноги на ногу на дорогой итальянской плитке. – Мы ненадолго, правда. Вот накопим на первый взнос…
"Ненадолго... как же", – мысленно усмехнулась женщина, глядя на его потертые джинсы и старую футболку с логотипом какой-то рок-группы. С его-то зарплатой в 45 тысяч они лет десять будут копить на однушку в Подмосковье.
Весь вечер Марина Максимовна наблюдала, как молодые обустраиваются в гостевой комнате.
Катя то и дело забегала на кухню, что-то щебетала, смеялась. Такая счастливая, такая... беззаботная. Совсем как Михаил когда-то.
Муж до конца своих дней оставался для неё загадкой. Он был талантливым музыкантом, души не чаявшим в своих учениках, но начисто лишенным амбиций.
Когда в девяностые всё рушилось, Марина Максимовна решилась уйти из налоговой и открыть свой бизнес. Супруг только покачал головой:
"Зачем тебе это? Живём же как-то".
"Как-то" её не устраивало. Она хотела большего: для себя, для семьи, для Катюши.
Крутилась как белка в колесе: открывала магазины, решала проблемы...
Муж продолжал преподавать в своей музыкалке за копейки, а дочь, увы, росла похожей на отца: витающей в облаках и далекой от реальной жизни.
Когда Миша умер от инфаркта прямо на работе, во время урока с любимой ученицей, Катя словно отгородилась от матери невидимой стеной.
Дочь никогда ничего не говорила прямо, но Марина Максимовна чувствовала, что она винит во всем ее: что "довела" отца своими вечными претензиями, своим бизнесом, своим стремлением к лучшей жизни.
Последний их разговор с мужем был как раз о том, что нужно брать кредит на четвертый магазин. В тот день между ними произошла жуткая ссора. Женщина не любила об этом вспоминать…
И вот теперь история повторялась. Катя выбрала себе такого же простого парня, как ее отец.
Марина Максимовна смотрела в окно кухни на вечерний город, на огни витрин своих магазинов вдалеке.
За что боролась? Ради чего всё это?
– Мам, – Катя зашла на кухню и обняла её сзади, – спасибо, что разрешила нам пожить у тебя. Мы правда постараемся быстрее накопить на первый взнос и съехать.
– Живите, – мать похлопала дочь по руке. – Ты же знаешь, что я всегда хотела для тебя лучшего.
– Знаю, мам. Просто у каждого своё понимание "лучшего".
Марина Максимовна промолчала.
Что тут скажешь? Дочь выбрала свой путь. Остаётся только надеяться, что она не пожалеет об этом выборе.
***
Прошло три месяца с момента переезда молодых.
Марина Максимовна старалась не вмешиваться в их жизнь, хотя порой это стоило ей неимоверных усилий. Особенно когда она видела, как Катя перебирает на кухне пакеты с "акционными" продуктами или штопает колготки. Раньше она просто выбрасывала порванные вещи и покупала новые.
Однажды утром, когда молодые уже ушли на работу, она заглянула в их комнату.
На столике у зеркала лежала дешёвая тушь из "Магнита", потрёпанная пудреница, блеск для губ какой-то неизвестной марки.
Раньше у ее дочери была целая коллекция люксовой косметики. Мать регулярно привозила ей подарки из европейских командировок.
В шкафу висело несколько простеньких платьев с рынка, застиранные футболки, джинсы из масс-маркета.
Марина Максимовна провела рукой по вешалкам, вспоминая, как раньше водила дочь по бутикам, как та примеряла дизайнерские наряды, как сияли ее глаза при виде новой сумочки…
На кухне в холодильнике лежали сосиски, пельмени, дешевый творог. Никаких любимых Катиных йогуртов, экзотических фруктов и свежевыжатых соков.
Марина Максимовна не выдержала и заказала доставку из премиального супермаркета: манго, авокадо, органические йогурты, любимый Катин швейцарский шоколад. И положила все на полку молодых супругов.
Вечером дочь всплеснула руками:
– Мам, ну зачем? Я помню, о чем мы договаривались…
– Ни о чем мы не договаривались. Я у себя дома покупаю, что хочу.
– Спасибо, конечно... – дочь смущённо улыбнулась и тут же отрезала половину манго для мужа.
Мать лишь незаметно улыбнулась, отчаянно покачав головой.
Но больше всего Марину Максимовну беспокоили перешептывания супругов по ночам.
Стены в квартире были тонкие, и она невольно слышала их "тихие" ссоры.
– Кать, ну куда тебе новые сапоги? У тебя же прошлогодние целые…
– Андрей, они уже разваливаются! Я же не прошу какие-то брендовые, просто обычные зимние сапоги!
