— Максим, ты что, совсем память потерял? — голос Валентины Ивановны звучал почти истерично. — Сегодня же день рождения твоего отца!
Елена, стоявшая у зеркала в прихожей и поправлявшая деловой костюм, обернулась к мужу. Максим растерянно смотрел в телефон, где мигали десятки пропущенных вызовов от матери.
— Мам, я же говорил, что мы придем вечером, — он прикрыл рукой трубку и виновато взглянул на жену. — У Лены важная презентация сегодня.
— Какая еще презентация? — возмутилась свекровь. — Семья должна быть на первом месте! А твоя жена только о работе и думает. Ты посмотри на Светлану — она своих троих воспитывает, дом ведет, а у вас с одним ребенком не справляетесь!
Елена закатила глаза и направилась к двери. Максим поспешил за ней.
— Мама, мы обязательно придем к семи вечера. Обещаю.
Но Валентина Ивановна уже отключилась. Елена остановилась на пороге и внимательно посмотрела на мужа.
— Макс, может, тебе правда стоит съездить к родителям днем? — в ее голосе не было упрека, только усталость. — Я же понимаю, как тебе тяжело.
— Нет, — твердо ответил он. — Мы договорились — я сижу с Данилой, ты работаешь. У меня сегодня куча планов: педиатр, прогулка, да и суп надо сварить на завтра.
Елена улыбнулась и поцеловала мужа в щеку. После ее ухода квартира наполнилась привычными звуками: детский смех, шипение сковородки, мелодия мультфильма. Максим чувствовал себя в своей стихии.
К двум часам дня он уже успел сводить полуторагодовалого Данилу к врачу, купить продукты и начать готовить праздничный ужин. Мальчик мирно играл в манеже, а отец нарезал овощи для салата. Внезапно раздался звонок в дверь.
— Максим, открывай! — голос Светланы был полон праведного негодования.
Сестра ворвалась в квартиру как ураган, таща за собой двух младших детей. Старший остался с няней.
— Где твоя жена? — она огляделась по сторонам, заметив мужчину в фартуке и ребенка в манеже. — Опять на работе? А ты что, нянька?
— Света, не начинай, — устало произнес Максим.
— Не начинать? — она поставила руки в боки. — Братец, на тебя жалко смотреть! Елена из тебя домработницу сделала. Ты же мужчина! Должен обеспечивать семью, а не пеленки стирать!
Максим молча продолжал резать морковь. Данила потянулся к тете, но она не обратила на племянника внимания.
— Знаешь, что мама вчера говорила? — Светлана понизила голос до драматического шепота. — Что стыдно ей перед соседками. Все спрашивают, почему сын дома сидит, а невестка деньги зарабатывает. Это же противоестественно!
— А тебе не кажется, что мы прекрасно справляемся? — в голосе Максима появилась твердость. — Данила здоров, накормлен, развивается. В доме порядок. Елена реализуется в работе и хорошо зарабатывает. В чем проблема?
— В том, что ты перестал быть мужчиной! — выпалила Светлана. — Посмотри на себя — готовишь, убираешь, с ребенком возишься. Где твоя мужская гордость?
Максим отложил нож и повернулся к сестре. В его глазах мелькнула боль.
— Моя мужская гордость в том, что я делаю свою семью счастливой. Елена приходит домой и видит порядок, вкусный ужин, довольного ребенка. Она может сосредоточиться на карьере, потому что знает — дом под надежной защитой.
— Под защитой? — фыркнула Светлана. — Это не защита, это капитуляция. Ты сдался, Максим. Позволил жене на себе ездить.
В этот момент Данила заплакал — видимо, почувствовал напряжение в воздухе. Максим моментально подошел к сыну, взял на руки и начал тихо напевать. Мальчик успокоился, прижавшись к отцу.
— Видишь? — сказал Максим сестре. — У меня это получается. Лучше, чем у Елены. Она прекрасный руководитель, блестящий стратег, но материнский инстинкт у нее работает по-другому. А я... я чувствую, что нужно ребенку. Это плохо?
