Освобождение
Марина проснулась от знакомого звука – мужа, копошащегося в кухне. Семь утра, как всегда. Виктор уже натянул рубашку и заваривал кофе, а она лежала, уставившись в потолок, и чувствовала, как накатывает это противное ощущение... Что-то вроде тошноты, только не в желудке, а где-то в груди.
– Маринка, – послышался голос из кухни, – не забудь маме позвонить. Она вчера спрашивала, когда мы к ней придем.
Марина закрыла глаза. Конечно. Как же без этого. Пять лет замужества, и ни одного дня без Людмилы Петровны. То торт испортился – надо новый купить. То голова болит – срочно лекарство привезти. То просто скучно – приезжайте, посидим.
– Слышишь? – Виктор заглянул в спальню. – Ты чего лежишь? Уже семь!
– Слышу, слышу, – пробормотала Марина, с трудом поднимаясь. Голова кружилась, в висках стучало. Может, и вправду заболела?
За завтраком Виктор листал телефон и жевал бутерброд.
– Кстати, в субботу у мамы день рождения. Шестьдесят пять. Она хочет в ресторане отметить.
– Какой ресторан? – удивилась Марина. – Людмила Петровна же всегда говорила, что это выброшенные деньги.
– Ну, юбилей все-таки. Она передумала. Сказала, что заслужила красиво отпраздновать.
Марина кивнула, хотя внутри что-то сжалось. День рождения свекрови. Значит, опять будет этот цирк: гости, поздравления, а она – официантка бесплатная. Накрывать, убирать, улыбаться. А Людмила Петровна будет сидеть, как королева, и принимать комплименты.
– Витя, а может... – начала было Марина, но муж уже вскочил.
– Опаздываю! Маме позвони обязательно!
И убежал, оставив грязную тарелку на столе.
Марина сидела одна на кухне, смотрела на эту тарелку и думала: когда же это кончится? Когда она сможет утром проснуться и не услышать: "позвони маме", "съезди к маме", "мама просила"?
К обеду стало совсем плохо. Температура, ломота во всем теле. Марина с трудом дотащилась до дивана и укуталась пледом. Надо бы к врачу, но сначала... Сначала позвонить свекрови. Иначе Виктор расстроится.
– Алло, Людмила Петровна? Это Марина.
– Ой, Мариночка! – голос свекрови зазвенел в трубке фальшивой радостью. – Как дела, дорогая? Витенька говорил, что ты мне позвонишь.
– Да, хотела узнать... про день рождения. Что нужно приготовить?
– Ах, милая, ты такая заботливая! Но знаешь, я решила в ресторане отметить. Пора себя побаловать, правда? Только вот... – голос стал вкрадчивым, – мне нужна помощь с выбором наряда. Ты же у нас стилист! Не могла бы приехать? У меня такая растерянность!
Марина закрыла глаза. Растерянность. У женщины, которая каждое утро два часа красится и укладывается.
– Людмила Петровна, я, честно говоря, плохо себя чувствую. Может, завтра?..
– Ой, что ты! – тон мгновенно изменился. – Что за капризы? Это же мой юбилей! Неужели нельзя собраться? Или тебе наплевать на семью?
Марина почувствовала знакомый укол вины.
– Нет, конечно... Хорошо, приеду.
– Умничка! Жду через час!
Гудки в трубке. Марина осталась сидеть с телефоном в руках. Температура, слабость, а она едет выбирать наряды. Но иначе потом будут недели упреков: "В мой день рождения отказалась помочь!", "Никого не волнует старая женщина!"
Квартира Людмилы Петровны встретила удушающим запахом "Шанель номер пять" и идеальным порядком. Ни пылинки, ни соринки. Хрустальные вазочки, фарфоровые статуэтки, семейные фотографии в рамочках. На всех фотографиях – она и Виктор. Марины как будто не существовало.
– Мариночка! – Людмила Петровна выплыла из спальни в шелковом халате. В шестьдесят пять она выглядела хорошо: подтянутая фигура, аккуратная стрижка, безупречный макияж. – Как я рада! Проходи, проходи!
Марина разулась и прошла в гостиную. Людмила Петровна критически оглядела ее.
