Материнское выгорание и невидимый труд женщины становятся поводом для изменений в семье, когда отсутствие поддержки, борьба за признание и совместная готовка учат ценить заботу и уважать друг друга.
Светлана толкнула дверь квартиры и сразу почувствовала, как ноги налились свинцом. Инвентаризация в аптеке затянулась до восьми вечера, голова раскалывалась от цифр и препаратов. Весь день пересчитывала таблетки, проверяла сроки годности, заполняла документы. Руки дрожали от усталости.
В узкой прихожей её встретил привычный бардак - Игорева рабочая куртка брошена на стул, Артёмовы кроссовки валяются посреди коридора, Полинин рюкзак свален у двери.
В гостиной царило обычное вечернее безделье. Игорь лежал на потёртом диване с телефоном, листал новости, даже не поднял головы. Артём сидел за столом в наушниках, уткнувшись в учебники - готовился к контрольной по алгебре. Полина смотрела мультики, развалившись в кресле с пледом. Кирилл играл машинками прямо на полу, рычал и имитировал звуки моторов.
На кухне её ждала привычная картина: гора грязной посуды в эмалированной раковине - тарелки от завтрака, кружки, ложки. Крошки от утреннего хлеба рассыпаны по столу-книжке. Жирные пятна на старой газовой плите. На подоконнике стопкой лежали Полинины учебники, а на холодильнике "Бирюса" висели детские рисунки на магнитиках.
И четыре пары глаз, которые молча следили за ней из гостиной - когда же мама начнёт готовить ужин? Никто не спросил, как дела на работе. Никто не предложил помочь. Просто ждали, когда она, как всегда, возьмётся за кастрюли.
Светлана остановилась у порога кухни, глядя на этот привычный хаос. Двадцать лет одно и то же. Приходи с работы и готовь. Всегда. Каждый день. Что-то внутри неё щёлкнуло.
"А знаете что? Сегодня я не готовлю. И завтра тоже не буду."
Игорь хмыкнул, не отрываясь от экрана:
— Ну да, конечно. А мы что, голодные спать ляжем?
— Не знаю. Это уже не моя проблема.
Полина обернулась от телевизора:
— Мам, а что на ужин?
— Ничего. Я больше не готовлю.
Артём снял один наушник:
— То есть как это?
— А вот так. Надоело.
Но Светлана уже шла в ванную. Включила душ погорячее и стояла под струями, слушая, как за дверью начинается переполох. Сначала тишина, потом удивлённые голоса, потом возмущённое бормотание Игоря.
Когда вышла из ванной, семья сидела на кухне с недоумевающими лицами. На столе стояли бутерброды - криво намазанные, с толстыми кусками колбасы.
— Мам, а вы правда больше не будете готовить? — робко спросил Кирилл.
— Правда.
— А почему?
— Потому что устала.
Утром семья собиралась на работу и в школу как обычно. Только вот завтрак Светлана приготовила только себе - овсянку на воде и чай. Медленно размешивала кашу, попивала чай из любимой кружки с надписью "Лучшая мама".
Остальные растерянно толпились на кухне.
— Мама, а мне что кушать? — растерянно спросил Кирилл, потирая заспанные глаза.
— Не знаю, сынок. Спроси у папы.
Игорь раздражённо отложил телефон, встал с табуретки:
— Света, что за детский сад? У меня смена в восемь!
— А у меня в девять. И что?
— Ну как же так? Дети в школу голодные пойдут!
— А раньше ты об этом думал?
Артём подошёл к холодильнику, заглянул внутрь - молоко, йогурты, колбаса, сыр. Всё есть, но как из этого сделать завтрак?
— Мам, ну сделай хоть бутерброды.
— Хлеб в хлебнице, масло в холодильнике. Руки у тебя есть.
Полина захныкала:
— А я не умею! У меня получается криво!
— Научишься. Мне тоже когда-то было сложно.
Светлана допила чай, взяла сумку и ушла на работу первой. За спиной остались растерянные лица и недоуменные взгляды. В подъезде услышала возмущённый голос Игоря: "Ну и что это за фокусы такие!"
По дороге на работу думала - а ведь никто даже не спросил, почему она так решила. Просто возмутились, что нарушились их планы.
Вечером она вернулась и увидела на столе пакеты из "Скорой помощи" - картошку фри в красно-белых коробочках, наггетсы, бургеры в обёртках. Семья жевала молча, лица кислые. Кирилл ковырял картошку вилкой, морщился.
