Марина сидела на диване в их тесной гостиной, уткнувшись в телефон. Её пальцы неспешно скользили по экрану, перелистывая ленту новостей, где мелькали яркие фотографии подруг, объявления о распродажах и шутки с рынка, где она работала. За окном гудел вечерний город, но в комнате царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми шагами Владимира. Он расхаживал от стены к стене, его движения были резкими, будто он пытался выместить досаду на старом деревянном полу, поскрипывавшем под его весом.
— Марина, ты не можешь просто отмахнуться! — его голос резанул воздух, в нём сквозила смесь раздражения и привычной самоуверенности. — Это юбилей моей матери, и она ясно дала понять, что рассчитывает на твою помощь. Ты моя жена, это твоя обязанность!
Марина медленно оторвалась от экрана, её глаза встретились с его взглядом. В них не было ни тени прежней уступчивости — только холодная решимость. Она отложила телефон на подлокотник, скрестила руки и произнесла, чеканя каждое слово:
— Верни мне телефон, Володя.
Её тон был тихим, но твёрдым, словно она давно обдумала свой ответ. Владимир сжал телефон в руке, его брови нахмурились, придавая лицу угрюмое выражение.
— Верну, если позвонишь маме и согласишься, — отрезал он, шагнув ближе.
Марина коротко хмыкнула, уголки её губ дрогнули в лёгкой усмешке.
— Даже не подумаю, — ответила она, её голос стал чуть громче, но оставался ровным. — Хватит с меня, Володя. Годами я бегала по поручениям твоей матери, готовила, убирала, таскала сумки с рынка. Всё, довольно. Ты сам за меня всё решил, сам и обещал. Теперь сам выкручивайся.
Владимир замер, его лицо покраснело от досады. Он явно не ожидал такого отпора. Обычно Марина, хоть и с неохотой, соглашалась на его просьбы, но сегодня её слова звучали иначе — без тени компромисса. Не найдя аргументов, он хлопнул себя по бедру, но убедить жену не смог. Марина, воспользовавшись его замешательством, ловко выхватила телефон и, не говоря больше ни слова, направилась в спальню. Дверь за ней закрылась с мягким щелчком.
Внутри неё бурлила радость, смешанная с облегчением. Впервые за долгие годы она почувствовала, что разорвала невидимые цепи, которыми её опутывала семья мужа. Она вспомнила, как год назад на семейном ужине Владимир отмахнулся от её мнения, назвав её «глупой» при всех. Тогда она промолчала, но обида засела в памяти, как заноза. С тех пор их отношения становились всё холоднее, а его насмешки и равнодушие только усиливали её раздражение. Теперь, отказав ему, она ощутила прилив сил. Её пальцы слегка вздрагивали от прилива чувств, пока она листала контакты, борясь с желанием позвонить подруге Светлане и рассказать всё. Но ночь уже опустилась на город, и Марина ограничилась коротким сообщением: «Я сделала это. Отказала им». Лёгкость разлилась по телу, словно с плеч свалился тяжёлый груз. Из гостиной доносилось бормотание Владимира, его шаги гулко отдавались в тишине, но она не собиралась уступать.
Всё началось с Тамары, свекрови, которая на днях окончательно перешла все границы. Тамара всегда видела в Марине бесплатную помощницу: то уборка в её тесной квартире, то готовка на семейные посиделки, то поездки на рынок за продуктами или в аптеку за лекарствами. Марина терпела, но каждый раз это оставляло горький осадок. На этот раз Тамара превзошла себя. Заручившись поддержкой Владимира, она позвонила невестке с «срочным делом».
— Марина, приезжай немедленно. Это важно, не смей отмахнуться, — её голос в трубке был резким, как всегда, когда она чего-то требовала.
Марина, уставшая после долгого дня на рынке, всё же сорвалась и поехала. Она стояла у прилавка с утра, улыбаясь покупателям, несмотря на ломоту в спине и бесконечные вопросы о ценах. Её палатка на рынке была небольшой, но аккуратной: ящики с яблоками и помидорами выстроены ровными рядами, а весы блестели от ежедневной чистки. Покупатели, от старушек до молодых мам, знали её как добрую и честную торговку, но родственники Владимира видели в ней лишь источник бесплатных продуктов. Приехав к Тамаре, Марина ожидала хотя бы минимальной благодарности, но свекровь встретила её с кислой миной.
— Я просила поторопиться, а ты явилась чуть ли не к ночи, — буркнула Тамара, не предложив даже стакана воды. — Так дела не делаются.
Марина, стиснув зубы, промолчала и прошла в тесную гостиную, где пахло старой мебелью и чем-то пригоревшим. Тамара, не теряя времени, перешла к делу.
