— Игнат Семёнович, ты совсем рехнулся?! — Валентина размахивала квитанцией из банка, как флагом на демонстрации. — Семь тысяч рублей! Куда ты дел семь тысяч?!
— Валя, ну что ты сразу в крик... — Игнат попытался отобрать бумажку, но жена отдёрнула руку.
— Не «Валя» мне! Я Валентина Григорьевна для тебя сейчас! — Она швырнула квитанцию на стол. — Мы с тобой каждую копейку считаем, на отпуск откладываем, а ты тайком деньги где-то тратишь!
Игнат сел на диван, потёр лысину. В квартире пахло борщом и свежей выпечкой — Валентина всегда готовила, когда нервничала. За окном моросил октябрьский дождик, по стеклу стекали капли, оставляя извилистые дорожки.
— Послушай, дорогая...
— Никакая я тебе не дорогая! — Валентина заходила по кухне, как тигрица в клетке. — Тридцать лет замужем, думала, знаю тебя как облупленного! А ты, оказывается, втихую денежки прячешь!
— Да не прячу я ничего!
— А что тогда? — Она остановилась напротив мужа, уперев руки в бока. — Ты же не пьёшь, не куришь, в казино не ходишь. На любовницу тратишь?
Игнат подскочил, будто ужаленный:
— Валентина! Как ты можешь такое говорить?!
— А как мне говорить? — голос у неё дрогнул. — Я всю жизнь экономлю! Колготки штопаю, пока они не рассыпятся! Мясо покупаю только по акции! А ты... — Она всхлипнула. — Ты меня обманываешь!
Игнат встал, попытался обнять жену, но она оттолкнула его:
— Не трогай меня! Скажи честно — на что деньги?
— Валя...
— Валентина!
— Хорошо, Валентина. Я не могу тебе сказать.
— Не можешь?! — Она побелела. — Значит, и правда любовница! В твоём возрасте, дурак старый!
— Да при чём тут любовница?! — взорвался Игнат. — Совсем ты...
— Что «совсем»? — Валентина схватила со стола полотенце и начала яростно вытирать уже чистые тарелки. — Совсем дура? Совсем не понимаю, что мой муж деньги на сторону носит?
— Не на сторону!
— А куда тогда? Куда, Игнат?
Он молчал, глядя в пол. Валентина со всей силы швырнула полотенце в раковину.
— Молчишь? Ну и сиди молчи! А я пойду к Леночке, ночевать у неё буду!
— Валя, не уходи...
— Не «Валя»! — Она схватила с вешалки куртку. — И не останавливай меня! Тридцать лет жила с честным человеком, а оказалось — с лжецом!
Дверь хлопнула так, что задребезжали стёкла в серванте. Игнат остался один среди разгромленной кухни, где всё ещё пахло борщом и валентининым гневом.
Игнат сидел на кухне до полуночи, уставившись в окно. За стеклом мелькали огни соседних домов, где люди, наверное, мирно ужинали и смотрели телевизор. А у него... У него жена считает его лжецом.
Он встал, подошёл к холодильнику. На дверце висели магнитики с фотографиями — их свадьба, отпуск в Сочи пять лет назад, Валентина с первыми помидорами с дачи. На всех снимках она улыбалась. А сегодня смотрела на него, как на предателя.
— Эх, Валька... — вздохнул он и открыл морозилку.
За пакетом с пельменями, в самом дальнем углу, лежала небольшая коробочка. Игнат достал её, осторожно открыл. Внутри поблёскивали золотые серёжки — не броские, со скромными камешками, но изящные. Такие, какие Валентина разглядывала в витрине ювелирного магазина полгода назад.
— Красивые, правда? — тогда сказала она. — Жаль, что не по карману.
А он запомнил. Запомнил и решил подарить ей на годовщину свадьбы. До неё оставалось две недели, и он уже представлял, как Валентина обрадуется, как засияют её глаза...
