Анна закрыла ноутбук и быстро сунула телефон под подушку. Снизу доносились знакомые шаги — тяжелые, размеренные, неумолимые. Валентина Петровна поднималась на второй этаж.
— Надюшка! — голос свекрови прорезал тишину, как нож масло. — Что там делаешь? Опять в этом своём интернете копаешься?
«Надюшка»... Анна поморщилась. Три года замужества, а свекровь так и не запомнила её имя. Или не хотела запоминать.
— Сейчас спускаюсь, Валентина Петровна!
— Давай-давай! Картошку почистить надо. А то сидишь тут, как барыня какая. В моё время женщины с утра до вечера на ногах были!
Анна медленно встала с кровати. На экране телефона мигало уведомление — очередной перевод от клиента. Сорок тысяч за неделю работы. Она программировала мобильные приложения, работала с крупными заказчиками, её код использовали тысячи людей. Но для Валентины Петровны это было... ничем.
«Не работа это — в компьютере ковыряться!» — эту фразу Анна слышала каждый день. А ещё: «Вот я тридцать лет на заводе стояла, руки в мозолях, спина болела — это работа! А ты что? Пальчиками по кнопочкам тыкаешь!»
Спустившись на кухню, Анна увидела привычную картину. Валентина Петровна сидела за столом, величественная, как королева на троне. Перед ней — гора неочищенной картошки.
— Ну что, отдохнула? — в голосе свекрови звучала плохо скрываемая ирония. — Теперь можешь и поработать по-настоящему.
Анна взяла нож. Восьмой час утра. А она уже два часа программировала — исправляла баги в приложении для крупного ритейла. Сорок тысяч в неделю... За месяц выходило больше, чем зарплата Алексея на том же заводе, где когда-то работала его мать.
— Слушай, Валентина Петровна, — Анна попыталась говорить мягко, — а может, картошку завтра почистим? У меня сегодня важный проект...
— Проект! — свекровь фыркнула. — Какие у тебя проекты? Ты же не работаешь нигде! Алёшка у нас кормилец, на заводе горбатится, а ты тут...
— Я работаю! — не выдержала Анна. — Просто дома!
— Дома работают только домохозяйки! — отрезала Валентина Петровна. — А ты что делаешь? Сидишь в этом интернете, время попусту тратишь. В молодости я с утра до вечера на ногах была — вот это работа!
Анна сжала нож так сильно, что побелели костяшки пальцев. Каждый день одно и то же. Каждый божий день она выслушивала лекции о том, что «настоящие женщины» должны быть на кухне, что компьютеры — это баловство, что только физический труд достоин уважения.
А в это время на её карту капали деньги. Много денег. Больше, чем зарабатывал Алексей. Больше, чем когда-либо видела Валентина Петровна.
Но сказать об этом... Анна не могла. В самом начале их отношений, когда они только переехали к маме Алексея, она попыталась объяснить свою работу. Результат был катастрофическим.
— Программист? — тогда Валентина Петровна смеялась до слёз. — Надюшка, милая, это же не женская профессия! Мужики этим занимаются, в очках толстых ходят. А женщина должна семью создавать, детей рожать!
— Но я зарабатываю...
— Что зарабатываешь? — свекровь всплеснула руками. — Сколько там твоя игрушка приносит? Тысяч пять? Десять? А мой Алёшка — он настоящий мужчина! Сорок тысяч получает! Вот это деньги!
Сорок тысяч... Анна тогда промолчала. Она зарабатывала в четыре раза больше, но сказать об этом означало... что? Унизить Алексея? Разрушить привычный мир Валентины Петровны?
«Ради семьи», — убедила себя Анна. И начала врать.
Каждый день она просыпалась в пять утра, программировала до завтрака, потом изображала безработную домохозяйку. Мыла полы, готовила обеды, выслушивала наставления. А вечером, когда все ложились спать, снова садилась за код.
Она врала о своих доходах. Врала о проектах. Даже мужу. Алексей знал, что жена «что-то делает в интернете», но цифр не знал. А Анне становилось всё труднее поддерживать эту ложь.