– Ты бледная какая-то. И похудела. Витенька тебя не кормит? – засмеялась она, но в смехе слышалось что-то колючее.
– Просто простыла немного.
– А-а-а, – протянула свекровь, – ну да, сейчас осень. Ты витаминки пей, дорогая. И вообще, береги себя. Витеньке жена здоровая нужна.
Они прошли в спальню, где на кровати были разложены три платья.
– Вот, выбираю, – Людмила Петровна указала на наряды. – Это синее элегантное, это черное строгое, а это... – она подняла ярко-красное платье с глубоким декольте, – это для особых случаев.
Марина посмотрела на платья. Все дорогие, все красивые.
– Наверное, синее подойдет лучше. Элегантно и возрастно...
– Возрастно? – Людмила Петровна насупилась. – Что ты хочешь сказать?
– Ничего плохого! Просто... синий цвет вам очень идет.
– Да? А мне кажется, красное эффектнее. Я еще не старуха, чтобы в темные цвета закутываться!
Марина промолчала. Зачем тогда спрашивать мнение, если все уже решено?
– А ты что наденешь? – спросила Людмила Петровна, примеряя красное платье перед зеркалом.
– Не знаю еще. У меня есть серое...
– Серое? – свекровь повернулась. – На мой день рождения? Дорогая, это же праздник! Нужно что-то яркое, веселое! А то будешь как тень бродить.
– Но у меня нет ничего яркого.
– Как нет? – Людмила Петровна удивленно подняла брови. – А на что деньги тратишь? Витенька же хорошо зарабатывает!
Марина почувствовала, как внутри поднимается раздражение. Да, Витя зарабатывает хорошо. Только большую часть денег тратит на мать: то ей холодильник новый, то ремонт в ванной, то отпуск в санатории.
– Посмотрим что-нибудь, – пробормотала она.
– Обязательно! – оживилась Людмила Петровна. – И прическу сделай. А то у тебя вечно как попало волосы торчат. На моем празднике все должно быть идеально!
Они пили чай на кухне. Людмила Петровна рассказывала о предстоящем торжестве: кого пригласила, какие блюда заказала, какие подарки ожидает получить.
– Представляешь, Витенька хотел мне пылесос подарить! – смеялась она. – Я говорю: сынок, это хозяйственный подарок, а мне нужно что-то красивое, женское! Вот украшения, например. Или шубку новую.
Марина слушала и думала: а когда у нее день рождения, Виктор дарит именно пылесос. Или мультиварку. "Полезно же!" – говорит он.
– А вы с Витей давно не ездили в отпуск, – заметила Людмила Петровна, прихлебывая чай. – Может, пора? А то женщина без отдыха быстро увядает.
– Мы хотели летом, но... – Марина замолкла. Но деньги ушли на твой ремонт в ванной, хотела сказать она.
– Но что?
– Не сложилось как-то.
– М-да, – Людмила Петровна покачала головой. – А я вот в ноябре в Сочи еду. Витенька путевку подарил. Говорит: "Мама, ты заслужила отдых!"
Марина сжала кулаки под столом. Заслужила. А она что, не заслужила? Пять лет стирки, уборки, готовки. Пять лет "позвони маме", "съезди к маме", "помоги маме".
– Людмила Петровна, а можно вопрос? – тихо спросила Марина.
– Конечно, дорогая!
– Вам не кажется, что... ну, мы с Витей уже взрослые? Может, нам стоит больше времени проводить вдвоем? Как семья?
Лицо Людмилы Петровны мгновенно изменилось. Улыбка исчезла, глаза стали холодными.
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего плохого, просто...
– Просто ты считаешь, что я лишняя в жизни сына?
– Нет! Я не это имела в виду!
– А что? – Людмила Петровна встала, выпрямилась во весь рост. – Что именно ты имела в виду, Марина?
Голос стал ледяным. И Марина поняла: попалась. Сейчас начнется.
– Я посвятила этому мальчику всю жизнь! – Людмила Петровна начала ходить по кухне. – Одна его растила! Отец в командировках пропадал, а я... Я работала, стирала, готовила, уроки делала! Ночами не спала, когда болел! А теперь, когда он наконец-то устроился, когда может о матери позаботиться, приходит какая-то... – она брезгливо посмотрела на Марину, – и заявляет, что я лишняя!