Теперь всё рухнуло. Серёжки лежали в коробочке, как осколки разбитой мечты.
Зазвонил телефон. Игнат быстро спрятал коробочку и взял трубку:
— Алло?
— Папа, это Лена. — Голос дочери звучал взволнованно. — Мама у меня. Говорит, что ты деньги тратишь непонятно на что. Папа, что происходит?
— Лена, доченька... — Игнат потёр переносицу. — Ничего не происходит. Мама просто расстроилась.
— Расстроилась? Она рыдает, говорит, что больше тебе не верит! Папа, ты правда... ну, там, на стороне кого-то завёл?
— Леночка! — возмутился Игнат. — Что за глупости?
— Тогда объясни, на что деньги! Мама же не дура — она каждую копейку помнит.
Игнат молчал. Как объяснить, что хотел сделать сюрприз? Что мечтал увидеть радость в Валентининых глазах? Что устал от их вечной экономии и хотел хоть раз побаловать любимую женщину?
— Папа, ты там?
— Да, я здесь.
— Скажи хоть что-нибудь! Мама собирается к юристу идти, про развод говорит!
Сердце Игната ёкнуло:
— Про развод?
— Говорит, если ты и дальше будет врать, то какой смысл вместе жить? Папа, ну скажи ей правду!
Игнат закрыл глаза. Сюрприз сюрпризом, но терять Валентину он не мог.
— Лена, попроси маму завтра домой прийти. Мне нужно с ней поговорить.
На следующий день Валентина явилась домой с каменным лицом. Игнат готовился к разговору всю ночь, даже записал на бумажке, что сказать. Но когда увидел жену, слова куда-то улетучились.
— Ну? — Валентина села на край дивана, не снимая куртку. — Лена говорит, ты хочешь что-то объяснить.
— Валя, родная... — начал Игнат, но она его перебила:
— Сначала покажи, на что потратил. Документы, чеки — всё на стол.
— Какие документы?
— Не прикидывайся! — Валентина стукнула кулаком по подлокотнику. — Семь тысяч не на ветер потратились! Значит, есть чеки, есть покупки!
Игнат поёжился. Чек от ювелирного лежал в кармане пиджака, но показать его означало испортить сюрприз.
— Валентина, поверь мне на слово...
— На слово?! — Она вскочила. — После того, как ты меня месяцами обманывал? Нет уж, показывай, что купил!
— Не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— Не могу, потому что это... — Игнат запнулся. — Это сюрприз.
Валентина расхохоталась, но смех у неё получился злой:
— Сюрприз! Ага, конечно! Какой такой сюрприз на семь тысяч? Игнат, ты меня за дуру держишь?
— Не держу! Просто поверь...
— Поверить?! — Она подошла к нему вплотную. — Знаешь что, давай я пойду и сама всё выясню. В банке скажут, где деньги сняты, в каком магазине потрачены.
Игнат побледнел. Если она узнает про ювелирный, то поймёт про серьги. Но тогда сюрприз...
— Валя, не надо...
— Значит, есть что скрывать! — торжествующе воскликнула она. — Ну всё, Игнат Семёнович, я пошла! И не жди меня домой, пока правду не скажешь!
Она повернулась к выходу, но Игнат её догнал:
— Стой! Хорошо, покажу!
Валентина замерла:
— Покажешь что?
— То, на что потратил. Только... только не сердись.
— Я уже сержусь, — сухо сказала она. — Показывай.
Игнат пошёл на кухню, открыл морозилку. Достал коробочку, вернулся к жене.
— Вот, — он протянул ей коробку. — Это тебе. На нашу годовщину.
Валентина взяла коробочку, открыла. Увидела серьги. Лицо у неё стало странным.
— Серьги, — тихо сказала она.
— Те самые, которые ты в витрине разглядывала. Помнишь, говорила, что красивые?
Валентина молчала, глядя на украшения.
— Валя, ну что ты молчишь? — забеспокоился Игнат. — Не нравятся?