Особенно когда Валентина Петровна выдавала очередную лекцию о тунеядстве.
— Вот соседка Галя — она в магазине работает! — свекровь размахивала рукой в сторону окна. — Настоящая работа! С людьми общается, пользу приносит! А ты что? Сидишь дома, как барыня!
«Барыня»... Анна дочистила последнюю картофелину. Сегодня утром она получила аванс за новый проект — пятьдесят тысяч. Приложение для банка, сложный алгоритм обработки платежей. Над ним будет работать команда программистов, а её код станет основой всей системы.
Но для Валентины Петровны она — тунеядка.
— Надюшка! — свекровь встала из-за стола. — Я в магазин схожу. А ты тут полы помой. И окна протри! А то как-то совесть не мучает — дом чужой, а работать не хочешь!
«Дом чужой»... Эта фраза резанула по сердцу. Анна подняла голову.
— Валентина Петровна, это дом моего мужа. Значит, и мой тоже.
— Твой? — свекровь развернулась на пороге. — А что ты в него вложила? Алёшка работает, зарплату приносит, а ты? Что ты в эту семью вкладываешь?
Вопрос повис в воздухе. Анна смотрела на свекровь и молчала. Что она вкладывает? Только сто шестьдесят тысяч в месяц. Только оплату коммуналки, продуктов, лекарств для той же Валентины Петровны. Только...
— Я думала, что любовь, — тихо сказала Анна.
— Любовь! — Валентина Петровна рассмеялась. — На любви далеко не уедешь! Деньги нужны, работа настоящая! А не эти твои игрушки в интернете!
Дверь хлопнула. Анна осталась одна на кухне.
Она достала телефон. Уведомление о переводе всё ещё мигало на экране. Пятьдесят тысяч. Аванс за работу, которую Валентина Петровна называла «игрушками».
Анна открыла банковское приложение. Баланс заставил её усмехнуться. За три года замужества она скопила восемьсот тысяч рублей. Никто в этом доме не знал об этой сумме. Никто не знал, что именно её «игрушки» позволяют семье жить не считая копейки.
Алексей приносил сорок тысяч и чувствовал себя кормильцем. Анна зарабатывала в четыре раза больше — и считалась тунеядкой.
Телефон зазвонил. Клиент.
— Анна Владимировна? Добрый день! По поводу банковского проекта — можем увеличить бюджет до двухсот тысяч, если сделаете быстрее. Нас очень устраивает качество вашей работы!
Двести тысяч за один проект. Пять зарплат Алексея.
— Хорошо, — сказала Анна. — Принимаю.
— Отлично! Когда сможете приступить?
— Прямо сейчас.
Она поднялась в свою комнату и открыла ноутбук. Код потёк по экрану — стройный, логичный, красивый. Каждая строчка стоила денег. Много денег.
А внизу лежали немытые полы.
Анна программировала три часа без перерыва. Погружение было полным — она видела архитектуру приложения, чувствовала логику алгоритмов, предвидела узкие места. Это состояние потока, когда время исчезает, а мысли текут быстрее пальцев...
— Надюшка! — голос Валентины Петровны взорвал тишину. — Что за безобразие! Полы не мыты, окна грязные! Что ты тут делала три часа?!
Анна обернулась. На пороге стояла свекровь, в руках пакеты с продуктами. Лицо красное от возмущения.
— Я работала, — спокойно сказала Анна.
— Работала! — Валентина Петровна швырнула пакеты на пол. — Вот опять! Какая у тебя работа? Покажи мне эту работу!
— Показать? — Анна медленно повернула ноутбук к свекрови. — Пожалуйста.
На экране мерцал код. Строки текста на английском языке, цифры, символы — для Валентины Петровны это была китайская грамота.
— И что это такое? — свекровь прищурилась.
— Это система обработки банковских переводов. Я программирую приложение для одного из крупнейших банков страны.