Светлана растерялась. Она привыкла к четкому разделению ролей в семье и не понимала, как можно жить по-другому.
— Но что скажут люди? — слабо возразила она.
— А мне все равно, что скажут люди, — твердо ответил Максим. — Мне важно, что скажет мой сын, когда вырастет. Скажет ли он, что у него был любящий, заботливый отец, который не стеснялся своих чувств? Или что у него был папа, который играл роль "настоящего мужчины", но был несчастлив?
Светлана молчала. Ее младший сын тянулся к двоюродному брату, а старшая дочка заинтересованно рассматривала кухню, где аппетитно пахло готовящимся обедом.
— Дядя Максим, а что это такое вкусное? — спросила девочка.
— Это суп с фрикадельками, — улыбнулся Максим. — Хочешь попробовать?
Он налил ребенку небольшую порцию. Девочка с удовольствием съела и попросила добавки.
— Мама, а почему у дяди Максима так вкусно получается? — спросила она у Светланы. — Ты так не умеешь.
Светлана покраснела. Она действительно готовила быстро и без особого энтузиазма, считая это просто обязанностью.
— У всех разные таланты, солнышко, — ответил за сестру Максим. — Твоя мама отлично шьет, помнишь, какие красивые платья она тебе делает? А я люблю готовить.
К вечеру в родительский дом собралась вся семья. Андрей Петрович встречал гостей в праздничной рубашке, явно довольный вниманием. Валентина Ивановна суетилась на кухне, хотя стол уже был накрыт.
— Максим, помоги маме, — попросил отец.
— Не надо, — отмахнулась Валентина Ивановна. — Пусть Елена поможет. Она же жена.
Елена, которая только что вернулась с работы и выглядела уставшей, поднялась было из-за стола, но Максим опередил ее.
— Мам, я сам справлюсь. Лена устала.
— Максим! — строго окликнул отец. — Садись на место. Мужчина не должен на кухне возиться.
— Почему? — спокойно спросил сын. — Лучшие повара мира — мужчины. Что в этом зазорного?
— Не умничай, — поморщился Андрей Петрович. — В доме должен быть порядок. Мужчина — добытчик, женщина — хранительница очага.
— А если женщина лучше добывает, а мужчина лучше хранит? — не отступал Максим.
Валентина Ивановна остановилась в дверях кухни, держа в руках салатник. В комнате повисла напряженная тишина.
— Что ты хочешь сказать? — медленно произнесла она.
Максим посмотрел на жену. Елена едва заметно кивнула — давай, мол, наконец расскажи правду.
— Я хочу сказать, что мы с Еленой счастливы. По-своему. Не как вы, не как Света с Игорем. По-своему.
— И как же вы счастливы? — ядовито поинтересовалась Светлана.
— Я веду хозяйство, занимаюсь Данилой, готовлю. Елена зарабатывает деньги, строит карьеру, принимает важные решения. Нам так комфортно.
Андрей Петрович побагровел.
— Ты что, издеваешься? Какой из тебя мужчина, если ты как... как...
— Как что, папа? — тихо спросил Максим. — Как любящий отец? Как заботливый муж? Как человек, который не боится быть собой?
— Это противоестественно! — взорвалась Валентина Ивановна. — Ты же мужчина! Должен работать, обеспечивать семью!
— А кто сказал, что только деньгами можно обеспечивать семью? — возразил Максим. — Я обеспечиваю ее теплом, заботой, вкусной едой, чистотой, спокойствием. Разве это мало?
Елена встала и подошла к мужу.
— Знаете, что я думаю? — сказала она, глядя на свекровь. — Я думаю, что мне повезло. У меня есть муж, который не стесняется мыть посуду, менять подгузники и вставать ночью к ребенку. Который готовит лучше меня и создает в доме такую атмосферу, что мне хочется скорее вернуться с работы.