– Давай потерпим до следующей зарплаты? Сейчас каждая копейка на счету…
– До следующей зарплаты ты придумаешь новую причину отказать.
Или еще один конфликт:
– Милый, давай сходим в кино? Премьера же…
– Полторы тысячи на двоих? Лучше в копилку на квартиру положим.
– Мы уже три месяца никуда не выходили!
– Потерпи немного. Вот накопим и будем ходить куда захочешь.
Марина Максимовна кусала губы, слушая эти разговоры. Её успешная, красивая дочь превращалась в какую-то серую мышь, считающую копейки.
И ради чего? Ради призрачной мечты о собственном жилье, на которое они будут копить ещё годы? Или ради любви, которая через пару лет такой жизни исчезнет как дым? А если дети пойдут…
Женщина не выдержала и положила дочери в сумку конверт с деньгами: просто так, "на мелочи".
Но вечером Катя вернула конверт:
– Мам, спасибо, но мы справимся сами.
– Катя, но это же глупо! Я твоя мать, я хочу помочь.
– Андрей против. Он хочет, чтобы мы всего добились сами.
– А ты? Чего хочешь ты?
– Я хочу, чтобы он чувствовал себя мужчиной, способным обеспечить семью.
"Чувствовал себя мужчиной! – мысленно передразнила Марина Максимовна. – А то, что жена превращается в замарашку, его не волнует?"
Утром она случайно услышала, как Катя разговаривает по телефону с подругой:
– Нет, Лен, я пока не могу искать работу получше. Андрей против. Говорит, что новая работа это риск, а нам нельзя рисковать, пока копим на квартиру.
Марина Максимовна похолодела.
Её дочь, с её-то образованием и потенциалом, застряла в должности рядового бухгалтера только потому, что муж не разрешает ей развиваться. Это какой-то нонсенс! Хотя нет… не так.
Это был всего лишь осознанный выбор ее дочери.
***
Последние дни Марина Максимовна все чаще ловила себя на противоречивых мыслях. Хотелось одновременно и проучить дочь, и крепко обнять.
Особенно когда видела, как та в магазине подолгу разглядывает ценники на сыр или откладывает обратно приглянувшуюся футболку.
"В конце концов, я же не вечная, – думала женщина по вечерам, листая документы на недвижимость. – Три квартиры, магазины... Для кого всё это? Может просто взять и подарить им жильё на день рождения Кати? Пусть живут как люди”.
Чем больше она об этом думала, тем правильнее казалась эта идея.
Да, Андрей не блистал амбициями, но и извергом вроде не был: не пил, работал. А Катюша была счастлива, пусть и по-своему...
Женщина уже начала прикидывать, какую из квартир лучше отдать молодым, когда в их доме появилась сватья. Людмила Петровна заявилась якобы помогать с подготовкой к празднику, но с порога начала раздражать хозяйку своими манерами.
Эта женщина всегда вызывала у Марины Максимовны смесь недоумения и неприязни. Обычная кассирша из "Пятёрочки", живёт в обшарпанной однушке, но держалась так, будто как минимум занимала должность директора сети супермаркетов. И главное – постоянно всех поучала.
Марина Максимовна краем уха слушала их разговор с Катей на кухне, машинально протирая бокалы, пока не уловила что-то про уборку.
– Конечно, Людмила Петровна, я всё успею! И у вас прибраться, и котлет наготовить на неделю, – донёсся голос дочери.
Женщина крепко сжала в руке бокал.
– Что значит прибраться и наготовить? Ты что ль…
– А вы не знали? – Людмила Петровна расплылась в торжествующей улыбке. – Катенька каждую неделю ко мне приходит, убирается, стирает, готовит. Как любая порядочная невестка!
Марина Максимовна онемела. Её дочь с красным дипломом престижного вуза драит полы в хрущёвке этой... этой...
– И платье на праздник я тебе подобрала, – продолжала тем временем сватья. – В секонд-хенде нашла. Скромное такое, закрытое. А то это твое синее больно вызывающее.
Марина Максимовна замерла от шока, не в силах даже сделать вдох. Её Катю, её девочку, которая с детства носила лучшие вещи, теперь одевают в чужие обноски?
Это просто не могло быть правдой!
Но больше всего женщину потрясло даже не это. А то, как Катя смотрела на свекровь. С каким-то щенячьим обожанием, ловя каждое её слово.
Та что-то рассказывала о своей работе в магазине, какие-то банальные истории про склочных покупателей, а Катя внимательно слушала, поддакивала, подливала свекрови чай.
