Виктория сидела на кухне и смотрела, как Дмитрий жуёт бутерброд. Утро понедельника, как всегда. Он торопился на объект, проверить, как идёт стройка очередного коттеджа для новых русских.
— Отец звонил, — сказал он, не поднимая глаз от телефона.
— И что?
— Мама совсем плохая стала. После того случая в больнице.
Виктория знала про "тот случай". Валентина Сергеевна свалилась прямо на кухне. Кровоизлияние в мозг. Теперь левая сторона не слушалась, а язык работал ещё острее прежнего.
— Жалко, конечно, — сказала Виктория. И правда было жалко. Немного.
Дмитрий посмотрел на неё странно.
— Отец говорит, тяжело ему одному. Может, нам помочь как-то?
Виктория поставила чашку в раковину. Помочь. Ну да, конечно. Кто ещё поможет, как не она, домохозяйка без определённых занятий.
— А что именно он предлагает?
— Ну, ты дома сидишь. Могла бы иногда к ним ездить.
Виктория развернулась к мужу. Он всё ещё смотрел в телефон, листал какие-то строительные форумы.
— Дима, я пятнадцать лет к твоей матери езжу. И что от неё слышу? "Наташа бы так не сделала", "Наташа готовила лучше", "Наташа хотя бы высшее образование имела".
— Не надо сейчас, — махнул рукой Дмитрий. — Мать больная.
— Больная, да. Только язык у неё здоровый остался.
Дмитрий встал, взял куртку.
— Подумай, Вика. Отец старый, ему трудно.
И ушёл. Хлопнула дверь.
Виктория осталась одна. В квартире тишина, только холодильник гудит. Лиза в школе, Дмитрий на работе. А она что? Сидит и думает о том, как помочь свекрови, которая пятнадцать лет её унижала.
Олег Николаевич приехал в субботу. Сам. Без предупреждения. Виктория открыла дверь, а он стоит с сумкой в руках.
— Можно войти? — спросил он, уже проходя в прихожую.
— Конечно, проходите.
Он прошёл на кухню, сел за стол. Виктория поставила чайник.
— Валя совсем худо стала, — начал Олег Николаевич. — Сама себя не обслуживает. Я думал, легче будет, а оно вон как.
Виктория кивнула, ждала продолжения.
— Ты же понимаешь, мне семьдесят пять. В моём возрасте такая нагрузка... А тут ещё эти памперсы, кормить её надо, мыть.
— Наймите сиделку, — предложила Виктория.
— Какую сиделку! — всплеснул руками свёкор. — Знаешь, сколько они просят? Двадцать тысяч в месяц! Да у нас пенсии столько нет.
— Дима может помочь деньгами.
— При чём тут деньги! — Олег Николаевич стукнул кулаком по столу. — Сын должен матери помогать. А невестка сыну. Это святое дело.
Виктория налила чай, поставила перед свёкром.
— Олег Николаевич, я понимаю вашу ситуацию. Но у меня дочь, дом, хозяйство.
— А что у тебя за хозяйство! — фыркнул он. — Стиральная машина всё делает, посудомойка. Ты целыми днями ничего не делаешь.
Вот оно. Началось.
— Я не ничего не делаю, — тихо сказала Виктория.
— А что делаешь? — наступал свёкор. — Работы у тебя нет, деньги муж зарабатывает. А мать его умирает, а ты отказываешься помочь.
— Я не отказываюсь.
— Тогда в чём дело? Приезжай хотя бы через день. Покорми её, помой. Что тебе стоит?
Виктория смотрела в чашку. Что ей стоит. Да ничего. Всего лишь остатки самоуважения.
Дмитрий вернулся поздно. Виктория рассказала ему о визите отца.
— Понимаешь, — сказал муж, садясь рядом на диван. — Отец прав. Мать действительно плохая. А он один не справляется.
— Дима, твоя мать меня ненавидит.
— Не ненавидит она тебя. Просто характер у неё такой.
— Пятнадцать лет такой характер! Пятнадцать лет я слушаю про то, какая замечательная была Наташа.
Дмитрий помолчал.
— Может, и правда стоит помочь, — сказал он наконец. — Временно.
— Как временно?
— Ну, пока не полегчает ей.
— А если не полегчает?
Дмитрий не ответил.
Через неделю он заявил:
— Я решил. Перевезём маму к нам.
Виктория опустила руки.
— Что значит перевезём?
— Ну, временно. В Лизиной комнате поставим диван, а Лиза к нам перейдёт.
— Ты посоветовался с Лизой?
— При чём тут Лиза? Это моё решение.
— А со мной?
Дмитрий посмотрел на неё удивлённо.
— А что с тобой советоваться? Квартира моя, мать моя. Сыновний долг это называется.
