Обычно шведские или карельские пираты нападали на купеческие корабли, пока те двигались по руслу Невы, сквозь земли дикие и необитаемые, в направлении Новгорода или обратно. В любом случае им было чем поживиться. В этот раз всё случилось иначе. До Котлина мы добрались на редкость спокойно. Отсюда наша ладья, на которой ганзейцы вывозили мёд, воск, меха и прочие товары, возвратилась обратно, а мы, предварительно перегрузив всё на немецкий морской торговый парусник «Быстрый бродяга», отправились дальше. Мне надлежало выполнить особое тайное поручение купца Андрея Фёдоровича Подскользнигоры и посадского боярина Дмитрия Михайловича Кобылкова. Работёнка предстояла непыльная, но опасная.Боярин специально выпросил меня на время из дружины у нашего князя, посулив ему в благодарность поставить три бочки сладкого греческого вина. На том они и сговорились.
Из устья Невы мы ушли в полдень и шли довольно бойко, но к шести часам на корабле обнаружили течь. Случайность или нет — не знаю, но именно по этой причине мы были вынуждены сделать остановку.
Пираты ждали нас за небольшим скалистым островком со скудной растительностью и потому остались нами не замечены. Довольные, что, как мы думали, удалось проскочить опасные воды, мы решили заночевать и заняться ремонтом, пристав к берегу в уютной бухте в паре миль за островом на покрытом густым лесом обрывистом побережье Балтики. В других местах берег был пологий, и глубины не позволяли подойти к нему близко. Бухту от большой воды защищала каменная гряда, по дуге уходящая метров на сто в море. Едва ступив на земную твердь, мы, не мешкая, занялись ремонтом и приготовлением к ночёвке. Несколько человек, вооружившись арбалетами, ушли в лес на охоту, но вскоре вернулись ни с чем, проклиная комаров и множество змей. Однако удача всё же нам улыбнулась. Корабельный пёс по кличке Зубоскал, радостно бегая в высокой траве, спугнул затаившегося кабана. Тот имел неосторожность рвануть наутёк как раз под ноги арбалетчикам... Пока развели костёр и начали готовить ужин, уже совсем стемнело. В округе послышалось завывание волков и уханье совы, от чего стало как-то не по себе, а тут ещё поднялся ветер, и на горизонте сверкнула молния, высветив белые барашки волн в открытом море и породив раскатистое эхо. Надвигался шторм. Прихватив фонарь, я поднялся на корабль с намерением взять с собой на берег плащ на случай дождя, да и ветер усиливался. Сшитый из грубого льна и пропитанный льняным маслом такой плащ, надетый поверх рубахи, не даст промокнуть да и замёрзнуть в непогоду.
Неожиданно корабль весьма чувствительно качнулся, словно его кто в борт толкнул. Почти сразу в темноте со стороны моря послышались приглушённые голоса, а на берегу раздались крики. Я замер, прислушиваясь, затем осторожно поднялся по трапу и выглянул из люка. Рядом с нами, борт в борт, едва заметный на фоне ночного неба, в отблесках пылавшего на берегу костра стоял чужой корабль. Это он качнул «Быстрого бродягу», швартуясь. Размытые тени абордажной команды спрыгнули на нашу палубу. Блёкло сверкали клинки. Человек семь-восемь устремились в кормовую надстройку, затем некоторые сбежали по трапу на берег. Двое, постоянно оглядываясь, направились в мою сторону. Я тихо спустился в каюту команды и хотел было уже задуть свечу, но в последний момент передумал. Поставил фонарь прямо на палубу возле одной из шконок, а сам извлёк из ножен кинжал и спрятался за трапом, ожидая появления незваных гостей. От меня до фонаря метра три.Вполне достаточно, чтобы неизвестные оказались у меня как на ладони. Вскоре ступеньки над моей головой едва слышно предупреждающе заскрипели. Спускались они медленно и очень осторожно, стараясь издавать поменьше шума. Иногда на несколько секунд останавливались, видимо, прислушивались и вглядывались в полумрак, боясь напороться на неприятности, а возможно, заметили слабое мерцание свечи и решили, что внизу кто-то есть. От напряжения у меня кровь застучала в ушах. Наконец-то первый кожаный ботинок промелькнул перед глазами. Затем второй... Третий... Четвёртый. Не раздумывая далее, я выскочил из своего укрытия и, издав ужасающий рык, на какой только был способен, набросился на пришельцев. Мои действия возымели успех. Ближайший ко мне успел обернуться на шум. С искажённым в ужасе лицом он лишь испуганно вскрикнул и попытался махнуть мечом в мою сторону. Но... Я сделал всем телом выпад влево и чуть снизу вверх нанёс ему удар сзади кинжалом под сердце. Его обмякшее тело, не успевшее упасть, я сильно толкнул в направлении второго пирата. Тот, не понимая, что происходит, с выражением ужаса на лице повернулся ко мне как раз вовремя, чтобы поймать тело своего боевого товарища. Подхватив его под руки, он заметил меня и, прежде чем я перерезал ему горло, успел вскрикнуть: «Блекинге...» (Корабельный дух. — Швед.) Дальше для удобства читателя все разговоры будут звучать в переводе.