– Представляете, Людмила Петровна, а я вчера ваш рецепт капустных котлет попробовала, – защебетала дочь. – Такие вкусные получились! Андрюша два раза добавку просил.
– Конечно, вкусные! – важно кивнула гостья. – Я этому рецепту еще от своей свекрови научилась. Вот раньше женщины умели готовить, не то что сейчас… всё из пакетиков да полуфабрикаты. Лентяйки! Но ты у меня такой не будешь!
"Господи, – думала Марина Максимовна, удивленно смотря на дочь. – Да что с ней случилось? Где моя Катя, которая обожала суши и морепродукты? Которая училась готовить ризотто по итальянским роликам? Которая любила достойную жизнь!”
– Мам, представляешь, – Катя повернулась к ней, сияя глазами, – Людмила Петровна обещала научить меня вязать! У неё такие красивые салфетки получаются...
– Да-да, – подхватила сватья. – Женщина должна уметь рукодельничать. А то сейчас все только в телефонах сидят. Вот я Катеньке и говорю, что никаких этих ваших соцсетей, чтобы я не видела! Только полезные дела!
Марина Максимовна молча наблюдала, как дочь согласно кивает в ответ на эту чушь. Как благодарно улыбается. Как заботливо подкладывает свекрови печенье. Между прочим, купленное на деньги матери.
– А еще, – Людмила Петровна понизила голос до заговорщицкого шепота, – я тебе, Катюша, свой особый рецепт засолки огурцов передам. Но только тебе! Потому что вижу, что ты настоящей хозяйкой станешь. Не то что некоторые...
И тут Катя выдала то, от чего у Марины Максимовны задрожали руки:
– Спасибо, Людмила Петровна! Знаете, я так рада, что у меня теперь есть вы... Вы столькому меня учите, заботитесь... Я вас очень люблю!
***
День рождения Кати решили отмечать в новом городском кафе.
Марина Максимовна настояла на этом сама:
“Не будет никаких посиделок на кухне. Всё должно быть красиво!”
Она же взяла на себя основные расходы, хотя дочь пыталась возражать.
– Мам, спасибо тебе огромное, – Катя обняла мать перед началом праздника. – Ты столько для меня делаешь...
"Если бы ты действительно это понимала", – подумала Марина Максимовна, но промолчала.
После того разговора со свекровью дочери на душе было тяжело, но она решила не портить Кате праздник. Успеется еще поговорить.
Гости начали собираться к шести: Катины подруги с мужьями, коллеги, родственники Андрея...
Марина Максимовна наблюдала за дочерью. Она выглядела сногсшибательно в своем новом платье (которое, слава богу, удалось уговорить её купить в нормальном магазине, а не в секонде).
Но что-то было не так.
Катя словно намеренно не отходила от свекрови. То держала её за руку, то подкладывала закуски, то знакомила с гостями:
– А это Людмила Петровна, мы с ней так близки... Она научила меня готовить настоящий борщ! Представляете?
Свекровь цвела от удовольствия, важно кивала и раздавала указания:
– Катенька, не налегай на торт, фигуру испортишь... И бокал держи аккуратнее, я тебя учила...
А Катя... Катя слушалась. Улыбалась. Благодарно кивала. Будто какая-то послушная ученица перед строгой учительницей.
Марина Максимовна смотрела на это и чувствовала, как внутри всё сжимается от боли.
Она вспоминала, как возила маленькую Катю по лучшим детским врачам, как искала репетиторов, как просиживала ночами над ее школьными проектами... Как отправляла на учёбу в Англию и помогала с дипломом...
А что теперь? Теперь её дочь смотрит щенячьими глазами на женщину, которая учит её экономить на колготках и консервировать огурцы.
Но самое страшное случилось, когда начались тосты.
Катя встала, держа бокал шампанского, и уверенно промолвила:
– Я хочу сказать особые слова человеку, который стал для меня очень важным и дорогим…
Марина Максимовна подняла глаза на дочь.
Неужели?
– Мама Люда, – Катя повернулась к свекрови, – вы удивительная женщина! Вы заменили мне мать, вы научили меня стольким важным вещам... Вы полностью покорили моё сердце!
В зале захлопали.
Андрей сиял, глядя на жену. Людмила Петровна промокала слезу кружевным платочком. А Марина Максимовна...
Марина Максимовна встала из-за стола, стараясь двигаться как можно незаметнее. Никто не обратил внимания на нее внимания. Все были увлечены речью именинницы, которая продолжала расхваливать свою "вторую маму".