— Система... — Валентина Петровна покачала головой. — Надюшка, ты что, за дуру меня держишь? Это же просто буковки какие-то! Где тут работа?
— Каждая строчка этого кода...
— Брехня всё это! — свекровь замахала руками. — Работа — это когда руки грязные, спина болит, пот льётся! А ты тут сидишь, в тепле, пальчиками по кнопочкам тыкаешь!
Анна закрыла глаза. Сосчитала до десяти.
— Валентина Петровна, а сколько, по-вашему, может стоить такая работа?
— Да ничего она не стоит! — фыркнула свекровь. — Кому это нужно? Никто за это не платит! Вот мой Алёшка на заводе — там настоящие деньги крутятся!
— Настоящие деньги... — Анна открыла банковское приложение. — А если я скажу, что за этот проект мне заплатят двести тысяч рублей?
Валентина Петровна замерла.
— Двести... чего?
— Двести тысяч рублей. За две недели работы.
— Врёшь!
— Не вру. — Анна повернула телефон к свекрови. — Вот договор. Вот реквизиты. Вот сумма.
Глаза Валентины Петровны округлились. Она смотрела на экран, словно видела привидение.
— Не может быть... Это... это развод какой-то! Мошенники!
— Не мошенники. Это мой обычный заказчик. Я работаю с ними уже полгода.
— Но... но это же невозможно! — голос свекрови дрожал. — Двести тысяч! Это же... это же пять зарплат Алёшки!
— Да, — кивнула Анна. — Пять зарплат.
Валентина Петровна опустилась на стул. Молчала долго, глядя в одну точку.
— Если это правда... — наконец проговорила она, — то почему ты молчала? Почему не сказала?
— Потому что вы не поверили бы. Потому что для вас работа — это только завод, станок, мозоли на руках. А я... я всего лишь тыкаю пальчиками по кнопочкам.
— Надюшка...
— Анна. Меня зовут Анна.
— Анна... — свекровь впервые произнесла её имя правильно. — А сколько ты... в месяц зарабатываешь?
Анна колебалась. Сказать правду? Полную правду?
— В среднем — сто шестьдесят тысяч.
Тишина. Долгая, тягучая тишина.
— Сто шестьдесят... — Валентина Петровна побледнела. — Но ведь Алёшка приносит только сорок...
— Да. Я зарабатываю в четыре раза больше своего мужа.
— И где эти деньги?
— Часть тратится на дом. Коммуналка, продукты, ваши лекарства — всё это я оплачиваю. А часть откладываю.
— Сколько отложила?
— Восемьсот тысяч.
Валентина Петровна схватилась за сердце.
— Восемьсот... Господи... А я... я тебя заставляла полы мыть...
— Заставляли. И картошку чистить. И называли тунеядкой.
— Но почему ты молчала?! Почему не сказала правду?!
Анна встала и подошла к окну. За стеклом моросил дождь.
— Потому что хотела сохранить семью. Боялась, что правда разрушит всё. Что Алексей почувствует себя... неполноценным. Что вы не примете мой успех.
— И что теперь?
— Теперь я устала врать.
В этот момент дверь хлопнула — вернулся Алексей. Его шаги на лестнице, голос:
— Мам! Аня! Я дома!
Он поднялся к ним, весёлый, довольный, не подозревающий о буре, которая только что разразилась в его доме.
— Что за лица такие? — Алексей огляделся. — Что случилось?
Валентина Петровна и Анна молчали. Муж смотрел на них с недоумением.
— Ну скажите что-нибудь!
— Скажи ему сама, — прошептала свекровь.
Анна повернулась к мужу. На его лице читалось беспокойство — он чувствовал, что произошло что-то важное.
— Лёш, садись.
— Зачем садиться? Что за секреты такие?
— Садись, пожалуйста.
Алексей опустился на край кровати. Смотрел на жену выжидающе.
— Я программист, — начала Анна. — Работаю удалённо, с крупными заказчиками. И зарабатываю... много.
— Много — это сколько?
— Сто шестьдесят тысяч в месяц. Иногда больше.
