— Да сколько можно топать, как стадо слонов! — Галина Васильевна резко распахнула дверь и выглянула на лестничную площадку. — Третий час ночи, а ты тут устроил дискотеку!
Олег замер на пороге своей квартиры, ключи всё ещё звенели в замке. Лицо у него было помятое, щетина трёхдневной давности, от него несло какой-то дешёвой туалетной водой.
— А тебе какое дело? — он повернулся к ней, и Галина Васильевна увидела в его глазах злость, которая, казалось, копилась не одну неделю. — Я что, не имею права в своей квартире ходить?
— Имеешь, милый, только не в три утра! — она крепче сжала халат на груди. — У меня внучка завтра контрольную пишет, а ты тут как медведь шатаешься!
— Ах, внучка! — Олег хмыкнул и хлопнул дверью так, что штукатурка посыпалась с потолка. — Может, ещё правила поведения для меня напишешь?
Галина Васильевна постояла ещё немного, прислушиваясь к звукам из соседней квартиры. Там что-то грохнуло, потом раздался приглушённый мат. Она покачала головой и вернулась к себе.
— Бабуль, кто там орёт? — сонный голос Катеньки донёсся из комнаты.
— Никто, родная, спи дальше, — Галина Васильевна прикрыла дверь в спальню и прошла на кухню.
За окном уже светало, а она так и не сомкнула глаз. Этот Олег поселился по соседству месяца три назад, и с тех пор жизнь превратилась в сущий ад. То музыка до утра, то гости пьяные, то ругань по телефону на всю лестницу.
Она поставила чайник и достала из буфета свою любимую чашку — ту самую, с розочками, которую подарил покойный муж на серебряную свадьбу. Руки слегка дрожали от усталости и злости.
— Совсем стыд потеряли, — пробормотала она, наливая кипяток. — Раньше хоть соседей уважали.
За стеной снова что-то упало, и Галина Васильевна поморщилась. Нет, так дальше продолжаться не может. Надо что-то делать.
Утром, когда Катенька убежала в школу, Галина Васильевна надела свой лучший костюм — тот самый, синий, в котором ходила на работу в райкоме — и отправилась в управляющую компанию.
— Галина Васильевна, голубушка, да что ж вы так убиваетесь? — Зинаида Петровна, завхоз, сочувственно покачала головой. — Мы же не милиция, нам с такими соседями не справиться.
— А кто справится? — Галина Васильевна сжала ручку сумочки. — Я сорок лет в этом доме живу, порядок был! А теперь что? Хулиганьё всякое заводится!
— Попробуйте участкового вызвать, — посоветовала Зинаида Петровна. — Авось, поможет.
Участковый приехал вечером — молодой парень, Дмитрий Сергеевич, вежливый, но уставший.
— Жаловались на соседа? — он достал блокнот. — Что конкретно нарушает?
— Да всё нарушает! — Галина Васильевна всплеснула руками. — Шумит, топает, музыку врубает среди ночи. Жить невозможно!
Участковый постучал к Олегу. Тот открыл не сразу, стоял в дверях угрюмый, в застиранной футболке.
— Панков Олег Викторович? — Дмитрий Сергеевич показал удостоверение. — На вас поступила жалоба от соседки.
— Да что ж такое! — Олег рукой махнул. — Жить спокойно не дают! Я что, не имею права в своей квартире находиться?
— Имеете, но с соблюдением тишины после одиннадцати вечера, — участковый терпеливо объяснил. — Это закон.
— Какой закон? — Олег усмехнулся. — У меня своя жизнь, понимаете? Не всем же до девяти спать ложиться, как пенсионерам!
Галина Васильевна вздрогнула от этих слов. В голосе соседа послышалась такая боль, что она невольно отступила на шаг.
— Олег Викторович, — участковый сохранял спокойствие, — попрошу вас соблюдать тишину. А то придётся составлять протокол.
— Составляйте, — Олег пожал плечами и захлопнул дверь.
На следующий день Галина Васильевна встретила у подъезда Марию Ивановну с третьего этажа.
— Слышала, участкового вызывала? — соседка придвинулась ближе, понизив голос. — Этого буяна угомонила?
— Да куда там, — Галина Васильевна поправила сумку на плече. — Хоть бы один раз извинился, а то ведёт себя, будто мы ему должны.
— А ты знаешь, что с ним произошло? — Мария Ивановна оглянулась по сторонам. — Валька с первого этажа рассказывала. Жена от него ушла месяца четыре назад. Детей с собой забрала.
— И что? — Галина Васильевна нахмурилась. — Это же не повод всех соседей доставать!
