— Не понимаю, зачем ты его притащила, — Валентина Петровна даже не попыталась сделать голос тише. — Могла бы найти кого получше.
Лена сжала зубы, складывая в сумку купальник. Выходные у родителей обещали стать испытанием, но она надеялась, что Роман сумеет произвести хорошее впечатление. Теперь сомневалась в этом решении.
— Мама, пожалуйста, дай ему шанс.
— Шанс? — Валентина Петровна фыркнула. — Я насмотрелась на таких. Красиво говорят, а потом...
— Потом что?
— Потом бросают. Как твоего отца в молодости один тип бросил сестру. Обещал жениться, а сам женился на другой. С деньгами.
Лена впервые слышала эту историю. Мать редко рассказывала о прошлом, но когда начинала, всегда всплывали какие-то горькие подробности. Словно весь мир состоял из обманщиков и предателей, а единственное спасение — недоверие.
— Роман не такой.
— Все они не такие, пока не покажут истинное лицо.
За окном загудел автомобиль. Роман приехал за ней, как обещал. Лена взяла сумку и поцеловала мать в щеку. Валентина Петровна не ответила на поцелуй.
В машине Роман заметил ее настроение сразу.
— Что-то случилось?
— Мама... переживает. За меня.
— Понятно, — он кивнул. — Я постараюсь ей понравиться.
Лена посмотрела на его профиль. Роман действительно старался. За три месяца их отношений он ни разу не повысил голос, всегда интересовался ее работой, дарил книги, которые сам читал. Но матери этого было мало. Ей всего было мало.
— А если не получится?
— Получится, — уверенно сказал он. — Я же тебя люблю.
Слова прозвучали просто, без пафоса. Именно так Роман всегда говорил важные вещи — будто они были очевидны, как дождь или солнце. Лена взяла его за руку.
— Я тоже.
Дом родителей встретил их запахом свежескошенной травы и маминого фирменного супа. Олег Николаевич возился в гараже, Валентина Петровна накрывала на веранде. Увидев их, она кивнула Роману — сухо, но не враждебно.
— Ну как доехали? Роман, да? Проходите, мойте руки.
За обедом родители изучали Романа с тщательностью криминалистов. Отец расспрашивал о работе, мать — о семье. Роман отвечал спокойно, рассказывал о своих проектах, о родителях-пенсионерах. Лена видела, как он старается, и это одновременно трогало и раздражало. Почему он должен доказывать свою состоятельность?
— А квартира у вас своя? — поинтересовалась Валентина Петровна, подавая второе.
— Снимаю пока. Коплю на покупку.
— Понятно, — мать многозначительно переглянулась с отцом. — А планы какие? На будущее?
Роман посмотрел на Лену.
— Хочу создать семью. С человеком, которого люблю.
— Семья — это ответственность, — заметил Олег Николаевич. — Не каждый к ней готов.
— Я готов.
— Посмотрим, — пробормотала Валентина Петровна.
После обеда мужчины ушли чинить забор, а женщины остались убирать посуду. Мать молчала, сосредоточенно мыла тарелки. Лена вытирала их, ожидая приговора.
— Нормальный парень, — наконец сказала Валентина Петровна. — Но слишком гладко все у него. Настоящие мужики не так говорят.
— Как это?
— Красиво. Правильно. А жизнь не красивая, Леночка. Жизнь — это когда деньги кончаются, когда дети болеют, когда нервы на пределе. Вот тогда и видно, кто есть кто.
— Может, стоит дать ему шанс это доказать?
— Шанс, — мать усмехнулась. — Ты мне это слово уже говорила. Про Андрея помнишь?
Лена помнила. Андрей был год назад. Красивый, обаятельный, много обещал. А потом выяснилось, что обещает он не только ей. У него была жена в другом городе.
— Роман другой.
— Да-да. Другой. Они все разные, пока не покажут настоящее лицо.
Валентина Петровна поставила последнюю тарелку в сушилку и повернулась к дочери.
— Знаешь что, проверим его. По-настоящему.
— Как?
— Увидишь.
Вечером, когда все сидели на веранде, Валентина Петровна достала бутылку домашней наливки.
— Надо отметить знакомство, — объявила она. — Это особый рецепт, бабушкин.
Роман попытался отказаться — он был за рулем. Но Олег Николаевич настоял.
— Одну рюмочку можно. До утра выветрится.
Наливка была густая, медовая. Роман выпил и поморщился — крепче, чем ожидал. Валентина Петровна подлила еще.