Виктория села на табуретку. Квартира его. Да, он купил её ещё до женитьбы. И регулярно напоминал об этом.
— Дима, я не смогу за ней ухаживать.
— Почему не сможешь? Ты же дома сидишь.
— Потому что она меня ненавидит! Потому что каждое моё слово для неё повод покритиковать!
— Она больная, Вика. Больные люди капризные.
— Она была такой и здоровой!
Дмитрий встал, походил по кухне.
— Слушай, может, хватит эгоизма? Ты пятнадцать лет не работаешь, деньги мои тратишь, дома сидишь. А теперь, когда нужна реальная помощь, начинаешь выкрутасы.
— Выкрутасы?
— А как назвать? Мать умирает, а ты думаешь только о себе.
Виктория смотрела на мужа. Ей хотелось напомнить ему, кто водил Лизу по врачам, когда у неё была пневмония. Кто сидел с ней ночами, когда у ребёнка была температура под сорок. Кто готовил, убирал, стирал все эти пятнадцать лет.
Но молчала.
— Завтра привезу маму, — сказал Дмитрий. — И точка.
На следующий день Валентина Сергеевна въехала в их дом. Олег Николаевич помогал переносить вещи, сиял от счастья.
— Ну вот, теперь нормально будет, — говорил он. — Женские руки нужны.
Валентина Сергеевна сидела в кресле посреди гостиной. Левая рука висела плетью, нога тоже не слушалась. Но глаза были ясные, злые.
— Где буду спать? — спросила она.
— В Лизиной комнате, мама, — ответил Дмитрий. — Мы диван поставили.
— А где Лиза?
— К нам перейдёт.
Валентина Сергеевна посмотрела на Викторию.
— Значит, из-за меня ребёнка с места согнали.
— Мам, это временно, — сказал Дмитрий.
Но Виктория поняла. Началось.
Первый день прошёл относительно спокойно. Валентина Сергеевна большую часть времени спала. Виктория принесла ей обед, помогла дойти до туалета.
— Спасибо, — сказала свекровь.
Виктория удивилась. Может, действительно болезнь смягчила характер?
На второй день иллюзии развеялись.
— Эта каша невкусная, — заявила Валентина Сергеевна, ковыряя ложкой геркулес.
— А какую вы хотите?
— Наташа делала манную. С изюмом.
Виктория взяла тарелку.
— Сделаю манную.
— Не надо. Аппетита всё равно нет.
Виктория ушла на кухню. Выбросила кашу в мусорное ведро.
К вечеру настроение у свекрови совсем испортилось.
— Димочка, — позвала она сына. — Иди сюда.
Дмитрий зашёл в комнату.
— Я целый день лежу, скучно мне. Поговори со мной.
— Конечно, мам. О чём поговорим?
— Да так, о жизни. Помнишь, как Наташа приезжала? Мы с ней часами разговаривали.
Виктория мыла посуду на кухне. Слышала каждое слово.
— Мам, зачем вспоминать?
— А что тут такого? Хорошая девочка была. Умная, образованная. Жалко, что не сложилось у вас.
— Мама, у меня семья. Жена, дочь.
— Знаю, знаю. Просто думаю иногда... Может, судьба так распорядилась неспроста.
Дмитрий ничего не ответил.
Ночью Виктория не спала. Лиза ворочалась рядом, не привыкла спать с родителями. А из комнаты свекрови доносились стоны, просьбы попить, сходить в туалет.
Дмитрий не слышал. Он спал как убитый после рабочего дня.
Виктория вставала, помогала свекрови. Четвёртый раз за ночь.
— Спасибо, дорогая, — говорила Валентина Сергеевна. А потом добавляла: — Хотя Наташа не спала бы до утра. Она заботливая была.
Утром Виктория варила кофе. Руки дрожали от усталости.
— Выглядишь неважно, — сказал Дмитрий.
— Не спала.
— Почему?
— Твоя мать всю ночь звала.
— А, ну это пройдёт. Привыкнет.
— А если не привыкнет?
— Привыкнет, — отмахнулся муж.
Через месяц Виктория поняла: не привыкнет. Валентина Сергеевна требовала внимания постоянно. То воды попить, то подушку поправить, то поговорить.
И каждый разговор сводился к Наташе.
— Наташа по-английски говорила, — рассказывала свекровь Лизе. — Такая умная девочка. А папа твой дурак, связался с первой встречной.
Лиза молчала, делала уроки.
— Ты на маму не похожа, — продолжала Валентина Сергеевна. — В отца пошла. Может, из тебя что-то путное выйдет.
Виктория слушала из коридора. Сжимала кулаки.
Вечером она попыталась поговорить с мужем.
— Дима, твоя мать говорит гадости при Лизе.
— Какие гадости?