Алексей моргнул. Несколько раз. Словно не понимал услышанного.
— Сто шестьдесят... в месяц?
— Да.
— Рублей?
— Рублей.
— Но... — он оглянулся на мать, потом снова на жену. — Но почему ты не сказала?
— Потому что боялась.
— Боялась чего?
— Что ты почувствуешь себя... — Анна искала слова. — Что тебе будет неприятно. Что я зарабатываю больше.
Алексей встал, прошёлся по комнате. Остановился у окна.
— И сколько у тебя... накоплено?
— Восемьсот тысяч.
— Восемьсот... — он обернулся к ней. — А я думал, мы едва сводим концы с концами. Думал, что я кормлю семью своими сорока тысячами...
— Лёш...
— А получается, что ты нас кормишь. И коммуналку платишь. И лекарства маме покупаешь. Всё ты.
— Мы семья. Это наши общие деньги.
— Общие? — Алексей криво усмехнулся. — А почему тогда я ничего не знал? Почему мама заставляла тебя полы мыть? Почему мы все считали тебя бездельницей?
Анна молчала. Что тут скажешь?
— Потому что мне было стыдно, — наконец призналась она. — Стыдно, что зарабатываю больше мужа. Стыдно разрушать ваши представления о том, кто в семье должен быть кормильцем.
— Мои представления? — Алексей повысил голос. — Да какие у меня представления?! Я рад, что жена успешная! Я горжусь тобой!
— Гордишься?
— Конечно! Ты думаешь, мне приятно надрываться за копейки? Думаешь, я мечтаю всю жизнь потом и кровью зарабатывать на хлеб?
Анна смотрела на мужа с удивлением. Она ожидала всего — гнева, обиды, ревности. Но не этого.
— Лёш, а что твоя мама скажет? Ведь для неё...
— Что мама скажет? — Алексей обернулся к Валентине Петровне. — Мам, ты что скажешь?
Свекровь сидела на стуле, сжав руки в замок. Лицо серое, глаза потерянные.
— Я... — начала она и замолчала.
— Мам?
— Я дура, — тихо сказала Валентина Петровна. — Старая дура. Три года унижала невестку. А она... она нас всех кормила.
— Ничего вы не дура, — Анна подошла к свекрови. — Вы просто не знали.
— Не знала! — Валентина Петровна всплеснула руками. — А узнать не пыталась! Не хотела понимать! Для меня существовала только моя правда — завод, станок, пот и кровь!
— Мам, времена изменились...
— Времена изменились, а я нет! — свекровь встала. — Я так и осталась в том мире, где работа — это обязательно тяжело, грязно, больно. А что есть другая работа, где нужны мозги, знания, талант — я понять не могла!
Она подошла к окну, где всё ещё стоял ноутбук Анны.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
Валентина Петровна наклонилась к экрану. Долго всматривалась в строки кода.
— И ты это всё... сама пишешь?
— Сама.
— А как это работает?
— Видите эти строки? — Анна указала на фрагмент кода. — Это алгоритм обработки банковского перевода. Когда человек переводит деньги через приложение, система выполняет именно эти команды.
— То есть твоя работа... она нужна людям?
— Очень нужна. Миллионы людей каждый день пользуются приложениями, которые я программирую.
Валентина Петровна выпрямилась. На лице — смесь стыда и восхищения.
— Анна... — она произнесла имя медленно, словно пробуя на вкус. — Прости меня. Прости старую дуру.
— Валентина Петровна...
— Три года я тебя мучила! Заставляла полы мыть, картошку чистить, называла тунеядкой! А ты... ты терпела. Ради семьи терпела.
— Я тоже была не права. Надо было сразу сказать правду.
— Не надо было! — неожиданно резко вмешался Алексей. — Не надо было ничего скрывать!
Анна и Валентина Петровна обернулись к нему. Лицо мужа изменилось — добродушие сменилось чем-то тяжёлым, неприятным.
— Лёш?
— Три года, Аня! Три года ты мне врала! Считала меня идиотом, который не поймёт, не примет!