Я на секунду задумался. Значит, шведские каперы короля Альбрехта в гости пожаловали. Ганзейские купцы для них словно кость в горле. Лишённые возможности продавать своё железо и медь на балтийском побережье, шведы не упускали ни одного шанса навредить немцам.
Прежде чем выйти на верхнюю палубу, я снова осторожно выглянул из люка и осмотрелся. Со стороны берега доносились редкие крики и звуки угасавшего боя. Видимо, немцев перебили. Нападавшие перекрикивались, координируя свои действия. По всей видимости, шведы предварительно разделились. Часть команды высадилась на берег и неожиданно напала на нас с тыла одновременно с атакой корабля в бухте.
Из корабельной надстройки кто-то вышел. В одной руке он держал фонарь, другой волочил что-то тяжёлое, направляясь в сторону вражеского корабля. У самого борта он остановился и выпрямился, кряхтя, выгнув спину. Невысокий, щуплый, в тёмной фетровой шляпе поверх светлых взъерошенных волос, с длинным носом, под которым топорщились усы, он походил на мелкого крысёнка, рыскающего по округе в поисках пропитания. Передохнув минуту, капер сделал попытку поднять свою ношу и перекинуть через борт на свой корабль, но у него ничего не получилось.Это был среднего размера сундук, вероятно, похищенный из капитанской каюты. Сундук лишь слегка оторвался от палубы, после чего благополучно упал обратно. Недолго думая, пират вынул из-за пояса нож, присел на корточки и принялся усердно ковыряться им в замке, пытаясь открыть. Увлечённый своим делом швед не заметил, как я подкрался к нему сзади и заглянул через плечо. В этот момент он как раз справился с замком и откинул крышку. Сундук был доверху набит золотыми монетами, а поверх них лежал свиток. Пират протянул к ним свою руку. Помня о том, что в надстройке могли остаться ещё несколько человек, я принялся действовать.
Поскольку мне эти монеты пригодятся больше, и во избежание конфликта я огрел пирата рукояткой кинжала по голове. Не издав ни звука, он завалился набок и затих. Потом решит, что его ограбил кто-то из своих. Для меня сундук оказался не столь неподъёмным, как для предыдущего владельца, и я смог довольно быстро перебраться с ним к правому борту ближе к носу корабля. Здесь в полной темноте я сделал передышку и осмотрелся.
Звуки боя полностью стихли. Скоро пираты начнут возвращаться на корабль, и тогда мне несдобровать. Послышались голоса. Возле трапа, ведущего с берега на «Быстрого Бродягу», появилось три фигуры. До меня долетали отдельные фразы из их разговора.
-Гунар, ночуем здесь. .... Расставь часовых.... Да и потушите костёр
-..... с кораблём немцев?
-Утром .... Эрик ....
Услышав, что пираты выставят на ночь караульных, я решил срочно покинуть корабль, но сделать это, имея при себе сундук, набитый золотом, представлялось весьма затруднительной задачей. Подумав, я решил сундук опустить на дно залива. У берега, зная место, я его потом достану без особого труда. Переложив свиток за пазуху, а горсть золотых в карман, я обмотал сундук пеньковой верёвкой, чтобы он не раскрылся, и, переместившись подальше от трапа, спустил его в воду.
Теперь настала моя очередь покинуть корабль. Поскольку лезть в воду мне совершенно не хотелось, я решился на авантюру, а почему бы и нет, в конце концов? Времени у меня оставалось мало. Вот-вот выставят часовых, и выбраться станет гораздо труднее. Стараясь не шуметь, пригнувшись, я прошёл вдоль борта к трапу. Вроде бы никого. Недавно стоявшая здесь троица куда-то ушла. В этот момент из надстройки вышли два пирата и, громко смеясь, вероятно, над какой-то шуткой, прошли буквально в метре от меня. Они катили бочку с вином.