— Про меня. И про тебя тоже.
— Она больная, Вика. Не принимай близко к сердцу.
— Она говорит дочери, что я первая встречная!
Дмитрий устало потёр лицо.
— Слушай, может, хватит жаловаться? Мать тяжело больная, а ты придираешься к словам.
— Я не придираюсь! Я устала!
— От чего устала? От того, что кашу сварить надо?
Виктория замолчала. Бесполезно объяснять.
На следующее утро Валентина Сергеевна упала в ванной. Виктория услышала грохот, прибежала. Свекровь лежала на полу, плакала.
— Что случилось?
— Поскользнулась. Нога болит.
Виктория помогла встать, довела до кровати. Вызвала врача.
— Ничего страшного, — сказал доктор. — Ушиб. Но лучше лишний раз не вставать.
Валентина Сергеевна теперь вообще не поднималась с постели. Виктория носила судно, кормила с ложки, меняла памперсы.
— Ты неаккуратно делаешь, — ворчала свекровь. — Наташа была нежнее.
— Валентина Сергеевна, Наташи здесь нет.
— Жалко. С ней было бы легче.
Дмитрий приходил после работы уставший, раздражённый. Дела на стройке шли неважно, заказчик задерживал платежи.
— Как мама? — спрашивал он.
— Плохо, — отвечала Виктория.
— А что конкретно?
— Лежит, не встаёт. Я весь день с ней.
— Ну и что? Ты же дома.
— Дима, я не могу больше.
— Что значит не можешь? — взорвался он. — Мать умирает, а ты эгоистка!
— Почему эгоистка?
— Потому что думаешь только о себе! Вот у Наташи таких проблем не было бы.
Виктория остановилась.
— Что ты сказал?
— То, что сказал. Наташа никогда не ныла бы.
— А почему ты тогда на мне женился?
Дмитрий помолчал.
— Да, иногда жалею, — сказал он тихо.
Виктория села на табуретку. Сердце бешено стучало.
— Повтори.
— Что повторить?
— То, что сказал.
— Ничего я не сказал.
— Ты сказал, что жалеешь о женитьбе на мне.
Дмитрий отвернулся.
— В порыве сказал.
— В порыве правду говорят.
Они молчали. На кухне тикали часы.
— Может, и правда стоило на Наташе жениться, — сказал наконец Дмитрий. — Она хотя бы образованная была.
Виктория встала.
— Хорошо, — сказала она спокойно. — Тогда я съезжаю.
— Куда съезжаешь?
— К родителям. В Тулу.
— А Лиза?
— Лиза со мной.
Дмитрий рассмеялся.
— На что жить будешь? Работы у тебя нет, денег нет.
— Найду работу.
— Ты же ничего не умеешь.
— Научусь.
— Не смеши. В сорок три года без образования и опыта.
Виктория взяла сумку из шкафа.
— Увидишь.
— Стой, — сказал Дмитрий. — Куда ты идёшь?
— Пакую вещи.
— Погоди, не горячись. Я же не всерьёз.
— А я всерьёз.
Дмитрий проводил её до комнаты.
— Вика, не делай глупости. Подумай о дочери.
— Я о ней и думаю.
— Какая у неё жизнь будет в Туле?
— Лучше, чем здесь.
Виктория складывала вещи. Дмитрий стоял в дверях.
— А мать моя что, одна останется?
— Не одна. С тобой.
— Я на работе.
— Наймёшь сиделку.
— На какие деньги?
Виктория остановилась.
— На те же, на которые меня содержишь. Только сиделке будешь платить, а не кормить.
— Это другое дело.
— Чем другое?
— Она чужая.
— А я что, не чужая? После того, что ты сегодня сказал?
Дмитрий молчал.
Лиза вернулась из школы, когда Виктория заканчивала упаковку.
— Мам, что происходит?
— Мы едем к бабуле с дедулей. В Тулу.
— Надолго?
— Поживём, увидим.
— А папа?
Виктория посмотрела на дочь. Четырнадцать лет. Переходный возраст. И тут такое.
— Папа останется с бабушкой Валей.
— Я не хочу в Тулу, — сказала Лиза. — У меня здесь школа, друзья.
— В Туле тоже есть школы.
— Но я не хочу!
Лиза заплакала. Виктория обняла дочь.
— Лизочка, нам лучше будет там.
— Почему лучше?
— Потому что здесь мы никому не нужны.
Дмитрий не стал их провожать. Сказал, что на работе аврал. Виктория вызвала такси, погрузила чемоданы.
Когда машина отъезжала от дома, она обернулась. В двух окнах горел свет. В одном стоял Дмитрий. В другом сидела Валентина Сергеевна.
Они смотрели друг на друга.