— Я не считала тебя...
— Считала! — он сделал шаг к ней. — Иначе почему скрывала? Думала, я такой ущербный, что не вынесу успеха жены?
— Лёш, успокойся...
— Не буду я успокаиваться! — Алексей размахивал руками. — Ты меня дураком считала! Думала, я буду комплексовать, что жена больше зарабатывает!
— А разве не будешь? — тихо спросила Анна.
Вопрос повис в воздухе. Алексей замер, словно получил пощёчину.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что говорю. Разве тебе не неприятно, что жена зарабатывает в четыре раза больше?
— Мне неприятно, что жена мне не доверяет!
— И только?
— И только!
Но Анна видела глаза мужа. И понимала — он врёт. Конечно, ему неприятно. Конечно, задевает. Мужское эго, воспитание, стереотипы — всё это никуда не делось.
— Лёш, скажи честно. Тебе действительно всё равно, кто в семье больше зарабатывает?
— Мне не всё равно! — он повысил голос. — Мне не всё равно, что моя жена меня обманывала! Не всё равно, что считала недостойным правды!
— А если бы я сказала правду сразу? В самом начале? Что бы ты почувствовал?
Алексей молчал. Долго молчал.
— Не знаю, — наконец признался он.
— Вот именно. Не знаешь. А я знаю. Потому что видела твою реакцию на чужие успехи. Помнишь Сергея? Твоего одноклассника, который стал бизнесменом?
— При чём тут Сергей?
— «Везунчик», — процитировала Анна. — «Папаша помог». «На блате всё». Вот что ты говорил о его успехе.
— Это другое!
— Чем другое? Человек достиг большего, чем ты — и сразу «блат», «везение», что угодно, только не заслуженный успех.
— Аня, ты сейчас...
— А Марина? Твоя бывшая коллега, которая стала начальницей? «Юбка помогла», помнишь такую фразу?
Алексей побледнел.
— Ты сейчас передёргиваешь...
— Ничего я не передёргиваю! Ты не выносишь чужого успеха! А тем более — женского! А уж если этот успех касается твоей жены...
— Хватит! — рявкнул Алексей. — Хватит психологию тут разводить!
— Значит, попала в точку?
Муж смотрел на неё с такой злостью, что Анна невольно отступила.
— Ты знаешь, что самое обидное? — процедил он сквозь зубы. — Не то, что ты больше зарабатываешь. А то, что думаешь, будто лучше меня знаешь, что я чувствую!
— А разве не так?
— Не так! Да, мне неприятно! Да, задевает! Но я бы справился! Я бы принял! А ты... ты решила за меня!
Анна смотрела на мужа и чувствовала, как что-то ломается внутри. Три года лжи. Три года страха. И вот результат — Алексей злится не на ситуацию, а на неё. За то, что не поверила в его великодушие.
— Лёш, я просто боялась...
— Боялась? — он горько рассмеялся. — А сейчас не боишься? Сейчас, когда правда всплыла?
Анна задумалась. Странно, но сейчас она не боялась. Впервые за три года — не боялась.
— Нет, — честно ответила она. — Сейчас не боюсь.
— Вот! — Алексей ткнул в неё пальцем. — Значит, дело не в страхе! Дело в том, что ты меня не уважаешь!
— Не уважаю?
— Не уважаешь! Считаешь слабаком, который не вынесет правды о жене-кормилице!
— Лёш...
— А знаешь, что я думаю? — он подошел к ней вплотную. — Думаю, что ты просто получала удовольствие! От того, что все считают тебя домохозяйкой, а ты на самом деле крутая бизнес-вумен!
— Это глупость...
— Глупость? Тогда зачем молчала? Зачем изображала жертву, когда мама тебе замечания делала?
Анна отступила ещё на шаг. Алексей наступал, и в его глазах она видела что-то новое. Что-то неприятное.
— Может, тебе нравилось чувствовать своё превосходство? — продолжал он. — Нравилось знать, что ты круче всех нас, дураков?
