— Я не понимаю, почему ты так против, — Владислав Петрович поправил манжет рубашки, глядя на Марину поверх меню. — Мы же прекрасно ладим.
— Ладим, — согласилась она, отпивая американо. — Вопрос в другом. Зачем тебе шестая попытка?
Кафе гудело вечерним разговором. За соседним столиком девушка с блестящими глазами рассказывала подруге о новом парне. Владислав невольно сравнил её восторг с Марининым спокойствием. Три месяца знакомства, а эта женщина так и не потеряла головы от его ухаживаний.
— Откуда ты знаешь про пять? — спросил он осторожно.
Марина Алексеевна улыбнулась. Ей было сорок шесть, и она давно не играла в загадочность.
— Гугл никто не отменял. Плюс общие знакомые в риелторских кругах. Твоя репутация тебя опережает.
Владислав откинулся на спинку стула. Вот оно. Каждый раз одно и то же — сначала очарование, потом вопросы, потом суд. Только Марина судила как-то... спокойно. Без истерик и обвинений.
— И что говорят эти общие знакомые?
— Что ты хороший мужчина. Не пьёшь, не бьёшь, не изменяешь. Просто... исчезаешь. Как дым.
Он налил себе воды из графина. Руки чуть дрожали. Почему она так сформулировала? "Как дым"... Будто он не человек, а наваждение какое-то.
— Может, просто не везло с женщинами? — предположил он.
— Пять раз подряд? — Марина покачала головой. — Это уже не невезение. Это система.
За окном моросил октябрьский дождь. Владислав вспомнил Ирину, свою первую жену. Какой счастливой она была в загсе! Как планировала их будущее, детей, дачу... А он уже тогда мысленно прикидывал пути отступления. Ей было двадцать два, ему двадцать три. Казалось, вся жизнь впереди. Развелись через три года.
— А если это просто поиск? — попробовал он другую стратегию. — Каждый имеет право искать свою половинку.
— Имеет. Но ты же не ищешь. Ты убегаешь.
Марина говорила это без осуждения, как констатировала факт. Владислав почувствовал странное облегчение. Впервые кто-то видел его насквозь и не кричал, не упрекал, не пытался переделать.
— Расскажи мне про них, — попросила она. — Про жён.
— Зачем?
— Хочу понять, чего ты боишься.
Он засмеялся, но смех получился натянутым.
— Я ничего не боюсь. Просто не сходились характерами.
— Пять раз?
Владислав посмотрел на неё внимательно. Марина сидела прямо, руки сложены на столе. Никаких театральных жестов, никаких попыток соблазнить или давить на жалость. Обычная женщина в обычном сером кардигане. Но что-то в её глазах заставляло говорить правду.
— Ирина хотела большую семью. Четверо детей, дом за городом, собаку. Я просыпался по ночам в холодном поту от одной мысли об этом.
— А вторая?
— Света была... требовательной. Каждый день цветы, каждые выходные ресторан. Она фотографировала каждое блюдо, каждый подарок. Жила напоказ.
— Третья?
Владислав потёр переносицу. Эти воспоминания... Он обычно их не ворошил.
— Олеся. Молчаливая, покорная. Готовила, убирала, никогда не возражала. Через полтора года я понял, что схожу с ума от её покорности.
— Четвёртая и пятая?
— Лена была слишком успешной. Зарабатывала больше меня, командовала. А Наташа... — он замолчал.
— Что Наташа?
— Моложе меня на пятнадцать лет. Хотела меня изменить. Новая причёска, новая одежда, новые друзья. Я чувствовал себя проектом по реконструкции.
Марина слушала молча. Дождь за окном усилился. В кафе стало уютнее, теплее.
— И во всех этих историях общее одно, — сказала она наконец. — Ты.
— Спасибо за открытие.
— Нет, ты не понял. Они все разные. Домашняя, яркая, тихая, властная, молодая. Но результат один. Знаешь почему?
Владислав знал. Давно знал, но не хотел признавать.
— Потому что проблема не в них. Проблема в том, что ты не хочешь близости. Ты хочешь функцию.
Он встал резко, стул скрипнул.
— Пойдём отсюда.
— Куда?
— К тебе. Ко мне. Неважно.
Марина покачала головой.
— Я не пойду с тобой в постель, Владислав.