Она подняла на него глаза. В них была не радость, а боль.
— Игнат, а ты подумал, зачем мне серьги золотые?
— Как зачем? Чтобы красивая была...
— Красивая? — Валентина захлопнула коробочку. — В чём мне их носить? В старом халате на кухню ходить? Или в единственное приличное платье наряжаться?
Игнат растерялся:
— Ну... купим новое платье...
— На что купим? — Валентина села на диван, положила коробочку рядом. — Игнат, ты не понимаешь. Мне не серьги нужны. Мне нужно, чтобы ты со мной советовался, когда такие деньги тратишь!
— Но я хотел сюрприз...
— А я хотела новый холодильник, — тихо сказала она. — Наш уже скрипит, дверца плохо закрывается. Но я молчала, копила потихоньку...
Игнат опустился рядом с ней на диван. Вот оно как...
— Холодильник, — повторил Игнат. — Ты копила на холодильник...
— Уже два года коплю, — Валентина взяла коробочку с серьгами, покрутила в руках. — По пятьсот рублей в месяц откладываю. Думала, к Новому году наберётся.
— А я про серьги думал, — глухо сказал Игнат. — Как ты их разглядывала... Глаза горели.
— Горели, — согласилась она. — Только не от желания их купить. От мечты.
— Какой мечты?
Валентина встала, подошла к окну. За стеклом начинало темнеть, зажигались фонари.
— Помнишь, какой ты был, когда мы познакомились? — не оборачиваясь, спросила она. — Букеты дарил, в театры водил, стихи читал...
— Помню, — тихо сказал Игнат. — Молодые были.
— Не в молодости дело, — Валентина повернулась к нему. — Дело в том, что ты тогда спрашивал, чего я хочу. А сейчас сам решаешь.
— Я хотел порадовать...
— Игнат! — Она подошла к нему, села рядом. — Ты понимаешь, что случилось? Я тебе не верю. Первый раз за тридцать лет — не верю.
Слова ударили, как пощёчина. Игнат почувствовал, как что-то рушится внутри.
— Валя...
— Ты принимаешь решения без меня. Тратишь деньги без меня. Живёшь без меня, — голос у неё дрожал. — Мы как соседи по квартире стали.
— Неправда!
— Правда! — Валентина встала, начала ходить по комнате. — Когда ты в последний раз спрашивал, как у меня дела? Не "что на ужин", а как дела, что беспокоит, о чём думаю?
Игнат открыл рот, но слов не нашёл. И правда, когда?
— Вот видишь, — горько усмехнулась Валентина. — А я каждый день спрашиваю. Болит ли спина, не устал ли на работе, не простыл ли...
— Ты заботишься...
— Я забочусь о твоём теле! — взорвалась она. — А о душе? О том, что у тебя на сердце? Игнат, мы чужие стали!
Он посмотрел на неё — растрёпанную, уставшую, с красными от слёз глазами. И вдруг понял: она права. Когда это случилось? Когда они превратились в двух людей, которые просто живут в одной квартире?
— Знаешь что, — Валентина взяла коробочку с серьгами, протянула ему. — Отнеси обратно в магазин. Может, вернут деньги.
— Зачем?
— Затем, что я не хочу носить серьги от чужого человека.
— Какого чужого? Я же твой муж!
— Муж? — Валентина печально улыбнулась. — Муж советуется с женой. Муж интересуется её мнением. Муж знает, что ей нужно. А ты... Ты даже не знаешь, что наш холодильник на ладан дышит.
Игнат встал, подошёл к кухне, открыл холодильник. Действительно, дверца закрывалась неплотно, а внутри лампочка мигала.
— Я не знал, — признался он.
— Не знал, — эхом отозвалась Валентина. — Не знал, что я каждый день обед в термосе Лене отношу, потому что на работе кормят дорого. Не знал, что я к врачу не хожу, потому что жалею денег на лекарства. Не знал...
