Это дало мне урок, на который у некоторых уходит десятилетия
Когда мальчик впервые пригласил меня на свидание, я громко рассмеялась.
— Хорошая шутка, — сказала я, стараясь сохранить лицо. Опередить его. Сделать вид, будто я тоже смеюсь над этим.
— Почему это “шутка”? Я только что сказал, что ты мне нравишься.
— Ты не можешь меня любить. Я ведь не худая. — Как будто это был единственный критерий моей ценности как человека — но в 12 лет я действительно в это верила.
«История в деталях» — телеграм канал для тех, кто любит видеть прошлое без прикрас, через неожиданные факты и забытые мелочи. Погружайтесь в историю так, как будто вы там были. Подписывайтесь!
Я выросла в эпоху Y2K: десятилетие, прославлявшее женскую силу и гиперсексуальность — в основном ради удовольствия мужчин и исключительно для женщин, соответствующих определённому внешнему виду. Позитивного отношения к телу тогда не существовало. Все модели и актрисы были в стиле «героиновый шик». Таблоиды называли Джессику Симпсон «Джамбо Джессика», потому что она вышла на сцену в обычных джинсах с завышенной талией, как обычная взрослая женщина.
И я впитала всё это.
Сколько себя помню, я была гиперчувствительна к своему телу
На Рождество перед моими семилетием бабушка с дедушкой подарили мне и моей кузине кукол «Барби моего размера». Их пластиковые фигуры были 36 дюймов ростом и одеты в розовые балетные пачки, которые, в теории, можно было надеть на настоящего ребёнка.
На практике же балетное платье свободно висело на стройной фигуре моей кузины, тогда как моё тело из него просто выпирало.
Я пересматривала это на видеокассете, которую записал мой отец, и разглядывала всё: натянутый атлас, незастёгнутую спинку, кружевные рукава, врезающиеся в руки. Это было наглядным доказательством того, что «мой размер» — не «правильный размер», и если я хочу, чтобы меня любили, надо срочно что-то с этим делать.
Ничего не помогало.
Моя диета ничем не отличалась от питания сверстников, но у меня было две тайны, мешающие метаболизму: аутоиммунное заболевание щитовидной железы, которое я не лечила десятилетиями, и сексуальное насилие в детстве, о котором я никому не рассказывала.
После полового созревания я набрала ещё больше, и к концу школы весила почти на 80 фунтов (36 кг) больше нормы. (Когда твой рост — 150 см, и ты не растёшь с четвёртого класса, поверь, это бросается в глаза.)
В то время я ненавидела всё, что видела в зеркале.
Я носила мужскую одежду, чтобы скрыть руки и живот. Выпрямляла кудрявые волосы раскалённым утюжком. Подводила карие глаза чёрной подводкой. Пряталась всякий раз, когда кто-то доставал фотоаппарат, и удаляла отметки на Facebook с тех фото, где выглядела «не так».
Со временем мой стыд перерос в диссоциативное расстройство, и я перестала что-либо чувствовать — ни физически, ни эмоционально. Но эта психологическая отстранённость в чём-то оказалась благословением. Она помогла мне осознать:
Мы — не сосуды, несущие наш ум, сердце и душу
Поскольку внешность мне не подчинялась, я вложила все силы во внутренний мир.
Поскольку мальчики в школе на меня почти не смотрели, я сосредоточилась на учёбе.
Поскольку я не вписывалась во внешние стандарты, я научилась компенсировать это юмором и скромностью.
Поскольку мне было комфортнее за клавиатурой, чем на вечеринках, я развила писательские навыки, которые стали моей карьерой и смыслом жизни.
Поскольку я не могла рассчитывать на внешность, я читала книги о психологии, успехе, духовности, отношениях, эмоциональном интеллекте и исцелении.
Поскольку я знала, какими поверхностными могут быть люди, я научилась различать, кто любит меня за то, кто я есть, а кто — за то, что я могу для них сделать.
Поскольку я чувствовала себя чужой в собственном теле, я поняла, что не имею права судить других по оболочке, в которой они родились не по своей воле.
Спойлер: потеря веса не изменила мою личность
Сейчас мне 33 года.
Хотя у меня всегда будут формы, теперь я больше не считаюсь «толстой» по культурным меркам. После изучения питания, полюбив движения, начав использовать GLP-1 (прим. — препарат для снижения веса) и пройдя годы терапии по травме, я наконец достигла веса, который врачи считают «здоровым» для моего роста.
Люди стали вежливее. Мужчины флиртуют со мной на улице. Моё тело теперь помещается в джинсовые мини-юбки, майки на тонких бретельках, джинсы с низкой талией и атласные платья — те самые, о которых я и мечтать не могла, когда они были в моде в первый раз.
И всё же я не чувствую, что стала более достойной любви из-за этого.
Я чувствую себя достойной любви, потому что проделала огромную работу, чтобы исцелить те части себя, которые никто не видел. И я бы не сделала этого, если бы всегда была худой.
Теперь я наконец вижу, сколько всего сделало для меня моё тело
Оно сохраняло мою жизнь и здравомыслие в самые тёмные периоды.
Оно дало мне дополнительную защиту — как в буквальном, так и в переносном смысле — от боли, насилия и сердечных ран.
Оно продолжало двигаться, дышать, думать, качать кровь, фильтровать, циркулировать и восстанавливаться каждую минуту каждого дня, несмотря на ненависть, которую я изливала на него годами.
В 2025 году формы уже не считаются общественным врагом номер один, но культура нашла новые мишени: тонкие губы, крупные носы, плоские ягодицы, натуральные зубы, дряблую кожу, морщинистый лоб.
Старение стало особенно табуированной темой, несмотря на то, что оно — неизбежность для всех, кто живёт достаточно долго, и неосуществлённая привилегия для тех, кто не дожил. Я наблюдаю, как женщины вокруг меня судорожно пытаются его обратить — вкалывая филлеры и ботокс, потому что они всегда были молоды и красивы и не знают, кем станут, если это потеряют.
Я не осуждаю этих женщин. Я тоже когда-то измеряла свою ценность по отражению в зеркале. А как иначе? Нас с детства учат верить, что красота — это наш главный актив.
Но я не боюсь стареть
Я не боюсь стать непривлекательной и невидимой для людей и систем, которые ценят меня по ошибочным причинам.
Я уже была там — и, если честно, жду с нетерпением, когда переживу это снова. Это будет облегчением. Возрождением. Очередным толчком к трансформации.
Я уже была чужой в собственной коже — и теперь знаю: когда внешнее не совпадает с внутренним, у тебя не остаётся выбора, кроме как взрастить те части себя, которые действительно важны.