Это случилось на дне рождения Виктора,
моего мужа. Его мать Галина Петровна накрыла стол, как всегда — с
размахом. Скатерть накрахмаленная, посуда парадная, салаты горкой.
— Ну что, Леночка, до сих пор работаешь в своей конторке? — спросила свекровь, передавая мне салат. — За пятнадцать тысяч?
Я кивнула, накладывая оливье. Мой оклад в библиотеке — вечная тема для шуток в семье мужа.
— Витя у нас молодец, в нефтяной компании! А ты все книжки перебираешь, — она хмыкнула. — Могла бы и амбиции иметь повыше.
Муж промолчал, уткнувшись в тарелку. Он всегда так делал, когда мать начинала меня задевать.
— Я люблю свою работу, — ответила я тихо.
— Любовь любовью, а на что жить? Вы когда квартиру-то купите? Всё по съемным скитаетесь.
Я почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Мама, давай не сегодня, — попытался вмешаться Виктор.
— А когда? — Галина Петровна повысила голос. — Твоей жене уже
тридцать, а что она принесла в семью? Ни денег, ни связей, ни
перспектив!
За столом стало тихо. Сестра Виктора с мужем переглянулись. Его отец уткнулся в газету.
— Вы мне скажите, зачем было жениться на библиотекарше? — продолжала
свекровь. — У Светланы Михайловны дочка вон какая — в банке работает, в
Турцию каждый год летает!
— Галина Петровна, может, сменим тему? — попыталась я.
— Нечего тему менять! — она стукнула ладонью по столу. — Убирайся отсюда, нищебродов я в семье терпеть не буду!
Виктор вскочил с места.
— Мама! Ты что такое говоришь?
Я встала из-за стола, чувствуя, как дрожат руки. Лицо горело от стыда и обиды.
— Извините, — пробормотала я. — Я, пожалуй, пойду.
— Сиди! — Галина Петровна махнула рукой. — Я правду говорю. Сколько
можно молчать? Два года вы женаты, а что толку? Ни квартиры своей, ни
машины. Витя вкалывает один, а ты книжки перебираешь!
Я молча вышла в коридор, схватила куртку. Хлопнула входная дверь — Виктор догнал меня уже на лестнице.
— Лена, постой! Мама не хотела тебя обидеть.
— Не хотела? — я обернулась. — Она прямым текстом сказала мне убираться! Назвала нищебродкой!
— Она просто переживает за нас. За наше будущее.
— А ты? Ты тоже считаешь меня обузой?
Он замялся, и это было красноречивее любых слов.
— Понятно, — я продолжила спускаться.
— Лена, вернись, пожалуйста. Я поговорю с мамой.
— Поздно, Витя. Ты молчал два года. И сегодня молчал, пока она меня не выгнала.
Домой мы ехали в тишине. Я смотрела в окно машины и думала о том,
что завтра у меня встреча с нотариусом. Тётя Вера умерла месяц назад,
оставив мне неожиданное наследство. Я никому не говорила — хотела
сначала во всём разобраться.
Дома Виктор снова начал оправдываться.
— Ты пойми, мама выросла в другое время. Для неё важен достаток, статус.
— А для тебя?
— Я люблю тебя, а не твою зарплату, — он обнял меня. — Просто маме сложно это понять. Она хочет, чтобы у нас всё было.
— У нас всё есть, — я отстранилась. — Любовь, уважение. Только твоя мать этого не видит. И ты, похоже, тоже.
Утром я встретилась с нотариусом. Седой мужчина в очках перебирал документы.
— Итак, Елена Сергеевна, ваша тётя Вера Николаевна оставила вам всё
своё имущество. Это трёхкомнатная квартира в центре, дача в Подмосковье и
счёт в банке.
Я сглотнула.
— А счёт... большой?
— двадцать миллионов рублей, — нотариус посмотрел поверх очков. — Плюс вклады в евро. Ваша тётя была бережливой женщиной.
Я вышла из офиса в полном ошеломлении. Тётя Вера, тихая учительница
математики, оказалась настоящей миллионершей. Мы никогда не были
особенно близки, она жила одна, детей не имела. Кто бы мог подумать...
