Я никогда не думала, что однажды стану чужой для собственного сына. Нет, я не идеальная мать. Я не умела быть строгой, не всегда правильно воспитывала, порой баловала, порой — уставала. Но я любила его всем сердцем. Единственного. Позднего. Выстраданного. Сына, за которого я готова была отдать всё — даже себя.
Андрей родился, когда мне было уже под сорок. Я пережила пять выкидышей. Врачи качали головой, говорили: «Привыкайте к мысли, что не получится». Но я не сдалась. Не смирилась. Молилась ночами, лечилась, ездила по святым местам… И случилось чудо. Он появился — мой мальчик.
Муж не выдержал. Сказал, что устал жить в вечном напряжении, в страхе потерять ещё одного ребёнка. Ушёл. А я осталась с Андрюшей одна. Мне казалось — это не беда. Главное, что он есть. Я справлюсь.
Я работала бухгалтером в школе, вечерами подрабатывала репетитором. Мы жили скромно, но всё, что было — шло Андрею. Я шила ему костюмы на утренники, покупала книжки, водила в кружки, готовила его любимые сырники. А он рос тихим, задумчивым. В детском саду не дрался, не шумел. В школе — отличник. Учителя хвалили, я гордилась.
Он поступил в университет — экономический, сам. Я продала старинный сервант, оставшийся от мамы, чтобы купить ему ноутбук. Помню, как сидела в пустой квартире после его отъезда и плакала — от счастья и от тоски одновременно.
Первые два года он часто звонил. Спрашивал: как я, не заболела ли, хватит ли денег. Я старалась не жаловаться, не мешать ему. Просто слушала голос, и сердце радовалось.
А потом что-то начало меняться.
Он стал отдаляться. Всё чаще отвечал сухо:
— Мам, у меня пара, потом напишу.
— Мам, мне некогда.
— Мам, ну что ты опять со своими переживаниями?
Я старалась не обижаться. Понимала: взрослеет. У него — своя жизнь. Девушка появилась — Лера. Красивая, современная. Сначала он стеснялся о ней рассказывать, потом стал говорить прямо.
— Она не любит, когда я долго разговариваю с тобой. Говорит, ты на меня давишь.
Я замолчала. Начала писать короткие сообщения: «Как ты?», «Обедал?», «Я скучаю». Ответы становились всё реже. А потом — тишина.
Прошло несколько месяцев. Я сломала руку на льду — упала возле магазина. Лежала в больнице, одна. Звонила ему — не брал трубку. Потом прислал:
«Извини, был в отъезде».
Когда я выписалась, он вдруг объявился. Сказал, что приедет. Я приготовила всё, что он любил: пельмени, пирог с вишней, отварила говядину. На столе — салфетки, свечка. Сердце выскакивало из груди.
Пришёл — с Лерой. Я улыбнулась, как могла. Попыталась быть доброжелательной. А она — как из другого мира: холодная, с презрением в голосе. Я чувствовала, что ей тут не место. Андрей был напряжён. Ел мало. В конце вечера сказал:
— Мам, мы переезжаем к Лере. Я буду жить с ней.
— А как же я? — спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Мам, ты мать. Вот и терпи. А я хочу жить. У меня своя жизнь.
Он ушёл. Я осталась. На кухне, за недоеденным пирогом. Сидела, смотрела в окно. Сначала просто плакала. Потом — молчала. А потом стало страшно. Не от одиночества. От чувства, что я ему больше не нужна.
Прошло несколько недель. Тишина. Ни звонка, ни сообщения. Я каждый день проверяла телефон. И каждый вечер засыпала с мыслью: «Может, он вспомнит».
И однажды — стук в дверь.
Открываю — Лера. Без макияжа, с синяками под глазами, будто не спала.
— Он ушёл, — сказала она. — Просто собрал вещи и ушёл. Я не знаю, где он. Он говорил, что только вы можете его понять.
Я впустила её. Посадила на кухню. Угостила чаем. Смотрела на неё — и не чувствовала злости. Только усталость.
— Он больше не ребёнок, — сказала я. — Он делает выбор. Но выбор — это и ответственность.
Лера ушла. А через три дня — звонок. Женский голос:
— Здравствуйте. Ваш сын снял комнату в частном доме. Он у нас. Один. Молчит. Приезжайте.
Я поехала. Долго ехала. Сердце колотилось.
Он сидел у окна, худой, осунувшийся. Смотрел вдаль. В руках — кружка.
— Мам, — прошептал.
Я подошла. Обняла. Прижала к груди.
— Молчи. Я рядом. Всё остальное потом.
Он плакал. Словно мальчик. А я гладил его волосы и думала: пусть он ушёл, пусть был жесток, пусть я ошиблась в чём-то — но он мой. И пока я жива, он не один.
Теперь он приходит. Нередко. Без Леры — они расстались. Иногда мы просто молчим, пьем чай. Я не спрашиваю. Он сам начинает рассказывать.
— Мам, я был дурак. Прости. Я думал, ты сильная, справишься. Я не знал, как тебе тяжело.
Я улыбаюсь.
— Главное — ты вернулся.
Он снова мой сын. Не мальчик. Мужчина. Но рядом. По-настоящему.
Материнское сердце умеет прощать. Но прощение — не значит забвение. Родители не бессмертны. Любите их вовремя.
🙏 Если история отозвалась в сердце — поставьте лайк и подпишитесь на канал.
✨ Впереди — ещё больше сильных, правдивых и душевных историй о нас с вами.
📚 Каждая — как маленькое зеркало. Может, и вы узнаете в них себя…