Когда спустились на берег, то окликнули какого-то Бьёрна. Тот почти сразу отозвался, и парочка направилась к нему утолять жажду. Я встал и, быстро спустившись по трапу, направился вдоль берега в другую сторону от них. За спиной на корабле кто-то громко закричал. Вероятно, оглушенный мной пират пришел в сознание. Я, насколько было возможно, ускорил шаг.
Удалившись на порядочное расстояние от кораблей, я устроился на ночлег прямо на берегу возле первого ряда деревьев. В темноте кое-как наломав веток с листвой, я удачно разместился под корнями высокой сосны, устроив себе некое подобие шалаша в месте, защищённом от ветра. Ночь прошла спокойно. В какой-то момент начал накрапывать дождь, но быстро закончился. Гремело вдали, где-то над Балтикой. К утру ветер стих. Волны больше не обрушивались на берег, а плавно набегали и не спеша откатывались назад, по дороге играя мелкими камушками. Несмотря на то, что спал я довольно чутко и несколько раз просыпался, хватаясь за кинжал, всё же я выспался.
Судя по солнцу, я выбрался из своей берлоги около десяти часов и не спеша отправился на разведку. Вскоре я заметил два корабля, уходивших от берега в открытое море. «Быстрый бродяга» шёл на буксире за кораблём, на борту которого едва заметно читалась надпись «Призрак бури». Осматривая место вчерашней стоянки, я не терял надежду найти уцелевших, ну хотя бы одного. К сожалению, я находил лишь ограбленные трупы. Но зато я обнаружил арбалет и три стрелы к нему, а ещё удалось разжечь костёр из нескольких угольков, оставшихся от утреннего костра шведов. Что ж, и на этом спасибо.
На поиски сундука у меня ушло более двух часов. Вконец измотанный, я уже хотел на сегодня прекратить его поиски, чтобы отдохнуть и согреться, как неожиданно удача мне улыбнулась. Неохотно нырнув в последний раз, я смог разглядеть на дне между камней его силуэт, лежащий на боку. Следующей проблемой оказалось вытащить сундук на берег. Поскольку всплыть с ним не получалось, пришлось погружаться ещё с десяток раз, помаленьку выталкивая сундук вверх по склону. Уставший, совершенно обессиленный, голодный, но при этом счастливый, я не заметил, как задремал, согревшись возле костра. Казалось, что я только прикрыл глаза, но, видимо, прошло уже достаточно времени, и что-то изменилось.Неожиданно совсем рядом со мной, можно сказать, прямо над ухом раздался рёв медведя. Первым моим желанием было вскочить и бежать сломя голову куда глаза глядят. Я пересилил страх и лишь приоткрыл левый глаз, чтобы оглядеться. Косолапый находился метрах в пяти от меня. Стоял с открытой пастью, с которой капала слюна, и смотрел на меня добрыми глазами, слегка опустив морду. Наверное, запах разбросанных по всей округе трупов привлёк хищника. Если так, то, скорее всего, он не один, и где-то бродят другие. Того и гляди ещё и волки появятся. Я вспомнил про арбалет. Но он был не заряжен, хотя и лежал недалеко.Медведь мотнул массивной мордой и снова зарычал. Только теперь он поднялся на задние лапы и сделал несколько шагов в мою сторону. От увиденного я буквально оцепенел. Не каждый день такое увидишь. Но всё же я вовремя опомнился. Вскочил, схватил одной рукой арбалет, другой сгрёб стрелы и что есть прыти рванул к морю. На ходу зарядил арбалет и, оказавшись по колено в воде, резко обернулся, намереваясь выстрелить в медведя, но его не было. Берег был пуст! Не веря своим глазам, я водил арбалетом из стороны в сторону, но так никого и не увидел. Простояв в воде минут десять, я решился наконец-то выйти на берег. Вернувшись к тому месту, где стоял медведь, я внимательно всё осмотрел, но не нашел ни одного отпечатка медвежьих лап. Их просто не было. В недоумении, как такое возможно, я присел на валявшееся неподалёку бревно и неожиданно вспомнил о свитке из сундука, лежавшем у меня за пазухой. Машинально извлёк его на свет божий и, не церемонясь, сорвав с него печать, развернул. Зря я это сделал. Поторопился. Первое, что бросилось в глаза, это рисунок окровавленной пасти медведя. Далее под ним шёл текст.
