Марина посмотрела на телефон – нет сети. Даже… странно, но, наверное, к лучшему. Ни звонков, ни сообщений. Никаких новостей снаружи. Не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. На кухне обнаружился ужин: щи, хлеб, солёные огурцы. Откуда всё это? Кто приготовил? Или, может, Глафира Степановна была права? В этом доме, похоже, всё само заботится о хозяевах.
Марина поела — щи оказались удивительно вкусными — и отправилась устраиваться на ночлег.
В одной из спален кровать была застелена свежим бельём. Лёгкий аромат лаванды и каких-то ещё трав… Тёплый, успокаивающий запах. Лёжа в постели, Марина вспоминала прошедший день: утро на диване у подруги — выброшенная мужем неудачница с сомнительным наследством… А сейчас? Сейчас она лежит в странном, почти волшебном доме — в целости, среди богатств, о которых даже не мечтала. И с тайнами, от которых захватывает дух.
Страх? Нет, не чувствовала. Наоборот, впервые за много лет — будто по-настоящему дома. Как будто так и должно быть. За окном ухала сова, где-то на болоте квакали лягушки. Простые звуки ночи, но в них была какая-то особая тишина, убаюкивающая.
— Спи, хозяйка… — слышался будто бы шёпот дома.
«Завтра будет новый день. Много дел, много открытий. А пока — спи», — подумала Марина. И уснула. Крепко, спокойно, без снов. Как не спала уже много лет.
***
Проснулась от запаха свежей выпечки. Сначала решила — это сон. Какая выпечка, если дом заброшенный… Но нет, запах был настоящий: тёплый, с корицей. Марина села в кровати, протёрла глаза. За окном светило майское солнце, комната уже не казалась зловещей — наоборот, уютной и родной.
На тумбочке — кружка с дымящимся чаем и тарелка с булочками.
— Это уже слишком… — пробормотала Марина, но аппетит пересилил удивление.
Булочки — восхитительные: воздушные, сладкие, ещё тёплые.
Привела себя в порядок. Поразительно: горячая вода в ванной была, хотя бойлера нигде не видно… Марина усмехнулась и отправилась вниз.
В утреннем свете дом стал ещё более живым и уютным. Солнечные лучи играли на начищенной меди самовара, высвечивали узоры на вышитых занавесках, золотили корешки книг.
— Доброе утро, дом! — негромко сказала она, чувствуя себя немного нелепо.
Занавески качнулись без ветра, где-то скрипнула половица — будто в ответ.
На кухонном столе лежала записка.
Похоже, от Глафиры Степановны… "Мариночка, приходи чайку попить, поговорить надо. Буду ждать".
Марина накинула кофту и вышла во двор. Утро было чудесное — роса на траве сверкала, как бриллианты, где-то пели птицы, чистый воздух кружил голову. Городские лёгкие совсем отвыкли от такого.
Снаружи дом всё так же казался обветшалым: облупленная краска, покосившиеся ставни, дыры в крыше…
— Маскировка, — вспомнила Марина бабушкины слова.
У Глафиры Степановны — чисто, но бедно: обычная деревенская изба, русская печь, лавки вдоль стен, божница в углу. Сама старушка хлопотала у печи, разливая чай.
— Садись, милая, садись. Как ночь провела? Дом не пугал?
— Нет, что вы, — улыбнулась Марина. — Спала, как убитая. А вот утром…
И рассказала про булочки, про горячую воду. Глафира Степановна только кивала, ни капли не удивляясь.
— Это хорошо. Значит, дом тебя полюбил. Он так заботится о тех, кого признаёт.
— Глафира Степановна, расскажите, пожалуйста, правду. Что это за место? Почему дом… живой?
Старушка налила чаю, села напротив.
— Правду хочешь? А готова ли ты правду услышать? Ладно, слушай…
Места эти старые, намоленные. Ещё до крещения Руси тут, говорят, капище было, волхвы жили.
Потом, как христианство пришло, монахи тут скит основали. Молились, постились, с нечистой силой боролись. Но сила из земли — никуда не делась. Притихла, затаилась.