— Это невкусно, — капризничала Полина. — Хочу ваш борщ. Он красивый и вкусный.
— А я хочу ваши котлеты, — добавил Кирилл. — С пюрешкой.
Игорь жевал бургер без энтузиазма:
— Лен, ну сколько это будет продолжаться?
— А сколько вы хотите есть мой борщ?
— Да в чём дело-то? Поругались что ли где? На работе кто обидел?
Светлана достала из холодильника готовый салат в пластиковом контейнере, аккуратно выложила на тарелку:
— Игорь, а ты помнишь, когда последний раз сказал спасибо за ужин?
Муж задумался. Жевал, смотрел в потолок, напрягал память. Молчал долго. Очень долго.
— Ну... недавно же говорил...
— Когда именно?
Опять молчание.
— Ну ты же знаешь, что я твою готовку ценю, — проворчал он.
— Откуда мне это знать, если ты никогда не говоришь?
Артём отложил недоеденный наггетс:
— Мам, а мы не знали, что вам нужно говорить спасибо. Вы же мама, вы всегда готовите.
Вы же мама, вы всегда готовите. Как будто она не человек, а кухонная техника.
На следующий день в аптеке коллега Таня заметила во время обеденного перерыва:
— Ты что-то бледная сегодня. Всё нормально? И под глазами тени.
Они сидели в маленькой подсобке, ели принесённые из дома бутерброды и пили чай из термоса.
— Да вот... решила не готовить больше дома.
— Как это не готовить? А семья?
— А пусть сами думают. Я двадцать лет каждый день борщи варю. Надоело.
Таня поперхнулась чаем:
— Серьёзно? Совсем перестала?
— Совсем. Вчера второй день пошёл.
— Слушай, а может, они просто привыкли? Мужики же не понимают намёков.
— Так я не намекаю. Я прямо говорю - не буду готовить.
— И как они реагируют?
— Думают, что блажь пройдёт. Игорь вчера сказал "детский сад какой-то".
Таня покачала головой:
— Знаешь, у меня подруга тоже так делала. Неделю не готовила. Муж сначала ругался, потом понял. Теперь они по очереди готовят.
— А у тебя как?
— У меня Витька хоть посуду моет каждый день. И "спасибо" говорит. Но готовлю всё равно я.
— Хоть что-то...
Вечером Светлана сидела в гостиной с книгой - перечитывала "Джейн Эйр". Дети делали уроки за кухонным столом, между тетрадками лежали упаковки от готовой еды и крошки.
К ней подошёл Кирилл в пижаме с машинками.
— Мама, а почему вы больше не готовите?
Светлана отложила книгу, посадила сына рядом:
— А тебе нравится, когда мама готовит?
— Да! Ваша еда самая вкусная. Лучше чем в садике и лучше чем эти коробочки.
— А ты когда-нибудь говорил, что вкусно?
Кирилл задумался, сморщил лобик, теребил пижамную кофточку:
— Не помню... А надо было?
— Не надо. Но приятно было бы.
— Как с подарками? Когда подарок дарят, надо сказать спасибо?
— Вот именно.
— А если я буду говорить спасибо за еду, вы будете готовить?
Такой серьёзный, семилетний. Пытается понять взрослую логику.
— Не знаю, сынок. Дело не только в спасибо.
— А в чём ещё?
— В том, что я тоже устаю. И мне тоже хочется отдохнуть.
— А мы можем помогать?
— Можете. Но раньше никто не предлагал.
В субботу утром Игорь решил показать характер. Встал пораньше, нашёл на кухне сковородку, достал яйца из холодильника. Взялся жарить яичницу, но так увлёкся новостями в телефоне, что всё пережарил. Яйца превратились в жёсткие коричневые лепёшки. Кухня наполнилась дымом и запахом горелого масла, завыла вытяжка.
— Пап, это горелое! — морщилась Полина, тыкая вилкой в своё яйцо.
— Съедобное же! В армии и не такое ели.
— А что вы в армии ели? — заинтересовался Кирилл.
— Всякое. Главное - не умереть с голоду.
— Пап, может, мам попросим? — неуверенно предложил Артём. — Она же умеет готовить нормально.
— Не будем. Раз она взбрендила, пусть смотрит, как мы мучаемся. Может, образумится.
Светлана заглянула на кухню, окинула взглядом бардак - брызги масла на плите и стене, скорлупа разбросана по столу, грязная сковородка в раковине. На полу валялись хлебные крошки.