Проклинаю. Проклинаю. Проклинаю. Я, купец-суконник Кузьма Гордеевич Вяткин, задумал дело выгодное и угодное. Сговорился поставить в Новгород сукна всякого да пряжи шерстяной и всякой для выгоды купеческой и торговой. В уплату за товар качественный вношу сумму, о которой руки пожали, с учётом доставки не позднее зимы наступающей от даты, как сговорились. Монеты золотые за мной числятся, пока в славный город Бремен в руки Иоганна Шнайдера или кто от его товарищества придёт, в уплату не попадут. Ведаю, что в море лихие люди озорничают. Так вот тебя, лихой человек, не прощаю. Деньги ты злом, силой взял, присвоил чужое. Потому словом худым их покрываю. Не будет тебе сладу до десятого колена, после прощаю, как велит мне колдун чёрный Ефрасий Медведь. Его чары поверх слов моих и в словах моих, так и будет.
Меня словно кипятком напоили, в жар бросило. Вот вляпался так вляпался. Мало того, что один остался у чёрта на куличках, как выбираться — непонятно. Так ещё это! Мне только проклятий колдовских не хватало на свою буйну голову. Теперь понятно, что за медведь мне привиделся. Не отстанет ведь. Я покосился на сундук, будь он неладен. И тащить его обратно сил никаких не хватит, да и приметный он очень. Людишки быстро смекнут, что да как, и к праотцам отправят. Закопать, что ли? Решено, так и сделаю. Монеты, что при мне, оставлю. Остальные вместе с сундуком закопаю. Найду место по приметней и закопаю. Отсюда ещё выбраться надо. Жив останусь — найду способ вернуться и забрать золотишко.
Взяв арбалет на изготовку, надо бы еду добывать, я отправился осмотреть побережье и найти место для схрона. Не прошёл и двадцати шагов, как нашёл то, что искал. Громадный валун в два человеческих роста в окружении деревьев. Отличное место. Под ним и закопаю.
Проснувшись поздним утром в своей съёмной конуре на окраине Питера, я продолжил лежать, не открывая глаз и боясь пошевелиться.
Что это было?
Моё сонное пока ещё сознание отказывалось понимать, где я и что вообще происходит? Сон? Явь?.. Только что я видел какую-то белиберду про пиратов, которая закончилась нападением медведя, от которого едва отбился.
Окончательно убедившись, что это был просто сон, я, пошатываясь, направился на кухню выпить чашечку кофе. Странно, но сон меня не отпускал. Особенно та его часть, где я закапывал возле громадного валуна сундук с золотыми монетами. Чем старательней я пытался забыть сон, тем настойчивей он крутился в голове. Не выдержав двух часов изнурительного марафона сновидения, я плюнул на всё и открыл карту. Прикинул маршрут следования корабля, его скорость и место, где он мог встать на ремонт. Безумие, но мне сразу стало легче. Повинуясь внутреннему голосу, словно ведомый кем-то, я взял лопату, сел в машину и направился в выбранный мной район на карте. Прокачусь, погода хорошая, хуже не будет.
До залива пришлось пройти пешком. Трасса уходила левее и шла вдоль побережья на некотором удалении от него. Я был к этому готов и настроился на прогулку. Волны залива плескались, радуя слух и играя миллионами солнечных зайчиков, словно брошенных на его поверхность. Я гулял, оглядывая окрестности, уже около часа и пока, как ни старался, не смог разглядеть хоть что-то отдалённо напоминавшее мне побережье из сна. Хотя остров был и гряда каменная... Вернее так, если добавить воображение и продлить десяток камней, словно специально выложенных цепочкой на берегу, ещё метров на сто в море, то и гряда была. Смущало только одно — почти полное отсутствие леса. Впрочем, не совсем так. Впереди показалось несколько отдельно стоящих сосен, а за ними виднелась целая роща. Хотя одну такую рощу я уже миновал. Дав себе слово, что если там ничего нет, то я возвращаюсь домой, я направился к деревьям. Подшучивая сам над собой о своём психическом здоровье, я вошёл в остатки некогда большого леса. Сделал несколько шагов и замер, потеряв дар речи. Прямо надо мной возвышалась серо-чёрная стена громадного камня. Это был он. Камень из сна.