Отражение лазурного неба, вероятно, было последним, что увидел кольчатошейный фазан, прежде чем врезался в мое панорамное окно от пола до потолка. Раздался глухой удар, от которого задрожали стены, и я выскочил на балкон, где увидел величавую птицу, лежащую, словно кучка красивых перьев. К сожалению, по неестественному изгибу шеи и полуоткрытым безжизненным глазам я понял — ему конец.
Это, безусловно, было печальное мгновение, но внутренний кулинар быстро нарисовал в воображении картину: дымящийся, с хрустящей золотистой кожей, фаршированный яблоками и бурым рисом деликатес. Жизнь и смерть уже состоялись. Оставалось лишь ощипать, выпотрошить, нафаршировать, запечь и съесть — достойно завершив историю этой прекрасной птицы. По крайней мере, так я видел это в тот момент.
Как бы ни был вкусен обед, но трапезой его не назовёшь, если ешь в одиночку. А значит, к моему шедевру нужна была компания, желательно — дама, ослепительно красивая в свете свечей. Однако, спустившись с небес на землю, я остановился на соседях — супружеской чете Ван Винкл: Эл и Вал. Я чувствовал, что в округе меня считают чудаком, и мог понять почему: пятидесятилетний холостяк, поселившийся в большом доме в закрытом коттеджном поселке, выглядел подозрительно. Эта печальная оказия была шансом показать, кто я на самом деле: любезный, общительный, остроумный гурман.
Я дозвонился до Эла, и после долгой паузы и шёпота с Вал он согласился прийти. Предложил захватить вина, но я сказал, что у меня есть две бутылки Petite Syrah — отлично подходит к фазану. «Просто приходите с хорошим аппетитом». Мы попрощались на этой радостной ноте, но, видимо, я плохо уточнил время: Эл и Вал пришли куда раньше, чем нужно, как вскоре выяснится.
Я вынес тушку во двор, где застелил пикниковый стол газетами, сел и начал выщипывать перья с бёдер, крупа, живота и спины. Пух с этих частей снимается легко, пока птица тёплая. Я никогда не ошпариваю дичь: горячая вода как бы «подваривает» кожу, из-за чего она рвётся, теряет сок и портит вид блюда.
Когда перья были сняты (кроме головы, кончиков крыльев и хвоста), я зашёл на кухню включить духовку и взять острый нож, чтобы распороть тушку, и тесак — отрубить голову и нижние части ног. Проверил запасы: бекона было достаточно, чтобы обернуть птицу и сохранить сочность при запекании. Взял контейнер для потрохов — сердце, желудок, печень и зоб, обвалянные в муке и обжаренные в чесночном оливковом масле, должны были стать завтрашним обедом. Планов — громадьё.
И тут раздался звонок в дверь. Я открыл — и обомлел: на пороге стояли гости, натянуто улыбаясь. По моему лицу они, наверное, поняли, что что-то пошло не так, но я быстро взял себя в руки:
— Заходите. Посидим на патио, пока я закончу подготовку. Поболтаем, пока птица в духовке.
Меня нервировала мысль, что нам придётся говорить два часа до готовности блюда, особенно когда Вал предложила помочь. Я ведь не сообщил, что основное блюдо — это «жертва окна», и что сейчас мы будем вынимать из него кровавые внутренности и рубить ноги, ведя непринуждённый разговор.
Но ответить я не успел: мы уже вышли на кирпичное патио… и я остолбенел.
Фазан стоял.
В куче собственных выщипанных перьев. И смотрел на нас.
Вернее, «смотрел» — это мягко сказано. Он общался. Говорил без слов, одними глазами и позой. Полуприоткрытый клюв, слегка наклонённая голова, нахмуренные (именно нахмуренные, не взъерошенные) брови, лёгкий сутулый изгиб того, что у него вместо плеч… Он задавал вопрос, старый как жизнь: «Что, чёрт побери, произошло?» Яснее он бы не выразился даже при полном владении английским.
Я увидел, как кровь отхлынула от лиц моих гостей.
Собравшись, я сделал шаг — и в этот момент фазан заметил нож и тесак. Сообразив два и два, он возмущённо заорал и взмахнул голыми крыльями, готовый сражаться насмерть. Эл и Вал исчезли в неизвестный момент, пока я участвовал в ensuing violence — сражении, которое вряд ли забуду.
Птица успела клюнуть меня в нос, прежде чем стол опрокинулся, перья и газеты разлетелись, а голая тушка истошно орала так, что, кажется, слышали на другом конце посёлка. Я всё же одолел его, взял весом и размахом рук, связал лапы и подвесил вниз головой, пока он не успокоился. Лицо было расцарапано, любимый белый поварской китель — в клочья. Прижимая к носу окровавленное полотенце, я позвонил Ван Винклам, но они так и не ответили на моё гнусавое сообщение. Надо было придумать правдоподобную ложь, а не пытаться объяснить, что всё было на самом деле. Хотя вряд ли даже Дж. К. Роулинг смогла бы придумать историю, которая вернула бы мне их расположение — или уважение кого-либо в радиусе фазаньего крика.
В Центре спасения дикой природы меня заверили, что у птицы началась новая линька и она идёт на поправку. Ему повезло: скоро он вернётся на волю. А я так и останусь запертым в этом элитном посёлке, где все по-прежнему считают меня чудаком.
Конец
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
«Измена. Счастье из осколков», Ирина Чардымова