– Людмила Петровна, я не говорила...
– А что ты говорила? Что мы должны меньше видеться? Что сын не должен матери помогать? Что семья – это только вы двое?
Людмила Петровна села обратно, но держалась напряженно, как перед прыжком.
– Знаешь что, дорогая, – голос стал тихим, почти шепотом, – я много лет наблюдаю за тобой. И вижу: ты не понимаешь, что такое семья. Семья – это не только муж и жена. Семья – это корни, традиции, связь поколений. А ты хочешь Витеньку от корней оторвать.
– Это не так...
– Так! – резко выкрикнула свекровь. – Ты думаешь, я не вижу? Как ты морщишься, когда он мне звонит? Как вздыхаешь, когда мы встречаемся? Как пытаешься планы менять, чтобы реже видеться?
Марина молчала. Потому что это была правда.
– И знаешь что самое обидное? – продолжала Людмила Петровна. – Витенька добрый мальчик, любящий сын. А ты его против матери настраиваешь. Капля за каплей, слово за словом. Думаешь, я не замечаю?
– Я никого не настраиваю!
– Нет? А почему тогда в последнее время он стал реже звонить? Почему отказывается в отпуск со мной ехать? Почему на мои просьбы отвечает: "Надо с Мариной посоветоваться"?
Людмила Петровна встала и подошла к окну.
– Я думала, ты хорошая девочка. Тихая, воспитанная. Думала: хорошо, пусть Витенька счастлив будет. А ты... – она повернулась, и в глазах блеснули слезы. – А ты оказалась эгоисткой. Хочешь мужа для себя одной забрать.
Марина почувствовала, как горло сжимается от слез. Каждое слово било точно в цель. Потому что где-то глубоко внутри она и правда хотела мужа для себя. Хотела просыпаться утром и не слышать про свекровь. Хотела планировать выходные, не спрашивая, чего надо Людмиле Петровне. Хотела быть женой, а не приложением к сыну.
– Но я не прошу ничего плохого, – тихо сказала она. – Просто хочу, чтобы иногда мы были вдвоем...
– Вдвоем, – передразнила Людмила Петровна. – А я что, должна в углу сидеть и ждать, когда вам удобно будет старушку навестить?
– Нет, конечно...
– Тогда что? Объясни мне, что ты предлагаешь?
Марина растерялась. Что она предлагала? Видеться раз в неделю вместо каждого дня? Не звонить по каждому поводу? Не вмешиваться в их семейные дела?
– Я... я думала, может, немного меньше... участия...
– Участия? – Людмила Петровна рассмеялась. – Дорогая, это называется не участие, а любовь! Материнская любовь! Но тебе этого не понять. У тебя ведь детей нет.
Последние слова прозвучали как пощечина. У Марины и Виктора не получались дети. Врачи разводили руками, анализы были нормальные, а результата не было. И свекровь прекрасно об этом знала.
– Людмила Петровна, это ниже пояса...
– Что ниже пояса? Правда? – Людмила Петровна села обратно за стол. – Дорогая, если бы у тебя был ребенок, ты бы поняла. Мать не может не заботиться о сыне. Это инстинкт. А ты требуешь, чтобы я инстинкт отключила.
– Витя уже взрослый!
– Взрослый? – свекровь усмехнулась. – Мариночка, мужчины никогда не взрослеют полностью. Им всегда нужна забота. И если жена не может дать эту заботу... – она многозначительно посмотрела на Марину, – то мать должна компенсировать.
– А что значит "не может дать"?
– Ну... – Людмила Петровна развела руками. – Ты же видишь: Витенька похудел. Рубашки мятые ходит. На работе стресс, а дома поддержки нет. Вот он и идет к маме за пониманием.
Марина сидела как оглушенная. Получается, во всем виновата она? Витя худой – она плохо кормит. Рубашки мятые – плохо гладит. Стресс на работе – дома не поддерживает.
– А то, что он каждый вечер у вас проводит, это нормально? – тихо спросила она.
– Каждый вечер? – Людмила Петровна изобразила удивление. – Да что ты говоришь! Он иногда заходит. Молоко принести, лампочку поменять. Неужели это много?