— Ну, говорят, совсем плохо дело. Квартиру продать пытается, а покупателей отпугивает. То ли долги, то ли ещё что, — Мария Ивановна покачала головой. — Валька его в магазине видела, так он последние копейки на хлеб тратит.
Галина Васильевна задумалась. Вечером, когда за стеной опять началась возня, она не стала стучать по батарее, как обычно. Прислушалась внимательнее.
— Алло, Светка? — голос Олега был почти умоляющий. — Ну дай хоть с Максимкой поговорить... Как это — нет времени? Он же мой сын!
Потом долгая пауза, а затем что-то с грохотом упало на пол.
— Да пошли вы все! — крикнул Олег, но в этом крике была не злость, а отчаяние.
Галина Васильевна отошла от стены. Что-то сжалось в груди — такой же крик она слышала от себя, когда врачи сказали, что мужа не спасти.
Утром она увидела на двери Олега мелом нацарапанные цифры — видимо, коллекторы оставили. А рядом детским почерком было выведено: "Папа, я тебя люблю. Максим."
— Господи, — прошептала Галина Васильевна. — Да что ж это такое творится...
Вечером шума не было. За стеной стояла такая тишина, что Галина Васильевна даже забеспокоилась. А когда около полуночи услышала тихий плач, поняла — с этим человеком что-то очень серьёзное.
— Катенька, — позвала она внучку, — а у нас случайно тортик в холодильнике не завалялся?
— Бабуль, ты же сама вчера доедала, — удивилась девочка. — А что?
— Да так, — Галина Васильевна надела тапочки. — Схожу в магазин, куплю что-нибудь сладенькое.
— В такое-то время? Ты что, заболела?
— Не заболела, внученька. Просто поняла, что иногда надо первой протягивать руку.
В половине одиннадцатого Галина Васильевна стояла возле магазина с тортиком в руках и думала — не сошла ли она с ума. Чего ради она покупает сладости для хама, который третий месяц жизни не даёт?
— Эх, Галь, Галь, — пробормотала она, поднимаясь по лестнице. — Совсем разум потеряла.
Дверь Олега была приоткрыта, и оттуда доносились приглушённые звуки — кто-то копался в вещах, что-то перекладывал.
Галина Васильевна постояла, набираясь смелости, потом решительно постучала.
— Кто там? — голос был хриплый, усталый.
— Это я, соседка. Галина Васильевна.
Дверь распахнулась. Олег стоял в одних джинсах, волосы взъерошенные, глаза красные. За его спиной виднелись разбросанные коробки, свёрнутые в рулоны ковры.
— Вы чего? — он явно не понимал, что происходит. — Опять жаловаться пришли?
— Да нет я... — Галина Васильевна протянула коробку с тортом. — Вот, подумала, может, чайку попьёте. С дороги небось устали.
Олег уставился на торт, как на диковинного зверя.
— Это мне? — переспросил он. — А за что?
— Да так, — Галина Васильевна смутилась. — Соседи же мы. Надо помогать друг другу.
— Помогать, — Олег горько усмехнулся. — Всю жизнь другим помогал. Жене карьеру строил, кредиты на её капризы брал. А теперь она с адвокатом живёт, а я тут как последний бомж.
— Проходите ко мне, — неожиданно для себя сказала Галина Васильевна. — Чай поставлю. Всё равно спать не ложусь — сериал смотрю.
Олег помолчал, потом кивнул:
— А чего. Всё лучше, чем на коробки пялиться.
В её кухне он сел на табуретку, огляделся по сторонам.
— Уютно у вас, — сказал он, когда Галина Васильевна поставила чайник. — Как у моей бабушки было. Она тоже такие салфеточки вязала.
— Сама делала, — Галина Васильевна открыла коробку с тортом. — Руки-то ещё помнят, что и как.
— А внучка у вас умница, — Олег отрезал кусочек торта. — Вчера её видел с портфелем — такая серьёзная идёт, как маленький профессор.
— Катенька у меня золотце, — Галина Васильевна налила чай. — Родители в командировке, вот и живёт со мной пока.
— А у меня сын есть, — Олег вдруг сник. — Максимка. Восемь лет. Жена запретила с ним видеться, говорит, плохо на него влияю.
— Да что вы такое говорите! — возмутилась Галина Васильевна. — Как же можно ребёнка от отца отгораживать?
— А вот так, — Олег пожал плечами. — Судья женщина была, сразу на сторону бывшей жены встала. Дескать, нет у меня постоянного дохода, квартира в ипотеке, характер сложный.
— А работа у вас какая?
— Да была работа. Менеджером в строительной фирме. Только хозяин кинул всех работников — и зарплату задерживал, и в чёрную работать заставлял. Я ему правду в глаза сказал, так он меня уволил. Теперь вот мотаюсь — где подработку найти.
