Ворота в ледяную сокровищницу
На излете XVI века Московское царство, едва оправившись от потрясений Ливонской войны и опричнины, устремило свой взор на восток. Сибирское ханство Кучума пало под ударами казачьих сабель, и за Уральским хребтом открылись необозримые, дикие и сказочно богатые земли. Главным магнитом, тянувшим сюда отчаянных и предприимчивых людей, была пушнина — «мягкое золото», ценившееся в Европе дороже многих металлов. Именно на этой волне, в самом сердце арктической тайги, суждено было родиться городу-легенде. В 1600 году царь Борис Годунов, правитель дальновидный и прагматичный, отправляет из Тобольска отряд под предводительством князя Мирона Шаховского и Данилы Хрипунова с четким наказом: основать острог на реке Таз. Место было выбрано неслучайно. Здесь, в низовьях реки, проходили древние торговые пути поморов, которые задолго до официальной экспансии на свой страх и риск проникали в Обскую губу за моржовым клыком и драгоценным мехом.
Экспедиция 1600 года потерпела неудачу — суровые условия и стычки с местным населением вынудили отряд отступить. Но уже в следующем, 1601 году, новая, более мощная экспедиция под руководством воевод Василия Мосальского и Савлука Пушкина достигла цели. На высоком правом берегу Таза, примерно в 300 километрах от его впадения в Обскую губу, был заложен город-крепость. Его назвали Мангазея — слово, предположительно, происходило от имени местного самодийского князя Маказея (или Монгкаси). Так, среди вечной мерзлоты и бескрайних болот, возник первый русский город в Заполярье, которому суждено было стать главным центром пушной лихорадки XVII века. Это был не просто военный форпост, а амбициозный коммерческий проект. Мангазея вцепилась в сибирскую землю, чтобы выкачивать из нее главное сокровище — мех соболя, черно-бурой лисицы, бобра и песца, ставший основой государственной казны и обогащения купечества.
Пульс златокипящей жизни
Вопреки своему заполярному расположению, Мангазея не была сонным и унылым местом. В первые десятилетия своего существования город буквально кипел жизнью, за что и получил свое знаменитое прозвище — «златокипящая». Сюда, преодолевая тысячи верст по рекам и волокам, стекались казаки, стрельцы, купцы со всей Руси, авантюристы и беглые крестьяне в поисках удачи. В лучшие годы население города, включая гарнизон и торгово-промышленный люд, достигало двух тысяч человек — колоссальная цифра для столь удаленного поселения. Центром жизни был деревянный кремль с пятью башнями, внутри которого располагались Троицкая церковь, воеводский двор, приказная изба и арсенал. Вокруг кремля раскинулся посад, где находились дворы купцов, ремесленников и промысловиков, а также знаменитый Гостиный двор — средоточие всей сибирской торговли.
Здесь заключались многотысячные сделки. Промысловики-«промышленники», уходившие на несколько месяцев в тайгу, привозили шкурки, которые тут же скупались представителями крупных торговых домов — Усовых, Ревякиных, Федотовых. В обмен на пушнину коренным жителям — ненцам, селькупам, энцам — предлагали котлы, ножи, сукно, бисер и, конечно, «огненную воду». Государство зорко следило за потоком богатств: в Мангазее работала таможня, собиравшая десятую долю пушнины в казну. Историк Николай Костомаров отмечал, что «в Москве дивились множеству привозимого оттуда добра». Жизнь в городе была суровой и полной лишений. Девятимесячная зима с жестокими морозами и полярной ночью, угроза цинги из-за нехватки свежих продуктов, постоянная опасность пожаров в насквозь деревянном городе — все это было платой за возможность быстро разбогатеть. Археологические находки рисуют удивительную картину быта: наряду с грубыми предметами обихода находят импортную стеклянную посуду, шахматные фигурки, кожаную обувь искусной выделки и даже музыкальные инструменты. Это говорит о том, что жители Мангазеи, несмотря на изоляцию, стремились поддерживать привычный уклад жизни и не были чужды развлечений.
Запечатанное море
Ключом к процветанию Мангазеи был так называемый «Мангазейский морской ход» — прямой путь из Белого моря через проливы Карского моря в Обскую губу. Этим маршрутом активно пользовались поморы на своих прочных и маневренных судах-кочах. Он был значительно короче и дешевле, чем сухопутно-речной путь через Урал, и позволял доставлять товары напрямую в Архангельск, главный порт страны. Однако именно этот путь стал причиной беспокойства московского правительства. Слухи о баснословных богатствах Сибири дошли до Европы, и предприимчивые английские и голландские купцы начали активно искать северный проход в Обь, чтобы наладить торговлю в обход государственной монополии. Перспектива того, что иностранцы получат прямой доступ к сибирской пушнине, а то и начнут поставлять оружие местным племенам, вызывала в Москве настоящую панику.