— Почему?
— Потому что для тебя это способ закрыть неудобный разговор. Заняться чем-то простым и понятным, чтобы не думать о сложном.
Он сел обратно. У него вдруг заболела голова.
— Что ты хочешь от меня услышать? Что я монстр? Что я неспособен любить? Пожалуйста: я монстр, неспособный любить. Довольна?
— Нет, — Марина положила руку ему на запястье. — Не довольна. Потому что ты не монстр. Ты просто напуганный человек, который научился убегать раньше, чем его оставят.
— Меня никто не оставлял.
— Ты не давал такой возможности.
Владислав смотрел на её руку на своём запястье. Тёплая, спокойная. Не собственническая, не требующая. Просто лежит. И почему-то от этого простого прикосновения хотелось плакать.
— Что ты предлагаешь? — спросил он глухо.
— Ничего. Я не врач, чтобы тебя лечить. И не спасательный круг, чтобы тебя спасать.
— Тогда зачем мы здесь сидим?
— Хороший вопрос, — Марина убрала руку и откинулась назад. — Наверное, потому что мне тоже одиноко. И хочется верить, что люди могут меняться.
— Но не веришь?
— В твоём случае? Нет.
Это было больно. Больнее, чем все упрёки бывших жён вместе взятые.
— Почему?
— Потому что ты даже сейчас ищешь способ свести всё к моей проблеме. Сделать меня тем человеком, которого нужно завоевать, убедить, растопить. Чтобы не признавать свою.
Марина была права. Владислав и правда уже прикидывал варианты: подарки, поездки, красивые слова. Весь арсенал обольщения, который никогда не подводил.
— А если я попробую? — спросил он. — Измениться?
— На ком? На мне?
— Почему нет?
Марина рассмеялась. Не злобно, скорее грустно.
— Потому что это значит сделать меня подопытным кроликом. Шестой попыткой. И когда она провалится — а она провалится, — ты скажешь: вот видишь, я же пытался, но люди не меняются.
— Откуда ты знаешь, что провалится?
— Потому что для изменений нужно желание. Настоящее. А ты предлагаешь мне стать мотивацией для твоих изменений. Это не работает.
Владислав допил воду. Горло пересохло. За соседним столиком влюблённая парочка уже планировала совместный отпуск. Ему захотелось подойти и сказать: "Не планируйте. Всё равно не получится". Но он сидел и молчал.
— Мне сорок восемь, — сказал он наконец. — Если не сейчас, то когда?
— Никогда, — ответила Марина спокойно. — И это нормально. Не все люди созданы для семейной жизни. Ты красивый, успешный, интересный мужчина. Можешь встречаться, путешествовать, наслаждаться жизнью. Зачем тебе брак?
— Но ведь должно быть что-то ещё...
— Должно. Но не брак как способ заполнить пустоту. Брак как способ её углубить — да.
Дождь стучал по стёклам всё сильнее. Кафе начало пустеть. Владислав посмотрел на часы — уже почти девять.
— Марина, — сказал он. — А если мы попробуем просто... встречаться? Без обязательств. Без планов на будущее.
— У нас уже есть название для таких отношений.
— Какое?
— Дружба.
Он улыбнулся. Впервые за весь вечер — искренне.
— Ты согласна быть моим другом?
— Подумаю, — Марина встала и надела плащ. — Если обещаешь не пытаться меня соблазнить.
— Обещаю.
Они вышли на улицу. Дождь был тёплым, осенним. Марина поймала такси.
— Владислав, — сказала она, садясь в машину. — Попробуй полюбить себя одного. Может, тогда получится полюбить кого-то ещё.
Такси уехало. Владислав остался стоять под дождём. Мокрый, одинокий, сорокавосьмилетний мужчина с пятью разводами за плечами.
И впервые за много лет он не побежал искать кого-то, кто заполнит тишину в его квартире. Пошёл домой. К себе. Один.
Дома заварил чай, сел у окна. За стеклом тот же дождь, те же огни города. Но что-то изменилось. Тишина больше не пугала. Она просто была.
Может, Марина права. Может, некоторые люди созданы для одиночества. И это не трагедия, а просто другой способ жизни.
Владислав Петрович допил чай и лёг спать. Один. Без планов на шестой брак.