Глаза дрожат, и толком не стереть
прорубленное небо дальнобоями,
рыбацкая поймает полночь сеть,
и прогорит февральскими кордонами,
мы мало жили вместе, мало жили,
глаза дрожат бессонницей и страхом,
нас разложили на китайском рынке,
как тростниковый сахар
под обухом гнилого топора,
с гвоздями, сеном и шурпой картин,
и банный чан солёным пустырём
расслаивается, как колокола,
когда родню до входа проводим.
Подслеповат в бесстрастии к смертям,
я истекаю жизни полигоном,
узорами дома исполосованы,
убитая трава у склонов ям —
дарю, дарю, пейзажи масляные,
слова мои и чёрные глаза,
процент дохода, город свой на срыве
— на перепутье Омки, Иртыша —
где речи мне казались золотыми,
где каторжане жили подо мной,
где торговали паской и тюрьмой,
где на спине дербанили толпой
и рвали под рубашкой сухожилия.
Орудуют ветра и синева
и сальные дожди бубонной вязью
порхают без подшитого крыла,
и область исчезает, как проказа
когда любовь одна.
ночь 12 июля, 2025