Она отпила чаю, кивнула Марине, продолжила:
— Морозовы тут испокон веков жили. Твой прапрапрадед ещё при царе-батюшке лесником был, за порядком смотрел. И был у него договор — с лесом, с болотом, с этой самой землёй…
— Морозовы землю берегут, а земля Морозовых хранит, — задумчиво сказала Глафира Степановна. — Дом твой стоит прямо на том месте силы — где когда-то было капище, а затем часовня. Оттого он и живой, силой этой земли питается.
— Но это же… ненаучно, — слабо возразила Марина.
Старушка усмехнулась, махнула рукой:
— Ненаучно? А то, что в доме, пятнадцать лет заброшенном, тепло да чисто — разве это по науке?! Милая моя, есть вещи, которые ни наука, ни книги объяснить не могут. Да и, если честно, не должны. Тут вера нужна, не знания.
— И бабушка… во всё это верила?
— Антонина не верила. Она знала, — кивнула Глафира Степановна. — Как и все женщины вашего рода. Это по женской линии передаётся. Дар видеть. Чувствовать. С силой договариваться…
Марина поставила чашку, подалась вперёд, вдруг почувствовав странное волнение:
— Подождите… Вы хотите сказать, что я тоже?.. Что у меня?..
— Дар есть, конечно, — твёрдо сказала Глафира Степановна. — Иначе дом бы тебя не признал. Просто ты в себе его заглушила, в суете городской, в спешке… Но проснётся, вот увидишь. Дом поможет.
Старушка встала, подошла к окну, помолчала немного, потом произнесла:
— А ещё скажу тебе вот что… Не просто так Антонина уехала в Москву. И не просто так оставила тебе дом, а Павлу — квартиру. Тут задуман был план. Хитрый план.
— Какой план? — выдохнула Марина.
— Этого я не ведаю. Антонина не всё мне рассказывала… — пожала плечами Глафира Степановна. — Только говорила: «Придёт время — Марина сама разберётся. В доме, — говорит, — все ответы есть». Ты вчера наверху была, в тайной комнате?
Марина молча кивнула.
— Вот и славно. Значит, дом тебе доверяет. Читай, что там написано. Изучай. И… готовься.
— К чему готовиться? — спросила Марина чуть слышно.
— А вот этого я не знаю, — развела руками старушка. — Только чувствую: что-то грядёт. Важное…
Вернувшись домой, Марина первым делом поднялась в мезонин. Теперь, при дневном свете, комната казалась ещё волшебнее: пыль танцевала в солнечных лучах, старинные книги будто светились изнутри, а портрет прабабушки Марьи смотрел почти по-матерински – живой.
Марина взяла дневник, устроилась в кресле у окна и начала читать с самого начала.
*Год 1925-й. Мне исполнилось шестнадцать лет, и бабушка Марья повела меня в тайную комнату. Сказала: пришло твоё время, Тоня. Пора узнать правду о нашем роду, о договоре, о силе.*
*Я тогда испугалась… Но бабушка сказала: бояться не надо. Это наш дар. И — наше проклятие. Мы храним равновесие между мирами.*
С каждой страницей перед Мариной разворачивалась удивительная история. Морозовы действительно были связаны с этой землёй давним договором. Они становились хранителями границы между миром людей и иным, невидимым. Тем, что таится в болотах и глухих лесах… Хранили, чтобы силы оттуда не причиняли бед, а люди не тревожили древнее.
За это земля благодарила — хранила, давала удачу и покой. Страница за страницей, год за годом — и каждый раз подтверждение невероятного.
Вот запись времён войны: немцы подошли к деревне, но не могут войти. Стоят на отшибе — словно в стену упёрлись. Их командир что-то орёт, ругается, а солдаты стоят, помертвели, боясь шаг ступить. Потом развернулись и ушли: болото их не пустило. Дом защитил.
Следом — запись о пятидесятых. Приезжали из района, хотели колхоз учредить. Только вот трактора ломаются сразу, люди болеют один за одним. Поняли: нечего тут делать, уехали восвояси.
И, наконец, записи последних лет. Почерк становится современнее, но в каждой букве — всё та же бабушкина рука.
*Нашли меня. Те, кто охотится за местами силы. Землю предлагают купить, так и эдак обхаживают, золотые горы сулят… Отказалась.*
*Тогда начали угрожать — мол, внуков твоих тронем. Пришлось идти на хитрость. Сделала вид, что уехала по старости, квартиру в Москве устроили — думают, купили. Ага, дураки… Квартира — только приманка для них. Настоящее богатство было здесь, в доме. Марина найдёт его, когда придёт время, — так гласила последняя строчка в дневнике.
