Раф надеялся, что у них это все не всерьез и ненадолго. Периодически напоминал о себе, иногда писал ей длинные письма. Постепенно он смирился с тем, что она, видимо, любит другого, и ему стало как-то легче. Но неожиданно Рада сама ему позвонила в редакцию газеты, в которой он работал уже второй год, хотя до этого никогда не звонила. У неё оставался теплый зеленый свитер Рафа, и она сказала, что хочет вернуть его ему. Он ответил, что дарит его ей, пусть он согревает её в зимнюю стужу и напоминает о нём. Потом она еще раз позвонила, спрашивала, как у Рафа дела, как он живет. А на Новый год прислала ему тёплую и немного грустную, как ему показалось, поздравительную открытку с пожеланиями ему счастья.
Весной того же года Раф снова начал встречаться с Радой, а ближе к осени они сыграли свадьбу. Больше они никогда не вспоминали эти два года размолвки, разлуки, которые были трудными не только для Рафа, но прошли непросто и для Рады, поскольку, как он потом понял, она металась между двух огней, не зная, какое принять решение.
Раф не мог упрекать Раду за это увлечение, не имел на это никакого морального права – он у неё был первый, ей не с кем было сравнить, тогда как сам Раф несколько раз влюблялся в девушек до того, как встретил Раду. С любой из них он мог остаться. Но ведь не остался же, ждал, искал её. И нашел, и не хотел терять, потому что понимал, что она – его вторая половинка, и без неё он не будет счастлив в этой жизни. Возможно, у неё тоже судьба была такой, что предписано было остаться с Рафом.
Ещё Рафу вспомнилось, как они познакомились с Радой, и теперь он думает, что это было не иначе как предопределением, закономерностью случайностей.
В один из мартовских дней студенческая агитбригада, куда входил и Раф в качестве баяниста-аккомпаниатора, поехала по районам, расположенным недалеко от города, давать концерты художественной самодеятельности. Одна из участниц агитбригады предложила под занавес их турне дать внеплановый концерт в ее родной деревне. Руководитель бригады засомневался, стоит ли туда ехать. Во-первых, никакой договоренности ни с руководством района, ни с администрацией сельсовета о проведении дополнительного концерта не было. Во-вторых, в бригаде более десяти человек. Кто, где и как разместит такую ораву на ночлег? Но инициатор внепланового концерта успокоила, что решение всех этих вопросов она берет на себя: ее мама – директор школы в той самой деревне, куда они должны были ехать, и обо всем договориться с местным начальством. А деревенские будут только рады студентам-артистам – деревня-то на отшибе, туда не часто с концертами приезжают. Дом у них большой, места всем хватит. Одним словом, уговорила.
Все случилось именно так, как говорила эта студентка. Концерт удался на славу, артисты-студенты были в ударе. Зрители долго не отпускали их со сцены, вызывали на «бис». Так что на ночлег в дом родителей той студентки пришли за полночь. Дом у них, в самом деле, оказался большой, просторный. Им всем постелили на полу, но ложиться спать никто не спешил. У хозяев дома, кроме старшей, уже студентки, оказалось ещё четверо дочек. Рафу особенно приглянулась одна из сестер: спортивного телосложения, смуглая, с черными, как смоль, волосами и карими глазами. Про себя он назвал ее Смуглянкой. Она училась в девятом классе в городской школе-интернате, приехала домой на весенние каникулы. Занимается спортивной гимнастикой. Они проговорили всю ночь. Утром, уезжая, Раф подумал: какая хорошая девчонка, как жаль, что они никогда с ней больше не увидятся.
В суете студенческой жизни эта встреча как-то забылась. Раф часто влюблялся, разочаровывался, один из бурных романов с сокурсницей едва не закончился женитьбой. Но Бог миловал, она предпочла ему другого. Он же, глупый, не понимая по молодости, что это тот самый кто-то или что-то свыше ограждает его от необдуманного шага, убивался, переживал так, что и жить не хотелось.
В один из таких невеселых, тяжелых, черных для него в ту пору дней он увидел в коридоре своего общежития девушку. Что-то знакомое показалось ему в ней, будто где-то уже видел ее. Но мысль эта промелькнула в сознании и тут же пропала. Спустя несколько дней он снова встретил ее в своем общежитии, и вновь что-то знакомое всплыло в памяти. Украдкой проследил, к кому она пришла. Девушка зашла в соседнюю с их комнату, в которой жила та самая студентка, уговорившая дать дополнительный концерт их агитбригады в её деревне. И тут Рафа осенило: это же та самая Смуглянка, с которой он три года назад в деревне проговорил всю ночь до утра!