Галина Васильевна молча наливала чай. В голове складывался совсем другой портрет соседа — не хулигана и буяна, а просто сломленного жизнью человека.
— А шумите-то вы почему? — тихо спросила она.
— Да не знаю, — Олег потёр лоб. — Злость берёт. Приду домой, а там тишина такая, что хоть волком вой. Включу музыку погромче — и легче становится. Только теперь понимаю, что вас доставал.
— Понятно, — кивнула Галина Васильевна. — Мне после смерти мужа тоже тишина невыносимой казалась.
Они посидели молча, каждый думая о своём.
— Извините, что доставал, — наконец сказал Олег. — Правда, не специально. Просто... жизнь не задалась.
— Бывает, — Галина Васильевна отрезала ему ещё кусок торта. — Главное — не опускать руки.
На следующее утро Галину Васильевну разбудил грохот в подъезде и грубые мужские голоса.
— Панков! Открывай, знаем, что дома! — кто-то колотил в дверь соседа. — Либо деньги, либо опись имущества!
Галина Васильевна накинула халат и выглянула в глазок. На площадке толпились трое мужчин в кожаных куртках и женщина с папкой — судя по всему, пристав.
— Олег Викторович, откройте дверь! — женщина стучала уже сама. — У нас есть постановление об аресте имущества!
Дверь Олега распахнулась так резко, что все отпрянули.
— Что хотите? — он стоял небритый, в мятой футболке. — Квартира в банке, забирайте, только дайте месяц на съём!
— Тут не только банк, — один из мужчин помахал бумагами. — Микрозаймы у вас, кредиты. Общий долг под миллион набежал.
— Какой миллион? — Олег побледнел. — Я брал триста тысяч!
— А проценты? А штрафы? А пени? — мужчина усмехнулся. — Математику в школе не учили?
Галина Васильевна прислушивалась к разговору, сжимая руки. Ей было жалко соседа, но что она могла сделать?
— Бабушка, что там происходит? — Катенька выглянула из комнаты. — Почему так кричат?
— Ничего, солнышко, иди завтракать, — Галина Васильевна погладила внучку по голове.
— Олег Викторович, — пристав разложила бумаги на перилах лестницы, — вы можете добровольно передать ключи, либо мы вскроем замок.
— А жить мне где? — в голосе Олега прозвучало отчаяние. — На улице, что ли?
— Это не наша проблема, — равнодушно ответил один из коллекторов. — Надо было думать, когда брали деньги.
— Дядя Олег? — вдруг подал голос из-за спины Галины Васильевны Катенька. — А что случилось?
Девочка протиснулась мимо бабушки и подошла к Олегу. Он присел на корточки.
— Катюша, — сказал он тихо, — мне приходится переезжать. Дел у меня много накопилось.
— А к нам переехать не хотите? — совершенно серьёзно спросила Катенька. — У нас комната свободная есть, папина. Бабуля, правда ведь можно?
Галина Васильевна замерла. Все взгляды устремились на неё. Олег смотрел с надеждой, коллекторы — с насмешкой, пристав — с любопытством.
— Катенька, — прошептала она, — ты что говоришь?
— А что? — девочка пожала плечами. — Дядя Олег хороший. Он вчера мне про своего сыночка рассказывал. И вообще, в Библии написано — странника приюти.
— Бабуля, — Олег встал и посмотрел Галине Васильевне в глаза, — я не прошу постоянно. Неделю, может, две. Найду работу, сниму где-нибудь угол.
— Да ладно вам тут семейные советы проводить! — рявкнул коллектор. — Панков, ключи давай, и вали отсюда!
— Не рявкайте! — неожиданно для себя резко сказала Галина Васильевна. — Это наш дом, и мы тут живём, а не вы!
— Ого, — усмехнулся мужчина, — старушка с характером!
— Ещё какая с характером, — Галина Васильевна выпрямилась во весь рост. — Олег Викторович, берите самое необходимое и проходите к нам. Остальное потом разберёмся.
— Галина Васильевна, — Олег едва сдерживал слёзы, — я не знаю, как вас благодарить...
— Не надо благодарить, — она махнула рукой. — Катенька права — странника приютить надо.
Пристав пожала плечами:
— Ваше дело. Только имущество мы всё равно опишем.
— Описывайте, — Галина Васильевна повернулась к своей двери. — У меня чай стынет.
В её квартире Олег сел за стол и закрыл лицо руками.
— Как же так получилось, — пробормотал он. — Всю жизнь работал, как проклятый, а теперь даже крыши над головой нет.