— Алексей, прекрати!
— Не прекращу! Три года, Анна! Три года ты играла спектакль! А мы все были актёрами, которые не знали сценария!
— Я хотела сохранить семью!
— Врёшь! — он ударил кулаком по столу. — Хотела сохранить своё тайное превосходство!
В комнате повисла тишина. Валентина Петровна жалась к стене, глядя на сына с ужасом.
— Лёшенька, — тихо сказала она, — что ты говоришь?
— Говорю правду, мама! — Алексей обернулся к матери. — Наша Анна оказалась очень хитрой. Три года морочила нам голову!
— Лёша, она же ради нас...
— Ради нас? — он рассмеялся. — Мам, ты ещё не поняла? Она считает нас идиотами! Тебя — старой дурой, которая не понимает современного мира, меня — неудачником, который комплексует из-за успешной жены!
Анна смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся добрый, спокойный человек, за которого она выходила замуж? Где тот Алексей, который гордился её успехами?
— Лёш, ты сейчас говоришь от злости...
— От злости? — он подошёл к ней совсем близко. — А что, есть другие варианты? Мне радоваться, что жена три года врала?
— Я не врала! Я просто... не говорила всей правды.
— Не говорила? — Алексей достал телефон. — А это что? Твои сообщения за вчерашний день.
На экране были скриншоты их переписки. Анна читала и ужасалась.
«Лёш, не смогу с тобой пойти в кино — денег нет».
«Может, попросим у мамы на продукты? А то до твоей зарплаты ещё неделя».
«Дорогой, давай отложим покупку стиральной машины — пока не потянем».
Все эти сообщения были отправлены в тот день, когда на счету Анны лежало семьсот тысяч рублей.
— И как это называется? — спросил Алексей.
Анна молчала. Что тут скажешь? Ложь как она есть.
— Ты врала нам каждый день, — продолжал муж. — Изображала нищету, когда у тебя денег больше, чем у нас всех вместе взятых.
— Лёш, я могу всё объяснить...
— Не надо объяснений! — он замахал руками. — Я всё понял! Ты нас просто презираешь!
— Это не так!
— Так! Иначе зачем весь этот спектакль? Зачем притворяться бедной, когда богатая? Зачем жаловаться на безденежье, когда зарабатываешь как директор завода?
Анна чувствовала, как рушится всё, ради чего она три года врала. Семья, которую хотела сохранить, разваливалась на глазах.
— Лёш, давай спокойно поговорим...
— Спокойно? — он криво усмехнулся. — После трёх лет вранья? Знаешь, что самое обидное? Не твои деньги. А то, что ты решила: мы слишком убогие для правды.
— Я никого не считала убогим...
— Считала! Мать — тёмной совковой бабкой, меня — закомплексованным неудачником. И что самое противное — может, ты была права!
Последняя фраза прозвучала так горько, что Анна невольно вздрогнула.
— Лёш...
— А знаешь, Аня, — голос мужа стал тише, но от этого не менее опасным, — может, нам действительно не по пути?
— Что ты хочешь сказать?
— То, что говорю. Ты — успешная бизнес-леди, зарабатываешь бешеные деньги. А я — простой рабочий с завода. Может, тебе пора найти партнёра по уровню?
— Алексей, ты о чём?
— О том, что три года жизни с нами, видимо, были для тебя пыткой. Жить среди людей, которые не понимают твоей гениальности...
— Прекрати!
— Не прекращу! — он повысил голос. — Ты думаешь, мне приятно осознавать, что жена считает меня дураком?
— Я не считаю...
— Считаешь! Иначе почему скрывала доходы? Почему врала о деньгах? Почему изображала бедность?
Анна села на кровать. Силы покидали её.
— Потому что боялась потерять вас, — тихо сказала она.
— Потерять? — Алексей рассмеялся. — А что ты теряешь? Мать, которая заставляет тебя полы мыть? Мужа, который зарабатывает в четыре раза меньше?
— Лёш, хватит...