— Моя давняя подруга затеяла пикник на природе, по старинке — плед, еда на костре. Идея хорошая, но я не собираюсь себя утруждать. Ты поедешь со мной. Готовить ты умеешь, сил у тебя достаточно — и шезлонг дотащишь, и палатку поставишь, если надо. Но не обольщайся: там будут только свои, так что, когда начнётся веселье, ты уйдёшь. Всё поняла?
Марина почувствовала, как внутри всё кипит от возмущения. Слова Тамары звучали как приказ, будто она была не невесткой, а наёмной работницей. Она выпрямилась, глядя свекрови прямо в глаза.
— Нет, — отрезала она. — Спасибо за радушный приём, но мне пора. Дома муж голодный ждёт.
Она развернулась и вышла, оставив Тамару разглагольствовать о неблагодарности молодёжи. Марина ожидала, что дома Владимир устроит ей разнос, но он встретил её с привычной улыбкой — той, что появлялась, когда он был голоден и не хотел готовить. Его заискивающее поведение вызывало у неё лишь раздражение. В последнее время всё в муже её злило: его самоуверенность, пренебрежение её мнением, насмешки. Ещё два года назад она пыталась говорить с ним, объяснять, как её задевают его слова, но он лишь отмахивался. Однажды он бросил: «Если тебе не нравится, найди себе другого мужа». Тогда она промолчала, но слова запали в душу, как заноза.
На следующий день после ссоры с Тамарой Марина встретилась с подругой Светланой за кофе в маленькой кафешке у рынка. Светлана, энергичная женщина с копной рыжих волос, выслушала её, помешивая ложкой в чашке.
— Марин, сколько можно терпеть? — сказала она, откинувшись на спинку стула. — Твоя свекровь тебя за прислугу держит, а Володя только поддакивает. Может, пора сказать им всем, куда идти?
Марина вздохнула, глядя на свои руки, натруженные от работы на рынке.
— Я думала об этом, Свет. Но каждый раз, когда я пытаюсь с ним говорить, он или смеётся, или отмахивается. А вчера… вчера я просто не выдержала.
— И правильно сделала, — кивнула Светлана. — Ты не обязана им угождать. А что с разводом? Ты же говорила, он не раз угрожал.
Марина кивнула, вспоминая, как Владимир в ссорах бросал: «Если тебе не нравится, разведёмся». Она не воспринимала это всерьёз, но теперь его слова звучали иначе — как выход.
— Может, и правда пора, — тихо сказала она, глядя в окно, где сновали прохожие.
Спустя почти неделю после того случая Владимир подошёл к ней, как ни в чём не бывало.
— Мама звонила. Ждёт тебя послезавтра к семи утра. Поможешь с приготовлениями к юбилею, — бросил он, будто это было само собой разумеющееся.
Марина отказалась наотрез, и теперь, лёжа в спальне, она чувствовала, как её решимость крепнет. Она не собиралась больше играть по их правилам. Владимир всё ещё ворчал в гостиной, но его слова уже не имели над ней власти.
Утро следующего дня прошло в привычной суете. Марина, игнорируя хмурый взгляд мужа, выпила кофе у кухонного окна. За окном шумел рынок, где она провела последние годы, торгуя овощами и фруктами. Её работа не нравилась ни Владимиру, ни Тамаре — они считали её «недостойной», хотя сами охотно пользовались её продуктами, не заплатив ни копейки. Каждый раз, когда Тамара морщилась при упоминании рынка, в Марине закипала злость.
Ближе к вечеру телефон зазвонил. На экране высветилось имя Тамары.
— Маришка, детка, не отвлекаю? — голос свекрови был приторно ласковым, что сразу насторожило.
— Нет, а что случилось? — ответила Марина, поправляя ящик с яблоками на прилавке.
— Ничего страшного. Просто напоминаю, что завтра жду вас с Володей к шести утра. Ты же не подведёшь, правда? — в её тоне сквозила едва уловимая угроза, словно она хотела напомнить Марине о её «долге» семье.
Марина нахмурилась, чувствуя подвох. Она была уверена, что после ссоры Тамара не станет её звать. Её приглашение казалось попыткой снова поставить невестку на место, показать, кто здесь главный. Но Марина решила поехать — не из страха, а чтобы доказать себе, что больше не позволит себя унижать.
На следующий день Владимир с утра напомнил:
— Не забудь, вечером к маме. Приведи себя в порядок заранее, чтобы я не ждал.