— Валя, постой! — Игнат вернулся к ней. — Почему ты молчала?
— А ты бы услышал? — Она села на диван, сложила руки на коленях. — Ты последние годы как в другом мире живёшь. Работа, телевизор, дача... А я — как тень рядом.
— Не как тень...
— Как тень, Игнат. И знаешь что самое страшное? Я к этому привыкла. Думала, так и должно быть в браке. Пока не увидела эти проклятые серьги...
— Что в них плохого?
Валентина подняла на него глаза:
— То, что ты купил их не для меня. Ты купил их для той девочки, которая тридцать лет назад восхищалась блестящими штучками. А настоящей меня ты не видишь.
Игнат сел рядом, взял её за руку:
— Валя, прости...
— За что прощать? — Она не отдёрнула руку, но и не сжала его пальцы. — За то, что мы стали чужими? Это вина нас обоих.
— Что же теперь делать?
Валентина долго молчала, глядя на их сплетённые руки.
— Не знаю, Игнат. Честно не знаю.
Они сидели молча минут десять. За окном совсем стемнело, в квартире было тихо, только холодильник периодически вздрагивал и гудел.
— Слушай, — наконец сказал Игнат. — А что если мы завтра вместе пойдём холодильники смотреть?
Валентина удивлённо посмотрела на него:
— Вместе?
— Вместе. Ты же лучше знаешь, какой нужен. Сколько отделений, какого размера...
— Игнат, у нас денег нет на холодильник. Ты же серьги купил.
— Отнесу обратно, — решительно сказал он. — Ты права, они не для тебя.
— Не для меня, — согласилась Валентина. — Для той девчонки, которой я была тридцать лет назад.
Игнат взял коробочку, открыл её:
— А знаешь что? Может, не будем их возвращать?
— Зачем тогда оставлять?
— На будущее, — он закрыл коробочку, положил на стол. — Когда мы снова станем теми, кто умеет дарить друг другу сюрпризы. Но правильные сюрпризы.
Валентина задумалась:
— А какие правильные?
— Которые мы вместе придумываем, — Игнат повернулся к ней. — Валя, давай попробуем заново?
— Как заново?
— Ну... познакомимся сначала. Я спрошу: как дела, Валентина Григорьевна? А ты расскажешь. Честно расскажешь.
Валентина усмехнулась:
— Дела, Игнат Семёнович, плохие. Холодильник сломался, к врачу сходить не на что, а муж покупает серьги вместо того, чтобы спросить, что жене нужно.
— А что жене нужно? — серьёзно спросил Игнат.
— Жене нужно, чтобы муж её слушал. И слышал.
— Буду слушать, — пообещал он. — И слышать тоже буду.
Валентина посмотрела на него внимательно:
— А мне нужно перестать молчать. Сказать, что болит, что не нравится, чего хочу.
— Говори. Я готов.
— Хочу новый холодильник, — улыбнулась она. — С большой морозилкой. Чтобы можно было впрок готовить.
— Купим, — кивнул Игнат. — А ещё что?
— Хочу, чтобы ты меня обнял. По-настоящему обнял, не как соседку.
Игнат осторожно притянул её к себе. Валентина вздохнула и прижалась к его плечу.
— А ещё хочу в театр сходить, — прошептала она. — Давно мечтаю.
— В какой театр?
— В любой. Главное — с тобой.
Игнат поцеловал её в макушку:
— Схлдим. И на холодильники завтра пойдём. Выберем самый лучший.
— С большой морозилкой?
— С огромной. Будешь серьги там хранить, пока мы не станем готовы их носить.
Валентина рассмеялась — впервые за два дня:
— Серьги в морозилке! Ты точно рехнулся, Игнат Семёнович.
— Может быть, — он крепче обнял жену. — Зато я тебя услышал.
За окном загорелись звёзды, а в их маленькой кухне старый холодильник в последний раз вздохнул и затих. Будто понял — его время прошло. Пришло время перемен.