— Кто убирать будет?
— Я уберу, не переживай.
Светлана едва не упала. Первый раз за двадцать лет брака такое слышала. Игорь и уборка - понятия несовместимые. Обычно он даже тарелку за собой не убирал.
— Серьёзно?
— Ну да. Нормально же. Что такого?
Она стояла и смотрела, как муж неумело собирает скорлупу, вытирает стол кухонным полотенцем. Криво, неаккуратно, но убирает.
Днём гуляла с Кириллом во дворе. Весенний день, солнечно, на детской площадке полно народу. Кирилл качался на качелях, а она сидела на лавочке и наблюдала.
Подошла соседка Ирина с коляской - у неё недавно родилась дочка.
— Привет! Как дела? Игорь вчера жаловался в подъезде - говорит, ты готовить перестала.
— А он ещё и жалуется кому-то?
— Да не жалуется, переживает. Говорит, не понимает, что случилось. Спрашивал, не болеешь ли.
— Двадцать лет каждый день готовлю. Никто не замечает.
— Света, ну мужики же... Они думают, женщина должна. У них в головах так с детства отложилось.
— А почему должна? Я тоже работаю восемь часов. Тоже устаю.
— Ну не знаю... У меня Вадим хоть посуду моет каждый вечер. И за вкусный ужин спасибо говорит.
— Повезло тебе.
— А ты пробовала объяснить Игорю?
— Объяснять что? Что я человек, а не кухонный робот? Это и так должно быть понятно.
Ирина покачала коляску:
— Мужчины иногда как дети. Им нужно всё на пальцах показывать.
— Я не воспитательница в детском саду. Хочу, чтобы меня ценили без объяснений.
Воскресенье. Третий день забастовки. Игорь с важным видом варил суп из пакетика. Прочёл инструкцию на упаковке, вскипятил воду, высыпал содержимое. Размешал ложкой - получилась жидкая бурда непонятного жёлто-коричневого цвета с плавающими кусочками непонятно чего.
— Это не суп, а помои какие-то! — скривилась Полина. — Фу, гадость!
— Ешь, что дают. Не хочешь - не ешь.
— Пап, давайте опять закажем что-нибудь, — предложил Артём. — Роллы или пиццу.
— Денег не хватит. Уж полторы тысячи потратили за три дня.
— Так много? — удивился Кирилл.
— Готовая еда дорогая. Вчера только за ужин восемьсот рублей отдал.
— А мама тратила меньше?
Игорь помешал ложкой варево, попробовал, поморщился:
— Мама... мама умела экономить. И готовить умела.
Светлана слышала весь разговор из коридора, но на кухню не пошла. Читала книгу и слушала, как семья впервые за много лет обсуждает домашние траты и её вклад в семейный бюджет.
В понедельник вернулась с работы уставшая - весь день разбирались с просроченными лекарствами, заполняли акты списания. И увидела на кухне Артёма у плиты. Пятнадцатилетний сын пытался сварить макароны в маленькой кастрюльке, но воды налил мало, а макарон высыпал много. Они слиплись в один большой комок, похожий на клейстер.
— Мам, а как вы делали, чтобы макароны не слипались?
— Соль в воду добавляют и помешивают. И воды побольше наливать надо.
— А можете показать?
Светлана уже потянулась к пачке макарон, но остановилась:
— Артём, я не готовлю. Сказала же.
— Мам, ну мы же не умеем! Никто нас не учил!
— Не умеете, потому что не пробовали. А не пробовали, потому что я всё делала за вас.
— Получается, мы виноваты?
— Не виноваты. Просто привыкли.
— А если мы научимся готовить, вы перестанете... ну... обижаться?
Обижаться... Они всё ещё думают, что я просто обижаюсь, как ребёнок.
— Я не обижаюсь, Артём. Я устала. Понимаешь разницу?
Сын кивнул, но она видела - не очень понимает.
— Ты устаёшь после школы?
— Ну да.
— И хочется отдохнуть?
— Конечно.
— Вот и я так же. Прихожу с работы уставшая, а меня ждёт вторая работа - готовка, уборка, стирка.
— А мы можем помогать?
— Можете. Но никто никогда не предлагал.
Вторник. Ровно неделя прошла с момента забастовки. Светлана поднималась по лестнице пятиэтажки, думая, что сегодня, наверное, опять закажут пиццу или купят готовую еду в "Скорой помощи". Бюджет трещит - за неделю на еду потратили больше, чем обычно за месяц.