С того дня он с нетерпением стал ждать очередного ее появления у сестры, начисто забыв свою трагедию неразделенной любви с сокурсницей. И дождался. Найдя какой-то предлог, кажется, попросить соли, зашел к соседским девчонкам. Был вечер, девчата вместе с парнями из его комнаты резались в карты. Смуглянка не играла. Раф спросил, почему она не играет, слово за слово – завязался разговор, вспомнили ту мартовскую ночь трехлетней давности. В следующий ее приход к сестре Раф пригласил Смуглянку в кино. Так начался их роман. И длился он ровно четыре года, пока она не закончила свой институт. В течение этих четырёх лет была та самая их двухлетняя размолвка. А потом они поженились, и много лет жили душа в душу, вырастили дочь и сына. Глядя на свою Смуглянку, Раф иногда думал: а если бы его не бросила сокурсница? А если бы они, студенты-артисты, не поехали в ту деревню давать дополнительный концерт? А если бы он не встретил ее тогда в коридоре своего общежития? И в такие минуты ему вспоминались слова известной, популярной когда-то, в дни его молодости, песни: «Представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь, другой бы улицей прошел, тебя не встретил, не нашел».
* * *
Как-то возле городской больницы, мимо которой Раф ходил на работу, он встретил своего давнего приятеля, в свое время занимавшего высокие посты в правительстве. Рядом с ним стоял высокий парень. Приятель представил юношу:
– Это мой внук, учится в Англии, приехал на каникулы. Ругает меня за отсталость взглядов, приверженность коммунистическим идеалам.
– Ну, дед, ты, в самом деле, отстал от цивилизации. Какой коммунизм?! Ладно, я пошел к бабушке, – взвился юноша.
Приятель рассказал, что пришел навестить жену.
– Она у меня уже неделю лежит здесь с панкреатитом.
– А я две недели назад жену проводил отсюда в последний путь.
– Ох, старик, извини, не знал. Прими мои соболезнования. Болела?
– Да.
– У моей жены половину желудка вырезали, а теперь вот еще и панкреатит. Я тебе сочувствую. Тяжело без жены. Неделю мучаюсь. Один живу, сам себе еду готовлю. Я же всегда на всем готовом был, до сих пор не знаю, где что в доме лежит. Ладно, держись, брат, крепись, а мне к жене надо.
* * *
Однажды Рафу пришлось стать невольным свидетелем разговора двух немолодых уже женщин. Одна из них рассуждала о том, почему после смерти мужа, будучи совсем ещё не старой, так и не вышла вновь замуж.
– А зачем мне это? – отвечала она своей товарке на вопрос по поводу её статуса одинокой женщины. – Я уже привыкла одна. Поздно уже обзаводиться мужиком. Да и на чёрта он мне сдался? За ним же ухаживать надо – корми его, пои, спать уложи. Вдруг ещё заболеет, таскать его по больницам – больно надо. А так я сама себе хозяйка, ни от кого не завишу, никому ничего не должна. Живу в своё удовольствие. Куда хочу, туда иду, что хочу, то и делаю.
– И что же, совсем не тянет к мужикам? Я вот не могу без этого дела.
– Если мне понадобится мужик для этого дела – не проблема, всегда найду, но не более, чем на одну-две ночи. Я уже и спать одна привыкла.
Вспомнив этот разговор, Раф подумал: а ведь эта вдовушка, пожалуй, и права. Видимо, большинство незамужних, разведённых, вдовых женщин именно так и рассуждают. Иначе почему вокруг их так много. Его и самого не раз пытались сватать за вдов и разведёнок, но всё безуспешно. Правда, с его стороны тоже не наблюдалось особой активности к продолжению знакомства.
Может быть, он тоже привык уже к своему одиночеству? Как знать, во всяком случае, спать один, как и та вдовушка, он точно уже привык, и не представляет, что рядом в его постели может оказаться какая-то женщина.
А вообще, всё может случиться. На своём веку Раф уже не раз убеждался, что жизнь может преподнести такие сюрпризы, какие и представить-то невозможно. Как там поётся в песне: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь...»
* * *
Раф медленно шёл по аллее большого городского парка и наслаждался запахами хвои, щебетанием птиц. Свернув с аллеи, он вышел на широкую поляну. Ярко светило солнце, день был чудесный, лёгкий ветерок иногда тормошил сочную листву на деревьях, летали бабочки, порхая с цветка на цветок. Ему особенно нравилось это время года, конец мая – начало июня. Приезжая по выходным на свою дачу – большой дом в центре деревни, Раф любил выходить вечерами за околицу села, подолгу слушать заливистые трели соловья, кукование кукушки, стрекот цикад в поле. Сейчас на душе у него было спокойно и умиротворённо. Он вдруг почувствовал себя невероятно счастливым.
Нет, он не один! Нету никакого одиночества! Рада всегда с ним, мысленно он часто разговаривает с ней, рассказывает о детях, внуках. Грех жаловаться, быть недовольным: Всевышний подарил ему 40 лет счастливой жизни с любимой женщиной, не каждому такое выпадает. Надо жить. Жить за те годы, что не дожила Рада, ради их детей, внуков.
Автор: Алик Шариков
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!