Родители встретили дочь и внучку без расспросов. Только мама тихо спросила:
— Насовсем?
— Не знаю, — ответила Виктория.
Первый месяц был тяжёлым. Лиза плакала, требовала вернуться в Москву. Виктория искала работу. Оказалось, Дмитрий был прав: без опыта и образования в сорок три года найти что-то сложно.
Но она нашла. Администратор в медицинском центре. Зарплата маленькая, но хватало на съёмную однокомнатную квартиру и продукты.
Дмитрий звонил каждый день первые две недели.
— Вика, возвращайся. Мы всё обсудим.
— Что обсуждать?
— Ну, найдём сиделку для мамы. Или в пансионат определим.
— А что изменилось?
— Я понял, что был неправ.
— В чём неправ?
— Не должен был тебя обижать.
— А остальное?
— Какое остальное?
— То, что я ничего не умею. То, что лучше бы женился на Наташе.
Дмитрий молчал.
— Возвращайся, и забудем, — сказал он наконец.
— Я не забуду.
Звонки прекратились.
Через полгода Лиза привыкла к новой школе. Даже подружилась с одноклассницами. Виктория получила повышение: теперь она старший администратор.
— Мам, а мы совсем не вернёмся? — спросила дочь как-то вечером.
— А ты хочешь?
Лиза подумала.
— Не знаю. Папу скучаю, а бабушку Валю нет.
— А я папу не скучаю, — честно сказала Виктория.
— Почему?
— Потому что понял наконец, кто я для него была.
— Кто?
— Домработница. Бесплатная домработница.
Лиза помолчала.
— А теперь кто ты?
Виктория улыбнулась.
— Теперь я сама себе хозяйка.
В июле Дмитрий приехал в Тулу. Неожиданно. Постучал в дверь, стоял на пороге с букетом.
— Можно войти?
Виктория пропустила его. Лиза кинулась к отцу, обняла.
— Папа! Как ты нашёл нас?
— Адрес у бабушки взял.
Они сели на кухне. Дмитрий рассказывал дочери новости из Москвы. Виктория молчала.
— Пойдём погуляем? — предложил он Лизе.
Они ушли. Виктория осталась одна. Мыла посуду, убирала квартиру. Думала.
Дмитрий и Лиза вернулись поздно вечером. Дочь была счастливая, болтала без умолку.
— Мам, папа говорит, мы можем вернуться в Москву. Бабушка Валя теперь в доме престарелых.
Виктория посмотрела на мужа.
— Правда?
— Правда. Не смог я за ней ухаживать. Понял, какая ты молодец была.
— И что дальше?
— Дальше живём как раньше.
— Как раньше не получится.
— Почему?
— Потому что я изменилась.
Дмитрий сел рядом.
— Вика, я понимаю, обидел тебя. Но ведь пятнадцать лет вместе. Лиза растёт. Неужели всё зря?
— Не зря. Просто по-другому теперь.
— Как по-другому?
— Я работаю. Зарабатываю сама. Решения принимаю сама.
— А семья?
— А семья была, когда ты меня уважал.
Дмитрий помолчал.
— Я узнавал про Наташу, — сказал он тихо.
— И что?
— Замужем она. Троих детей родила. В Америке живёт.
— И что это меняет?
— Понял, что глупости говорил. Ты у меня одна такая.
Виктория встала, подошла к окну.
— Дима, я больше не твоя.
— Как не моя?
— Никак не твоя. Я сама по себе.
— А Лиза?
— Лиза встречается с тобой, когда хочет. Но живёт со мной.
Дмитрий встал, подошёл к жене.
— Вика, не будь такой жестокой.
— Я не жестокая. Я просто поняла себе цену.
— И какая она?
— Больше, чем ты готов платить.
Дмитрий уехал на следующий день. Обещал приезжать к дочери каждый месяц.
— Мам, а ты его простишь когда-нибудь? — спросила Лиза.
— Не знаю, — ответила Виктория. — Прощать можно. А вот забывать нельзя.
— Почему?
— Чтобы не повторить ошибку.
Осенью Виктория получила ещё одно повышение. Теперь она заместитель главврача по административным вопросам. Сняла двухкомнатную квартиру, купила Лизе новый телефон.
— Мам, а если бы папа сразу извинился? — спросила дочь.
— За что извинился?
— Ну, за бабушку Валю. За то, что плохо с тобой говорил.
Виктория подумала.
— Знаешь, Лизочка, есть вещи, за которые извиниться нельзя.
— Какие?
— Неуважение. Когда человек показывает, что ты для него никто.
— А любовь?
— Любовь без уважения это не любовь. Это привычка.
Лиза помолчала.
— А ты папу любила?
— Любила. Пятнадцать лет любила.
— А теперь?
— А теперь люблю себя.