Марина отложила дневник. В голове шумело — теперь всё складывалось в новую, угрожающую картину…
Значит, кто-то пытался завладеть их землёй?.. Но зачем? Что им здесь нужно, в этих болотах, суходолах, старых лесах?
Она спустилась вниз и прошла в бывший дедушкин кабинет. На полках пылились старые книги по истории края, геологические отчёты, пожелтевшие карты. Марина взяла одну наугад: «Геологическое исследование Калининского уезда. 1913 год». Перелистывала страницы, пока не наткнулась на знакомые названия:
Мшаники, Суходол, Чёрное болото… Примечательно, что в районе деревни Мшаники наблюдаются геомагнитные аномалии неясной природы. Компасы дают сбой, металлические предметы намагничиваются. Местные избегают так называемого Чёрного болота, уверяя, что там заводится нечисть. При попытке исследования болота двое рабочих бесследно исчезли. Работы прекращены по настоянию местных властей...
Следующая книга — старинный сборник о легендах Тверского края. Марина пролистала до главы «Про Мшаники».
По преданию, на месте нынешней деревни в дохристианские времена находилось капище Велеса. После крещения Руси жрецы, говорят, наложили на эти места особое заклятье — чужакам тут селиться запрещено навеки. Только роду хранителей, Морозовым, позволено оставаться на этой земле — другим счастья тут не будет. Кто пытался прижиться — болел, страдал, погибал...
Марина резко захлопнула книгу, пытаясь отогнать тревожные мысли:
— Сказки и легенды... Но тогда как объяснить этот дом? Горячую воду без бойлера? Свежие булочки в «заброшенном» жилище?..
Она машинально пошла на кухню — и остолбенела. На столе аккуратно лежали бумаги, которых раньше не было. Сверху — конверт на официальном бланке. Марина дрожащей рукой прочла:
«Уважаемая Марина Александровна! Спешим сообщить вам, что в связи со смертью вашей бабушки, Антонины Павловны Морозовой, вы становитесь единственной наследницей всех её активов в Швейцарском банке...»
Сумма заставила её опуститься в кресло. Двести миллионов евро. Двести! У сельской учительницы... Откуда же такие деньги?
Следующий документ — бумаги от международной инвестиционной компании: портфель акций на сумму свыше ста миллионов долларов. Потом ещё и ещё — недвижимость в разных странах Европы, доли в предприятиях, золото... Бабушка была не просто состоятельна. Она была почти сказочно богата. И теперь всё это принадлежало Марине.
Последний конверт был без обратного адреса. Внутри лежала фотография и короткая записка. На снимке — мужчина лет пятидесяти: холёное лицо, дорогой костюм, хищная улыбка. На обороте сквозила уже родная бабушкина рука:
«Виктор Палыч Крюков. Самый главный из тех, кто охотится за нашей землёй. Будь осторожна. Он опасен.»
Марина долго всматривалась в это лицо. Где-то она его уже встречала... Да, конечно! В новостях мелькал — Крюков, тот самый олигарх, хозяин горнодобывающих компаний. Вот зачем ему Мшаники, болота, песок?..
Вдруг зазвонил телефон. Марина вздрогнула — утром ведь не было никакой связи!
На экране — московский номер, не знакомый.
— Алло, Марина Александровна? Добрый день. Меня зовут Андрей Петрович Волков. Я представляю интересы компании «Северная недра». Мы знаем, что вы унаследовали земельный участок в Тверской области и хотели бы сделать вам очень выгодное предложение.
— Я не продаю, — сразу отрезала Марина.
— Вы даже не выслушали наши условия. Мы готовы заплатить пятьсот миллионов рублей. Это очень щедрое предложение за болотистую местность, — поспешно добавил мужчина.
— Пятьсот миллионов? За болото? — прошептала Марина, едва веря услышанному.
— Здесь что-то не так...
— Спасибо, но я не заинтересована, — твёрдо сказала она.
— Подождите, Марина Александровна! Вы не понимаете, — заговорил мужчина быстрее. — Эта земля в любом случае будет изъята под государственные нужды. Мы предлагаем достойную компенсацию. Иначе получите копейки…
— До свидания, — перебила Марина и резко нажала «отбой».
продолжение