– Людмила Петровна, он у вас ужинает. Каждый день.
– И что? Разве плохо, что сын не забывает мать? Или ты считаешь, что он должен только с тобой есть?
Марина поняла: разговор бесполезен. Что бы она ни сказала, Людмила Петровна все перевернет. Она мастер манипуляций, профессионал высшего класса.
– Ладно, – устало сказала Марина. – Мне пора. Плохо себя чувствую.
– Конечно, конечно, – Людмила Петровна мгновенно стала заботливой. – Поправляйся, дорогая. И помни: в субботу мой день рождения. Я очень жду. И Витенька ждет. Не подведи нас, хорошо?
По дороге домой Марина плакала в такси. Молча, чтобы водитель не видел. За окном проносились серые дома, серое небо, серые люди. И ей вдруг показалось, что вся ее жизнь серая. Пять лет серости, компромиссов, уступок.
Дома она легла в постель и укуталась одеялом. Температура поднялась, голова раскалывалась. Но хуже всего было на душе. Слова Людмилы Петровны крутились в голове: "эгоистка", "настраиваешь против матери", "не понимаешь, что такое семья".
А может, и правда не понимает? Может, семья – это когда жена должна делить мужа с матерью? Может, она действительно эгоистка, которая хочет слишком многого?
Вечером пришел Виктор.
– Привет! Как дела? Маме звонила?
– Ездила к ней.
– Хорошо! – он чмокнул ее в лоб. – А что у тебя температура?
– Заболела.
– Ну ты полежи, полежи. Я быстро к маме сбегаю, она ужин приготовила. И тебе передавала: не волнуйся из-за субботы, все будет хорошо.
Он переоделся и ушел. А Марина лежала в темноте и понимала: это никогда не кончится. Через десять лет она будет так же делить мужа с его матерью. Через двадцать – ухаживать за престарелой свекровью. А потом умрет, и на поминках все скажут: "Хорошая была жена. Тихая."
В пятницу Марина чувствовала себя лучше, но к врачу так и не пошла. Вместо этого ездила по магазинам, искала платье для завтрашнего дня рождения. Нашла в конце концов темно-зеленое, простое, но элегантное.
Вечером примеряла его перед зеркалом, когда пришел Виктор.
– О, красота! – он обнял ее сзади. – Мама будет довольна.
– А ты? Ты доволен?
– Конечно! – он поцеловал ее в шею. – Ты всегда красивая.
Марина посмотрела на их отражение в зеркале. Обычная пара. Муж и жена. Только почему-то между ними стояла невидимая третья фигура.
– Витя, а можно вопрос?
– Давай.
– Ты счастлив в браке?
Он удивленно посмотрел на нее в зеркало.
– А что за странный вопрос? Конечно, счастлив. А ты?
Марина помолчала.
– Не знаю.
– Как это не знаешь? – он развернул ее к себе. – Что случилось?
– Витя, мне кажется... мне кажется, у нас проблемы.
– Какие проблемы? О чем ты?
– О том, что мы не живем как семья. У нас есть я, есть ты, и есть твоя мама. И мама важнее.
Виктор нахмурился.
– Мариша, ну что за бред? Какая мама важнее? Она просто... она одна, понимаешь? Ей нужна поддержка.
– А мне не нужна?
– Тебе? – он растерялся. – Ну... тебе зачем? Ты же молодая, здоровая...
– Витя, мне тоже иногда хочется, чтобы муж со мной ужинал. А не у мамы.
– Да я же не каждый день!
– Каждый, Витя. Каждый божий день.
Он отвернулся, прошел в кухню.
– Слушай, мы это уже обсуждали. Мама старенькая, ей тяжело одной. Я не могу ее бросить.
– Я не прошу бросить. Я прошу немного меньше внимания ей уделять.
– А сколько, по-твоему, достаточно? – в голосе появились раздраженные нотки. – Раз в месяц позвонить?
– Витя, не утрируй...
– Не утрирую! Ты хочешь, чтобы я мать забыл!
– Нет!
– Да! Именно этого ты хочешь! – он повернулся к ней, лицо покраснело. – И знаешь что? Мама предупреждала. Говорила: "Витенька, жены часто ревнуют к матери". Я не верил, а оказывается...