— А теперь расскажите нам о себе правду, — сказала она, пристально глядя на него. — Без всяких там... хороших слов.
— Какую правду?
— Настоящую. Что вы думаете о нашей Лене. О браке. О женщинах вообще.
Лена почувствовала неладное. В мамином голосе появились странные нотки, а Роман уже теребил воротник — ему стало жарко.
— Я думаю, что Лена замечательная, — сказал он медленно. — И я серьезно настроен.
— Серьезно? — Валентина Петровна наклонилась вперед. — А сколько у вас было женщин до нее?
— Мама! — Лена вскочила.
— Сиди! Мужчина должен отвечать за свои слова.
Роман попытался сосредоточиться, но в голове мутилось. Цифры, лица, имена смешивались в одну кашу.
— Несколько было, — пробормотал он. — Но это неважно теперь.
— Неважно? — Валентина Петровна торжествующе посмотрела на дочь. — Слышишь? Для него прошлое неважно. А для женщины важно все.
— Я не то хотел сказать, — Роман покачал головой, пытаясь прояснить мысли. — Я хотел сказать...
— Хотели сказать, что наша Лена одна из многих, — подхватил Олег Николаевич. — Что легко пришла, легко и уйдет.
— Нет! — Роман попытался встать, но закружилась голова. — Я люблю ее!
— Любите? — Валентина Петровна налила себе наливки и выпила залпом. — А детей хотите?
— Хочу.
— Много?
— Сколько получится.
— Получится... — она покачала головой. — А если жена располнеет? Если стареть начнет? Тоже будете любить?
Роман смотрел на нее стеклянными глазами. Препарат, который Валентина Петровна подмешала в наливку, действовал быстро. Скоро он начнет нести чушь, а утром ничего не вспомнит.
— Буду, — прошептал он и упал лицом на стол.
— Ну вот, — удовлетворенно сказала Валентина Петровна. — Показал истинное лицо. Напился до беспамятства на первой же встрече с родителями.
— Что ты сделала? — Лена подбежала к Роману, попыталась его поднять.
— Проверила, — спокойно ответила мать. — И проверка не пройдена.
Утром Роман проснулся в гостиной с чудовищной головной болью. В доме стояла гробовая тишина. Он попытался вспомнить, что происходило вечером, но в памяти был провал.
На кухне его ждали родители Лены. Лицо Олега Николаевича было мрачным, Валентина Петровна смотрела с плохо скрываемым торжеством.
— Собирайтесь, — сказал отец. — Я отвезу вас на станцию.
— Где Лена?
— Лена не хочет вас видеть, — отрезала Валентина Петровна. — После вчерашнего представления.
— Какого представления? Я ничего не помню.
— Конечно, не помните. Алкоголики редко помнят свои выходки.
Роман почувствовал, как внутри поднимается ярость.
— Я не алкоголик! Что вы мне подмешали?
— Ничего мы не подмешивали, — Олег Николаевич встал. — Вы сами напились и показали свое истинное лицо. Рассказывали про своих бывших, хвастались, сколько женщин у вас было. Говорили, что Лена ничем не лучше остальных.
— Этого не было! — Роман ударил кулаком по столу. — Я бы никогда...
— Не кричите в нашем доме, — холодно сказала Валентина Петровна. — И уходите. Немедленно.
В машине Олег Николаевич молчал. Роман смотрел в окно, пытаясь понять, что произошло. Накануне вечером все было нормально, а теперь его выставляют как пьяницу и негодяя.
— Послушайте, — сказал он наконец. — Я правда люблю вашу дочь. Клянусь, я не говорил ничего такого.
— Все вы так говорите, — отмахнулся Олег Николаевич. — А потом бросаете.
— Я не брошу.
— Посмотрим.
На станции Роман попытался дозвониться до Лены, но ее телефон был отключен. Сообщения не доходили. Он понял, что его заблокировали.
Следующие недели превратились в кошмар. Лена не отвечала на звонки, не появлялась на работе. Роман не мог есть, не мог спать. Он пытался найти подруг Лены, коллег, но все отмалчивались или говорили, что ничего не знают.
Через месяц он сорвался. Купил бутылку водки и выпил залпом, прямо во дворе своего дома. Соседи вызвали скорую. В больнице его откачивали двое суток.
После выписки Роман попытался взять себя в руки. Устроился на новую работу, старался не думать о Лене. Но по ночам она снилась ему, и он просыпался в холодном поту.