Открыла дверь ключом и услышала непонятный шум с кухни. Звякала посуда, кто-то шуршал пакетами, разговаривали приглушённо, как заговорщики.
— Осторожно, горячо!
— А куда морковку?
— По книжке смотри!
Заглянула в кухню - и остолбенела.
Игорь стоял у плиты в её фартуке! В том самом, с мелкими цветочками, который она носила каждый день. Фартук был ему маловат, завязки еле сошлись на животе. Помешивал что-то в большой кастрюле деревянной ложкой.
Артём сосредоточенно чистил картошку ножом, срезая толстую кожуру - половина картофелины улетала в помойное ведро вместе с очистками.
Полина нарезала морковку детским ножом - медленно, аккуратно, показывая язычок от усердия. Кружочки получались кривые, разной толщины.
Кирилл расставлял тарелки на столе, старательно раскладывал ложки и вилки. Салфетки сложил треугольничками - видимо, вспомнил, как она делала по праздникам.
А на столе лежала её поваренная книга 1995 года, открытая на странице "Борщ украинский". Та самая потрёпанная книга с пятнами от борща и заметками на полях, которую подарила мама на свадьбу.
— Света, не заходи пока, — сказал Игорь, не оборачиваясь. Голос напряжённый, сосредоточенный. — Мы... мы пробуем сварить борщ.
— Мама, мы хотим сделать сюрприз! — воскликнула Полина, размахивая морковкой. — Настоящий сюрприз!
— Только у нас пока не очень получается... — добавил Кирилл. — Но мы стараемся!
— Мам, а можно один вопрос? — Артём поднял глаза от картошки. — Когда лук режешь, почему у тебя слёзы не текут? А у меня аж глаза щиплет!
Светлана стояла в дверях, и у неё самой текли слёзы. Но не от лука.
Двадцать лет она мечтала об этом - чтобы семья готовила вместе. Чтобы ценили её труд. Чтобы помогали.
Она молча вошла на кухню. Заглянула в кастрюлю - борщ больше напоминал розовый компот. Жидкий, странного цвета, со странными кусочками непонятной формы. Свёкла плавала целыми ломтями, капуста не проварилась. Но они старались. Все четверо. Впервые за двадцать лет.
Взяла нож из сушилки, подошла к Артёму:
— Картошку кубиками надо резать, а не брусочками. И мельче.
Начала показывать. Сын внимательно смотрел, кивал.
— Вот так?
— Да, правильно.
Игорь обернулся, лицо красное от пара:
— Света, а когда солить? В книжке написано "по вкусу", а я не понимаю, сколько это.
— Давай попробуем.
Она взяла ложку, зачерпнула бульон. Пресновато.
— Ещё немного соли. И лавровый лист добавь.
— Мам, а вы не сердитесь больше? — тихо спросила Полина, не переставая резать морковь.
— Я не сердилась. Я просто хотела, чтобы вы поняли.
— Поняли что? — Игорь отложил половник, посмотрел на жену.
— Что я не машина для готовки. Что я устаю, мне тоже хочется, чтобы кто-то для меня приготовил. Чтобы сказали спасибо. Чтобы заметили мой труд.
— Мам, а мы теперь всегда будем готовить! — подпрыгнул Кирилл. — По очереди! Я тоже научусь!
— И я! — добавила Полина. — Хочу научиться делать торты!
Артём кивнул:
— Я могу завтраки готовить. Яичницу и бутерброды.
Игорь снял фартук, повесил на крючок:
— Света, прости. Мы правда не думали... Не понимали.
Светлана улыбнулась первый раз за неделю:
— Будем готовить все вместе. По очереди. И друг другу помогать.
— А вы нас научите? — спросил Кирилл.
— Научу. Всему научу.
Через час они сидели за столом всей семьёй. Борщ получился так себе - пересоленный и жидкий, свёкла хрустела на зубах. Но это был самый вкусный борщ в жизни Светланы.
Потому что его варили для неё.
— Спасибо, мам, что научила, — сказал Артём.
— Спасибо за то, что всегда готовила для нас, — добавил Игорь.
— Ваш борщ всё равно вкуснее, — честно признался Кирилл.
И впервые за двадцать лет Светлана услышала слово "спасибо" за свой труд.
Борщ был ужасный. Но слёзы на глазах были от счастья.
Лучшая награда для автора — ваши лайки и комментарии ❤️📚
Впереди ещё так много замечательных историй, написанных от души! 💫 Не забудьте подписаться 👇