В туалете кафе женщина долго смотрела на своё отражение в зеркале.
Что она сделала не так? Где ошиблась? Почему её родная дочь...
Она тихо вышла через служебный вход, даже не попрощавшись. В конце концов, раз у Кати теперь есть "настоящая" мать, её присутствие на празднике явно необязательно.
***
После дня рождения Марина Максимовна взяла отгул. Сидела дома, пила кофе и безразлично смотрела в окно.
К вечеру позвонила риэлтер на счет переоформления квартиры на Катю.
Женщина сбросила звонок и быстро написала:
"Переоформление отменяется. Решение окончательное".
Когда через два дня молодые вернулись домой, мать категорично заявила:
– Мне нужно сделать ремонт. Серьёзный, с перепланировкой. Придётся вам съехать.
Катя побледнела:
– Прямо сейчас? Но мы же…
– У тебя есть настоящая, любимая мама. Уверена, она будет счастлива приютить вас! И денег тебе даст на первый взнос!
Супруги собрали вещи за пять дней. Андрей угрюмо таскал коробки, Катя пыталась поговорить с матерью, но Марина Максимовна была непреклонна.
Вечером, когда за ними закрылась дверь, она достала из шкафа папку с документами. Полгода назад женщина начала собирать их для удочерения, но всё никак не могла решиться на этот поступок. Теперь решилась.
Катя ворвалась к ней в офис, когда документы были уже почти готовы:
– Ты правда хочешь взять ребёнка из детдома? Зачем? Чтобы меня позлить?
– Нет. Просто хочу чувствовать себя матерью. Не имею права?
– Если ты это сделаешь…
– Можешь не продолжать. Твои угрозы бесполезны! Я всё решила.
***
Лиза появилась в доме Марины Максимовны в начале осени. Девочке было всего шесть лет. Она отличалась недоверчивым взглядом и привычкой прятать еду по карманам.
Женщина не злилась и не торопила события. Просто была рядом, просто любила.
К зиме девочка начала оттаивать: научилась смеяться в голос, перестала шарахаться от резких движений, полюбила рассматривать семейные фотоальбомы.
На одном из снимков Лиза увидела Катю:
– Кто это?
– Неважно. Просто человек из прошлой жизни.
Весной Марина Максимовна случайно встретила бывшую коллегу Кати в супермаркете. Та сразу затараторила:
– А ты знаешь? Твоя дочь ушла от мужа. Не выдержала жизни со свекровью. Представляешь, та заставляла её каждый день готовить, убирать, даже подруг запрещала приглашать. А когда Катя устроилась на новую работу с повышением, закатила скандал. Мол, совсем от рук отбилась. Андрей, конечно, встал на сторону матери. В общем, она собрала вещи и ушла. Сняла комнату в коммуналке, работает в какой-то торговой фирме.
Марина Максимовна слушала вполуха, рассеянно перебирая помидоры. В корзинке лежали Лизины любимые хлопья и упаковка молока. Дочка недавно научилась сама готовить себе завтрак и очень этим гордилась.
– А ты не хочешь с ней связаться? – бывшая коллега участливо тронула женщину за локоть. – Всё-таки дочь…
– У меня теперь другая дочь, – просто ответила Марина Максимовна и пошла к кассе.
Вечером они с Лизой пекли имбирное печенье. Последнее время это стало их любимым совместным занятием. Дочка обожала возиться с тестом, вырезать фигурки и украшать их глазурью.
Измазанная мукой, девочка вдруг спросила:
– А почему ты выбрала именно меня? Там же было много детей…
– Знаешь... иногда просто смотришь на человека и понимаешь, что он тебе родной.
Лиза нежно прижалась к ней, пачкая мукой блузку:
– Правда родное?
– Правда!
На следующий день они поехали выбирать обои в Лизину комнату. Дочка наконец решилась сменить "больничный" белый цвет на что-то поярче.
В магазине она долго не могла определиться между нежно-сиреневыми обоями с бабочками и голубыми с облаками.
– Мам, а давай обе возьмём? На разные стены?
– Давай. И шторы новые подберем.
– И полочку для книжек?
– И полочку.
Вечером, развешивая в прихожей купленные образцы обоев, Марина Максимовна поймала себя на мысли, что она давно не чувствовала себя такой... счастливой. Будто всю жизнь она шла не в ту сторону, а теперь наконец нашла свой путь.
Из комнаты донёсся голос Лизы. Дочка читала вслух любимую сказку своему плюшевому медведю.
Обычный вечер, обычные звуки, обычное счастье. То самое, которое не нужно придумывать или подстраивать под чьи-то ожидания.