– Оказывается что?
– Оказывается, она была права!
Марина почувствовала, как внутри все обрывается. Значит, они ее обсуждали. Мать и сын. Анализировали, диагностировали, выносили вердикт.
– И что еще мама говорила? – тихо спросила она.
– Ничего особенного. Просто... что некоторые женщины не понимают семейных ценностей.
– Семейных ценностей, – повторила Марина. – Понятно.
Они стояли на кухне друг против друга. Муж и жена. Пять лет брака. И впервые Марина увидела его настоящего: инфантильного маменькиного сынка, который в сорок лет не может выбрать между матерью и женой.
– Витя, а если бы твоя мама попросила тебя выбирать: она или я?
– Что за глупый вопрос?
– Не глупый. Если бы попросила?
Он замолчал. И в этом молчании был ответ.
– Понятно, – кивнула Марина.
– Да что понятно? Марина, ну зачем ты устраиваешь сцены? Завтра мамин день рождения, праздник, а ты...
– А я порчу настроение. Извини.
Она прошла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать и попыталась собраться с мыслями. Что дальше? Продолжать эту жизнь? Смириться? Принять правила игры?
Или...
Марина подошла к шкафу и достала с верхней полки старую спортивную сумку. Сумку, с которой она когда-то приехала к Виктору. Пять лет назад она была полна надежд и планов. Теперь осталась только усталость.
Утром в субботу Виктор ушел рано – к маме, помогать с последними приготовлениями к вечеру. Марина осталась одна. Села за кухонный стол с чашкой кофе и долго смотрела в окно.
Потом достала телефон и набрала номер.
– Людмила Петровна? Это Марина. С днем рождения вас.
– Ой, спасибо, дорогая! Как дела? Готова к празднику?
– Да. Людмила Петровна, можно вопрос?
– Конечно!
– Вы действительно считаете меня плохой женой?
Пауза.
– Мариночка, зачем такие вопросы? В такой день...
– Ответьте, пожалуйста.
– Ну... – голос стал осторожным. – Ты молодая еще, неопытная. Многого не понимаешь. Но это не значит, что плохая.
– А что значит?
– Значит... что тебе нужно учиться. Учиться быть женой и невесткой.
– Понятно. А если я не хочу учиться?
– Не хочешь? – в голосе появились стальные нотки. – И что тогда?
– Тогда ничего. Просто хотела убедиться, что правильно все поняла.
– Марина, о чем ты говоришь?
– До свидания, Людмила Петровна. Хорошо отпразднуйте.
Марина положила трубку и почувствовала странное облегчение. Как будто сняла тяжелый рюкзак после долгой дороги.
К шести вечера она была готова. Темно-зеленое платье, аккуратная прическа, неяркий макияж. Взяла подарок – дорогие духи – и сумочку. А рядом с сумочкой поставила спортивную сумку с вещами.
Ресторан был полон народу. Людмила Петровна сидела во главе стола в красном платье, принимала поздравления. Рядом – Виктор, счастливый и гордый. Идеальная картинка: любящий сын с матерью.
– Мариночка! – Людмила Петровна помахала ей рукой. – Иди сюда, дорогая!
Марина подошла, поздравила, вручила подарок. Села на свое место – в конце стола, подальше от именинницы.
Вечер тянулся долго. Тосты, речи, воспоминания. Людмила Петровна рассказывала, как трудно растила сына, какой он замечательный, как повезло всем, кто его знает. Гости кивали, улыбались, произносили правильные слова.
– А теперь слово нашей дорогой невестке! – объявила Людмила Петровна, когда очередь дошла до Марины. – Мариночка, расскажи, как тебе живется в нашей семье!
Все повернулись к Марине. Виктор улыбался ободряюще. Людмила Петровна смотрела выжидающе. Гости замерли в ожидании традиционной речи о счастье, любви и благодарности.
Марина встала, взяла бокал.
– Спасибо, – сказала она спокойно. – Людмила Петровна, вы правы. Мне действительно повезло жить в вашей семье. Пять лет я училась быть правильной невесткой. Звонить каждый день, приезжать по первому зову, не возражать, не спорить, не иметь собственного мнения.