Вечером я сидела на кухне, разглядывая документы. Виктор задерживался на работе. Телефон зазвонил — его мать.
— Лена, это я, — голос Галины Петровны звучал неожиданно мягко. — Я хотела извиниться за вчерашнее. Погорячилась.
— Ничего, — ответила я сухо.
— Правда, я переживаю за вас. Вы молодые, должны к чему-то
стремиться. Вот у Маринки муж машину новую купил, а Витя всё на своей
старой ездит.
Я промолчала.
— Лена, ты слушаешь? Вы бы хоть ипотеку взяли. Мы бы помогли с первым взносом.
— Спасибо, Галина Петровна, но мы сами справимся.
— Как справитесь-то? На твою библиотечную зарплату? — снова съехидничала она. — Витя один тянет вашу семью, а ты...
Я вздохнула. Ничего не изменилось. Извинения были фальшивкой.
— Нам нужно самим решать свои проблемы, — сказала я твёрдо.
— Ну-ну, решайте, — фыркнула свекровь. — Только потом не жалуйтесь, что на старости лет без угла остались.
Вечером рассказала Виктору о наследстве. Он сначала не поверил, потом обрадовался, потом задумался.
— А что мы будем делать с этими деньгами?
— Для начала купим большую квартиру, — ответила я. — Не в ипотеку.
Прошло две недели. Мы с Виктором нашли отличную трёхкомнатную
квартиру в новом доме. Я перевела деньги продавцу, и мы уже готовились к
переезду. Решили сделать небольшое новоселье, пригласить родных.
— Может, не будем говорить про наследство? — предложил Виктор. — Просто скажем, что взяли ипотеку.
— Зачем врать? — удивилась я. — Это не ворованные деньги.
— Мама может неправильно понять. Решит, что ты скрывала.
Я пожала плечами:
— А я и скрывала. Имею право. Это моё наследство.
В день новоселья Галина Петровна пришла первой, с тортом и вазой.
— Ого! — она оглядела просторную гостиную. — Неплохо устроились. И сколько же ипотеку платить будете?
— Нисколько, — ответила я спокойно. — Мы купили квартиру полностью.
Свекровь поперхнулась:
— Как это? Откуда у вас... — она посмотрела на сына. — Витя, ты что, кредитов набрал?
— Нет, мама. Лена получила наследство от тёти.
— Какое ещё наследство? — она прищурилась.
— Тётя Вера оставила мне квартиру, дачу и деньги, — я говорила
спокойно. — Мы купили эту квартиру и сделали ремонт. Ещё и машину сейчас
купим новую.
Галина Петровна побледнела, потом покраснела:
— И ты молчала? Почему не сказала сразу?
— Зачем? Чтобы вы перестали называть меня нищебродкой? — я посмотрела
ей в глаза. — Человека уважают не за деньги, Галина Петровна.
— Я всегда тебя уважала! — возмутилась она. — Просто беспокоилась о вашем будущем!
— Когда кричали "убирайся отсюда" — это было уважение?
Виктор положил руку мне на плечо:
— Мама, Лена права. Ты плохо с ней обращалась. И я виноват, что позволял это.
Свекровь растерянно опустилась на диван.
— Я... не думала, что задеваю тебя. Просто хотела, чтобы вы стремились к большему.
— Мы и стремимся, — ответила я. — Только деньги — не главное в жизни.
К вечеру пришли остальные гости. Галина Петровна была непривычно тихой. Перед уходом она вдруг обняла меня:
— Прости, если обижала. Я правда хотела как лучше.
— Знаю, — я улыбнулась. — Просто иногда лучше — это просто быть добрее.
Когда все разошлись, мы с Виктором сидели на новом диване.
— Знаешь, — сказал он, — я рад, что ты получила эти деньги. Но ещё больше рад, что ты наконец поставила маму на место.
— Дело не в деньгах, — ответила я. — А в самоуважении. Его не купишь ни за какие миллионы.
И это была чистая правда.
Конец.
Подпишись. Самое интересное — впереди.