— Не хватит! Теперь я понимаю, почему ты так терпеливо сносила все мамины придирки! Потому что в глубине души смеялась над нами!
— Я никогда не смеялась!
— Смеялась! Про себя! Думала: «Дураки, не знают, что я их всех кормлю!»
Анна встала. Посмотрела на мужа, потом на свекровь. Валентина Петровна сидела, опустив голову, — видимо, тоже переосмысливала последние три года.
— Знаешь, Лёш, — сказала Анна, — может, ты и прав.
— В чём прав?
— В том, что нам не по пути.
Алексей замер.
— Что?
— Три года я врала, чтобы сохранить семью. А теперь вижу — врала зря. Семьи всё равно нет.
— Аня, ты что говоришь?
— То, что думаю. Ты прав — я презираю вас. Презираю твою зависть к чужим успехам. Презираю неспособность мамы принять новый мир. Презираю себя за то, что три года играла роль покорной домохозяйки.
— Аня...
— Но больше всего я презираю тебя, Лёш. За то, что вместо гордости за жену ты выбрал обиду. За то, что моя честность превратилась в твоей голове в коварство.
— Я не это имел в виду...
— Именно это! — Анна подошла к шкафу, достала сумку. — Ты хочешь, чтобы я нашла партнёра по уровню? Отличная идея!
— Куда ты собираешься?
— К себе.
— К себе куда?
Анна повернулась к мужу. На лице — странная улыбка.
— А ты думал, на что я трачу свои восемьсот тысяч? Полгода назад купила квартиру. Однокомнатную, но свою. На случай, если этот спектакль когда-нибудь закончится.
Алексей побледнел.
— Ты... купила квартиру? И молчала?
— Молчала. Как и обо всём остальном.
— Но зачем?
— Затем, что знала — рано или поздно всё откроется. И тогда мне понадобится место, где можно жить без вранья.
Анна сложила в сумку самые необходимые вещи. Ноутбук, документы, зарядку для телефона.
— Аня, постой, — встала Валентина Петровна. — Может, не стоит так... резко? Давайте поговорим спокойно...
— Валентина Петровна, — Анна повернулась к свекрови, — три года вы учили меня быть настоящей женщиной. Мыть полы, чистить картошку, терпеть унижения. Но настоящая женщина — это не та, которая терпит. А та, которая делает выбор.
— Какой выбор?
— Выбор не врать. Ни себе, ни другим.
Анна направилась к двери. На пороге обернулась.
— Лёш, если передумаешь — звони. Но помни: я больше не буду притворяться бедной домохозяйкой. И не буду оправдываться за свои успехи.
— Аня, подожди...
— Что?
— А деньги? Те, что ты откладывала... Они же наши общие...
Анна усмехнулась.
— Общие? Интересно... А когда я их зарабатывала — они тоже были общими? Или только теперь, когда ты узнал об их существовании?
— Но ты моя жена...
— Пока ещё жена. — Анна достала из кармана обручальное кольцо. Положила на комод. — А это — пока ещё не развод.
Она спустилась вниз, взяла куртку и вышла из дома. За спиной остались три года лжи, три года страха, три года игры в чужой спектакль.
Впереди была неизвестность. Но впервые за долгое время — честная неизвестность.
Анна села в машину и завела двигатель. В зеркале заднего вида мелькнуло окно на втором этаже. Там стоял Алексей и смотрел вслед.
Она тронулась с места. Восемьсот тысяч рублей, собственная квартира, интересная работа и... свобода. Свобода быть собой. Без оправданий, без притворства, без страха показаться слишком успешной.
Телефон зазвонил. Клиент.
— Анна Владимировна, по поводу банковского проекта — когда сможете показать промежуточные результаты?
— Завтра утром, — ответила Анна. — У меня как раз освободилось много времени.
— Отлично! А если не секрет — откуда такая оперативность?
Анна посмотрела в зеркало заднего вида. Дом мужа скрылся за поворотом.
— Просто перестала тратить время на оправдания, — сказала она. — И знаете что? Это очень освобождает.