Реакция была решительной и, как оказалось, фатальной для города. В 1619 году царь Михаил Федорович издает указ, который под страхом смертной казни запрещал плавание по Мангазейскому морскому ходу. «А учнут которые торговые и промышленные люди из Архангельского города и с Колмогор, с Мезени и с Пустоозера и с иных поморских городов ходить морем на Мангазею... и тех воров имая приводить в Москву, а животы их и суда имая продавать». Для контроля за исполнением указа в устье Тазовской губы и на волоках были выставлены стрелецкие заставы. Этот запрет стал первым и самым сильным ударом по экономике города. Мангазея оказалась в транспортной изоляции. Доставка товаров по длинному и трудному речному пути через Тобольск и Сургут взвинтила цены на привозные товары, в первую очередь на хлеб, и сделала вывоз пушнины гораздо более затратным. Город, рожденный морем, был искусственно отрезан от него. Словно пытаясь удержать сокровище в шкатулке, власти сломали ключ от нее, обрекая город на медленное угасание.
Агония в вечной мерзлоте
После закрытия морского пути упадок Мангазеи стал необратимым. К середине XVII века проявились и другие факторы, ускорившие ее закат. Во-первых, произошло катастрофическое истощение пушных ресурсов. Хищнический промысел, длившийся несколько десятилетий, привел к тому, что в окрестностях города практически исчез соболь — самый ценный мех. Охотникам приходилось уходить все дальше на восток, к Енисею и Лене, где основывались новые остроги — Туруханск, Енисейск, Якутск. Центр пушной торговли неумолимо смещался, и Мангазея, некогда бывшая его сердцем, превращалась в периферию. Во-вторых, город преследовали стихийные бедствия. В 1642 году случился страшный пожар, уничтоживший большую часть посада и складов с товарами. Город отстроили, но былое величие было уже не вернуть. Новый пожар в 1662 году оказался еще более разрушительным. Восстанавливать город в прежнем масштабе в условиях экономического спада уже не имело смысла.
Окончательный приговор Мангазее вынесла административная реформа. В 1672 году царь Алексей Михайлович издал указ о переводе мангазейского воеводства и гарнизона в Туруханское зимовье на Енисее, которое получило название Новая Мангазея. Это решение было логичным следствием смещения торговых путей. Жители начали массово покидать обреченный город. Купцы уводили свои капиталы, ремесленники искали работу в более перспективных местах, а стрельцы переводились в новые гарнизоны. К концу XVII века город практически опустел. Его деревянные строения — некогда гордые башни кремля, церкви, богатые купеческие хоромы — ветшали и разрушались под натиском сурового арктического климата. Мангазея тихо умирала, превращаясь в призрак посреди бескрайней тундры.
Возвращение из небытия
В XVIII веке о Мангазее уже вспоминали как о легенде. Точное местоположение «златокипящего города» было утеряно, что породило массу слухов о несметных сокровищах, якобы зарытых купцами перед уходом. Город исчез с географических карт, но остался жить в народной памяти как символ сказочного богатства и ушедшей эпохи. Лишь в XX веке началось научное возвращение Мангазеи из небытия. В 1946 году гидрограф Михаил Ветров обнаружил на реке Таз остатки древнего городища, а полномасштабные археологические исследования, начатые в 1968 году экспедицией Арктического и антарктического НИИ под руководством Михаила Белова, окончательно подтвердили — это и есть та самая легендарная Мангазея.
Вечная мерзлота, погубившая город, сослужила археологам добрую службу, сохранив в идеальном состоянии тысячи предметов из органических материалов. Из земли были извлечены не золотые клады, а нечто гораздо более ценное — свидетельства реальной жизни. Уникальные находки, такие как отлично сохранившаяся кожаная обувь, одежда, деревянная посуда, детские игрушки, рыболовные снасти и даже чернильница с остатками чернил, позволили воссоздать детальную картину быта горожан. Раскопки показали, что Мангазея была не просто острогом, а хорошо спланированным городом с мощеными улицами, развитыми ремеслами и оживленной культурной жизнью. Сегодня на месте городища установлен памятный знак. История Мангазеи — это драматический рассказ о невероятном взлете и стремительном падении, о человеческой отваге и государственной недальновидности. Это пример того, как город, рожденный ради золота, был погублен страхом перед ним и в итоге превратился в археологический памятник, сохранивший для потомков не блеск драгоценных металлов, а бесценные крупицы ушедшей эпохи.