— Бывает, — Галина Васильевна поставила перед ним кружку горячего чая. — Главное, что живы-здоровы.
— А вдруг я вам мешать буду? — Олег поднял голову. — Вы же меня совсем не знаете.
— Знаю, — твёрдо сказала Галина Васильевна. — Знаю, что вы отца любящего сына. И что умеете извиняться, когда не правы. А большего мне и не надо.
За окном коллекторы грузили в машину Олегову мебель. Катенька прижалась носом к стеклу.
— Бабуль, а дядя Олег теперь надолго с нами будет жить?
— Не знаю, внученька, — Галина Васильевна обняла девочку за плечи. — Сколько понадобится.
— А можно я ему свою раскраску подарю? — спросила Катенька. — Ту, где машинки нарисованы. Для его сыночка.
Олег услышал и улыбнулся впервые за многие дни:
— Спасибо, Катюш. Максимка любит машинки.
Через неделю Галина Васильевна проснулась от запаха блинов. На кухне стоял Олег в её старом фартуке и колдовал у плиты.
— Доброе утро, — он повернулся с улыбкой. — Решил позавтракать приготовить. Давно не готовил, но, кажется, не разучился.
— Ой, как вкусно пахнет! — Катенька выбежала из комнаты в пижамке. — Дядя Олег, а можно я первый блинчик съем?
— Конечно, принцесса, — Олег переложил румяный блин на тарелку. — Только осторожно, горячий.
Галина Васильевна села за стол, наблюдая за этой картиной. За неделю в доме изменилось всё. Олег починил подтекающий кран, поменял лампочку в коридоре, а вчера даже полки в кладовке переставил.
— Галина Васильевна, — сказал он, переворачивая очередной блин, — мне вчера звонили с работы. Прораба ищут на стройку. Зарплата небольшая, но честная.
— Ну и прекрасно, — кивнула она. — Дело найдётся.
— А ещё... — Олег замялся. — Светка звонила. Говорит, Максимка всё время спрашивает про меня. Хочет, чтобы я его в воскресенье забрал.
— Ну конечно забирай! — воскликнула Катенька. — Мы с ним играть будем!
— Если вы не против, — Олег посмотрел на Галину Васильевну.
— Да что вы такое говорите, — она махнула рукой. — Ребёнок должен с отцом видеться.
В воскресенье Олег привёл Максима — худенького мальчишку с большими глазами, точь-в-точь как у отца.
— Папа говорил, что ты добрая тётя, — сказал он Галине Васильевне. — И что у тебя вкусные пирожки есть.
— Есть, есть, — засмеялась она. — Только вчера напекла.
Дети убежали играть, а Олег помогал Галине Васильевне на кухне.
— Знаете, — сказал он, вытирая посуду, — я всю жизнь думал, что счастье — это когда денег много и проблем нет. А оказывается, счастье — это когда есть рядом люди, которые тебя не осуждают.
— Осуждать легко, — Галина Васильевна складывала чистые тарелки в шкаф. — А вот понять и помочь — это труднее.
— Бабуль! — влетела на кухню Катенька. — А можно мы с Максимкой торт испечём? Для дяди Олега, в честь новой работы!
— Конечно можно, — улыбнулась Галина Васильевна. — Только муку не рассыпьте.
Вечером, когда Максим уехал с отцом к маме, а Катенька легла спать, Галина Васильевна сидела на кухне с чашкой чая. Олег мыл посуду после приготовления торта.
— Олег Викторович, — сказала она тихо, — а вы никуда больше не собираетесь?
— Куда мне собираться? — он повернулся к ней. — Впервые за много лет чувствую себя как дома.
— Ну и хорошо, — кивнула Галина Васильевна. — Дом должен быть полон людей.
— А соседи что скажут? — усмехнулся Олег. — Мария Ивановна вчера так на меня смотрела, будто я преступник какой.
— А пусть говорят, — махнула рукой Галина Васильевна. — Мне не впервой. Главное, чтобы в доме мир был.
Она посмотрела на стол, где стоял их самодельный торт — кривоватый, но сделанный с любовью. Тот самый торт, с которого началось их примирение, стал символом новой жизни.
— Знаете что, — сказала Галина Васильевна, поднимаясь, — завтра пойдём в загс. Оформим вас временно прописанным. А то без регистрации на работу устроиться сложно.
— Галина Васильевна, — голос Олега дрогнул, — как же я вас отблагодарю?
— Да живите просто по-человечески, — она поставила чашку в раковину. — И детей своих любите. Это и будет лучшая благодарность.
За окном горели фонари, освещая тихий двор. В доме наконец-то воцарился покой — не тот звенящий покой одиночества, а тёплый покой семьи.