Улыбки на лицах гостей стали неуверенными. Виктор нахмурился.
– Я училась принимать то, что муж каждый вечер ужинает не со мной, а с мамой. Что все наши планы зависят от ваших планов. Что в нашей семье главное слово за вами.
– Марина... – начал Виктор, но она подняла руку.
– Не перебивай, дорогой. Я еще не закончила.
Людмила Петровна побледнела, но сохраняла улыбку.
– Пять лет я думала, что со мной что-то не так. Что я плохая жена, эгоистичная невестка. Но вчера поняла: дело не во мне. Дело в том, что некоторые матери не могут отпустить сыновей. А некоторые сыновья не могут повзрослеть.
– Прекрати, – тихо сказал Виктор.
– Что прекратить? Говорить правду? – Марина посмотрела на него. – Витя, ты хороший человек. Но ты не муж. Ты сын, который играет в семью. А я устала быть декорацией в этом спектакле.
Она подняла бокал:
– Людмила Петровна, желаю вам здоровья и долгих лет жизни с сыном. Теперь вы сможете заботиться о нем полностью, без помех. А я ухожу.
Марина выпила вино, поставила бокал на стол.
– Витя, ключи от квартиры на кухонном столе. Развод оформим через суд. Людмила Петровна, еще раз с днем рождения.
Она взяла сумочку и направилась к выходу. За спиной стояла оглушительная тишина.
– Марина! – окрикнул Виктор. – Стой! Ты что творишь?
Она обернулась. Он сидел за столом, растерянный и жалкий. Рядом мать, белая как мел.
– Я освобождаюсь, – сказала Марина. – Наконец-то.
На улице было прохладно. Марина достала телефон и вызвала такси. Пока ждала, думала о том, что будет дальше. Съемная квартира, поиск работы, новая жизнь. Страшно? Да. Но не страшнее, чем еще тридцать лет быть тенью в чужой семье.
– Красиво ушли, – сказал водитель, когда она села в машину. – Я там у входа стоял, слышал крики. Свекровь?
– Свекровь, – кивнула Марина.
– Да... Тяжелая тема. У меня жена тоже намучилась. Но потерпела, детей ради. А вы молодец, что не стали терпеть.
– Не знаю, молодец ли...
– Молодец, молодец, – уверенно сказал водитель. – Жизнь одна. Нечего ее на чужие капризы тратить.
Марина смотрела в окно на проносящиеся мимо огни. Где-то там, в ресторане, продолжался день рождения. Людмила Петровна объясняет гостям, что невестка "не в себе", "переутомилась", "скоро вернется и попросит прощения". Виктор звонит ей на телефон, которого Марина не берет.
А она едет к новой жизни. К жизни, где утром никто не скажет "позвони маме". Где можно планировать выходные, не спрашивая разрешения. Где можно быть женой, а не приложением к сыну.
Через три месяца Марина открыла небольшую кондитерскую. Назвала "Сладкая свобода" – в честь того вечера, когда впервые за пять лет почувствовала себя свободной. Дело пошло хорошо: торты получались вкусные, клиенты довольные.
Виктор звонил первые недели. Просил вернуться, обещал "все изменить". Но Марина знала: ничего не изменится. Людмила Петровна не отпустит сына. А сын не повзрослеет.
Однажды утром, открывая кондитерскую, она увидела знакомую фигуру на противоположной стороне улицы. Людмила Петровна стояла у витрины магазина и смотрела в ее сторону. Постояла минут десять и ушла.
Марина улыбнулась. Свекровь проверяла: как живет бывшая невестка? Счастлива ли? Не сломалась ли?
Нет, не сломалась. Наоборот – расправила крылья.
Вечером Марина сидела дома с чашкой чая и думала о прошлом. Пять лет она считала себя плохой женой. А оказалось – просто была не в своей семье. В семье, где для нее не было места.
Теперь у нее была своя жизнь. Непростая, но честная. Без компромиссов, без унижений, без ежедневного "позвони маме".
За окном шел дождь. Марина слушала, как капли стучат по стеклу, и думала: свобода – это когда можешь сам выбирать, кому звонить. И когда. И зачем.
А главное – можешь не звонить вообще.