А еще через месяц узнал правду.
Мамина подруга, тетя Галя, работала в той же библиотеке, что и Лена. Роман случайно встретил ее на рынке. Женщина была навеселе и очень разговорчива.
— Ой, да это же вы тот самый! — воскликнула она. — Про которого Валька рассказывала. Как они вас разоблачили!
— Разоблачили?
— Ну да! Снотворное в наливку подмешали, а потом сказали, что вы сами напились и всякую чушь несли. Ловко придумали, правда? Валька всегда была хитрая.
Мир качнулся у Романа под ногами.
— Снотворное?
— А то! Валькин фирменный способ. Она еще раньше так Андрея выживала, Ленькиного бывшего. Тоже подмешала что-то, а потом всем рассказывала, какой он плохой.
— Андрея тоже?
— Конечно! Валька никого для Ленки не одобрит. Уж очень дочку контролировать любит.
Тетя Галя ушла, а Роман остался стоять среди торговых рядов, переваривая услышанное. Значит, все было подстроено. Наливка, обвинения, его внезапная "пьянка" — все было ложью.
Он достал телефон и набрал номер Лены. На этот раз она ответила.
— Лена, мне нужно с тобой поговорить.
— Роман? — голос дрожал. — Зачем ты звонишь?
— Я знаю правду. Про снотворное в наливке.
Долгая пауза.
— Откуда?
— Неважно. Важно, что я знаю. Они нас обманули, Лена. Твоя мать подмешала мне препарат, а потом обвинила в том, чего не было.
Она тихо плакала.
— Я знаю, — прошептала она наконец. — Узнала недавно. Мама проговорилась.
— И что теперь?
— Не знаю. Они говорят, что хотели как лучше. Что защищали меня.
— От чего? От любви?
— От ошибки. Они считают, что я ошибаюсь в людях.
— А ты что считаешь?
Снова пауза.
— Я скучаю по тебе, — призналась она. — Очень скучаю.
— Тогда давай встретимся.
— Не могу. Родители запретили.
— Лена, тебе двадцать шесть лет!
— Знаю. Но они... они все мои друзья знают, всех коллег. Сказали, что расскажут всем про твое пьянство, если я буду с тобой встречаться.
Роман закрыл глаза. Паутина лжи оказалась сплетена так плотно, что вырваться из нее казалось невозможно.
— Лена, поехали отсюда. Куда-нибудь далеко. Начнем все сначала.
— Как?
— Просто. Ты уволишься, я найду работу в другом городе. Будем жить для себя, а не для них.
— А если они были правы? Если я действительно плохо разбираюсь в людях?
— Тогда ошибешься еще раз. Но это будет твоя ошибка, а не их решение.
Она долго молчала.
— Мне нужно подумать, — сказала наконец.
— Хорошо. Я подожду.
Но подождать не успел. На следующий день тетя Галя позвонила ему сама.
— Роман, беда, — голос дрожал. — Лена в больнице.
— Что случилось?
— Отравилась. Случайно. Перепутала таблетки. Валька говорит, нервное было. Из-за разрыва с вами.
Роман бросил все и поехал в больницу. Лену уже перевели из реанимации в обычную палату, но она была очень слаба. Увидев его, заплакала.
— Прости, — прошептала она. — Я не хотела... Просто не могла больше.
— Тише, — он взял ее за руку. — Все будет хорошо.
— Не будет. Они никогда нас не оставят в покое.
— Оставят. Сейчас они сами поняли, что натворили.
В коридоре стояли Валентина Петровна и Олег Николаевич. Увидев Романа, Валентина Петровна попыталась что-то сказать, но он прошел мимо, не глядя на нее.
В палате он сел рядом с Леной и взял ее руки в свои.
— Поедем отсюда, — сказал он тихо. — Сегодня же.
— Куда?
— К моим родителям. В Екатеринбург. Там никто не будет нам мешать.
Лена посмотрела в окно, где за стеклом маячили силуэты ее родителей.
— А вдруг они правы? Вдруг я тебе надоем?
— Не надоешь.
— Откуда знаешь?
— Потому что я проверен. Снотворным, больницей, разлукой. И все равно здесь.
Лена улыбнулась впервые за много недель.
— Хорошо, — сказала она. — Поедем.
За окном Валентина Петровна прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть, о чем говорят ее дочь и этот человек, которого она так боялась потерять. И вдруг поняла, что потеряла не его.
Потеряла дочь.