— А я думаю, что ты из него тряпку сделала! — резко сказала Валентина Ивановна.
— Тряпку? — переспросил Максим. — Мама, тряпка — это человек, который живет не своей жизнью, а чужими ожиданиями. Который боится быть собой. Я же, наоборот, наконец-то стал жить так, как хочу.
Андрей Петрович тяжело поднялся из-за стола.
— Если ты останешься на этом пути, можешь не считать меня отцом.
Максим побледнел, но не отступил.
— Папа, это твой выбор. Но я своего не изменю.
Родители ушли к себе в комнату, хлопнув дверью. Светлана собрала детей и тоже поспешила уйти, бросив на прощание:
— Подумай хорошенько, братик. Семья — это все, что у нас есть.
Елена и Максим остались одни в гостиной. Данила спал в коляске, утомленный бурным вечером.
— Ты не жалеешь? — тихо спросила Елена.
— О чем?
— Что выбрал меня. Нашу жизнь.
Максим обнял жену и прижал к себе.
— Знаешь, что я думаю? Жалеть можно только о том, что не прожил свою жизнь. А я ее живу. Каждый день.
Через месяц Валентина Ивановна не выдержала и решила навестить сына. Она не предупреждала о визите, надеясь застать семью врасплох и, возможно, найти подтверждение своим опасениям.
Дверь оказалась не заперта — Максим только что вернулся с прогулки с Данилой. Валентина Ивановна тихо прошла в квартиру и услышала голоса на кухне.
— Папа, ам-ам! — требовал Данила, сидя в высоком стульчике.
— Сейчас, солнышко, сейчас, — ласково отвечал Максим, помешивая что-то в кастрюле.
В это время вернулась Елена. Усталая, но улыбающаяся, она сбросила туфли в прихожей и прошла на кухню.
— Как дела, мальчики мои? — спросила она, целуя сначала сына, а потом мужа.
— Отлично. Данилка сегодня на площадке новое слово выучил — "качели". А я тебе твое любимое рагу приготовил.
— М-м-м, как пахнет! — Елена заглянула в кастрюлю. — Ты волшебник, Макс. Как же я устала сегодня. Переговоры с утра до вечера.
— Иди, переодевайся, а я накрою на стол.
Валентина Ивановна видела, как Елена благодарно улыбнулась мужу. Как нежно Максим кормил сына. Как легко и естественно они распределили между собой обязанности — никто никого не заставлял, не упрекал.
За ужином Елена рассказывала о работе, а Максим — о прогулке с ребенком. Они внимательно слушали друг друга, смеялись, обсуждали планы на выходные. Данила, довольный и сытый, играл с игрушками у ног родителей.
— Лен, а помнишь, как мы мечтали о такой жизни? — сказал Максим, наливая жене чай. — Когда только встретились?
— Конечно помню. Ты сказал, что не понимаешь, зачем мужчины стесняются быть нежными. А я ответила, что не понимаю, зачем женщины должны жертвовать карьерой ради семьи.
— И оказалось, что можно и то, и другое совместить.
— Можно, если найти правильного человека, — Елена взяла мужа за руку.
Валентина Ивановна тихо ушла, так и не показавшись сыну. Дома ее ждал Андрей Петрович с вопросительным взглядом.
— Ну что? Опомнился?
Валентина Ивановна долго молчала, а потом тихо сказала:
— Петя, а ты помнишь, как мы были счастливы в первые годы брака?
— Конечно помню. А что?
— А то, что мы тогда тоже не жили как все. Помнишь, все говорили, что рано нам жениться, что я слишком молодая? А мы не слушали и были правы.
Андрей Петрович нахмурился.
— К чему ты это?
— К тому, что, может быть, и сейчас не нам судить? Максим выглядит счастливым. По-настоящему счастливым. А разве не этого мы хотели для сына?
— Но что люди скажут?
— А люди... — Валентина Ивановна посмотрела в окно, где зажигались вечерние огни. — Люди много чего говорят. А жить-то нам самим.