Марина, хоть и удивилась его настойчивости, кивнула. Она вернулась с работы, приняла душ, надела аккуратное платье и к пяти была готова. Квартира Тамары встретила их гомоном голосов, запахом жареной курицы и спёртым воздухом. Гости, родственники Владимира, уже собрались за длинным столом, накрытым старой скатертью. Владимир усадил Марину на край стола, сам устроился напротив матери.
В разгар вечера, когда смех и звон бокалов заполнили комнату, Тамара вдруг поднялась и хлопнула в ладоши, привлекая внимание.
— Марина, будь добра, помоги с посудой. Не место тебе за столом, пока мы празднуем, — сказала она с улыбкой, но в её глазах мелькнула насмешка.
Гости замолчали, переглядываясь. Кто-то кашлянул, кто-то отвёл глаза. Марина почувствовала, как кровь прилила к лицу. Это была последняя капля. Она встала, её движения были спокойными, но решительными.
— Нет, Тамара, — начала она, её голос звучал ровно, но с ноткой торжества. — Я устала быть вашей прислугой. Годами я готовила, убирала, бегала по вашим поручениям. Хватит. — Она повернулась к Владимиру, который смотрел на неё с удивлением. — Володя, я подаю на развод. Я больше не хочу жить с тобой и твоей семьёй, которые видят во мне только бесплатную обслугу.
Гости ахнули, перешёптываясь. Тамара побледнела, её улыбка исчезла. Владимир открыл рот, но не нашёл слов. Марина продолжила, обводя взглядом притихших родственников:
— Моя жизнь станет проще. Больше не придётся убирать твои разбросанные носки, терпеть твои бесконечные требования и твой непомерный аппетит. Я наконец-то отдохну от твоего недовольства и скверного нрава. А главное, — она сделала паузу, её глаза сверкнули, — мне больше не придётся содержать вашу семью. Никаких визитов на рынок, никаких продуктов в долг. Боже, я наконец перестану работать себе в убыток!
Её слова прозвучали с такой искренней радостью, что гости заёрзали на стульях. Они переглядывались, шептались, осознавая, как часто пользовались её добротой. Все знали, что родственники Владимира годами брали у неё продукты, не заплатив ни копейки. Владимир всегда защищал свою родню, а Марина была слишком доброй, чтобы отказать. Теперь эта эпоха закончилась.
Тётя Любовь, сидевшая неподалёку, посмотрела на Владимира с укором.
— Развод — дело серьёзное, Володя. Марина — хорошая женщина. Не торопишься ли ты? Другую такую не найдёшь, — сказала она, и её слова подхватили другие родственники.
Над столом поднялся встревоженный ропот. Даже Тамара, всё ещё бледная, посмотрела на сына с сомнением.
— Сынок, подумай ещё раз, — тихо сказала она, но Марина услышала и замахала руками.
— Нет-нет, это лишнее. Я уже всё решила и готова хоть сейчас оформить документы. А теперь, кажется, я здесь лишняя. Прощайте.
Она поправила платье и вышла, не оглядываясь. В такси, мчащемся по ночным улицам, она чувствовала, как кровь пульсирует от предвкушения свободы. Дома она принялась собирать вещи Владимира. Квартира принадлежала ей, так что уходить предстояло ему.
Когда Владимир явился следом, сжимая тощий букет, явно купленный по совету родни, он попытался заговорить.
— Маришка, я не хочу развода. Давай поговорим, — начал он, протягивая цветы.
Марина оборвала его, её глаза сверкнули раздражением.
— Если не успокоишься, будешь собирать свои вещи под балконом, — отрезала она, толкая его к двери.
— Но я же передумал! — настаивал он, сжимая букет.
Марина вздохнула, её голос стал ледяным.
— Сочувствую, Володя. А я решилась и очень этому рада. Развод и девичья фамилия, как говорится. Ты уже сделал своей маме подарок, а подарки не забирают обратно.
На следующий день Марина отправилась в ЗАГС, подала заявление на развод и оставила позади растерянного Владимира, который явился туда же, чтобы её отговорить. Даже Тамара звонила, её голос дрожал от непривычной мягкости.
— Маришка, прости меня. Я больше не буду тебя нагружать. Хочешь, я поговорю с Володей, чтобы он был с тобой помягче? — говорила она, но Марина лишь рассмеялась.
— Спасибо, Тамара, но я уже всё решила, — ответила она и отключилась.
Марина не слушала. Её переполняла эйфория от обретённой свободы. Она жалела лишь об одном — что не решилась на этот шаг раньше, позволив семье мужа так долго диктовать ей свои правила. Теперь её жизнь принадлежала только ей.
Читайте самые интересные истории на нашем Телеграмм-канале: