# Чей дом был на самом деле?
Кулак Ильи Романовича обрушился на деревянную поверхность стола с такой силой, словно гром среди ясного неба разорвал тишину уютной кухни. Фарфоровые чашки задрожали в своих блюдцах, как испуганные птицы, а стеклянные стаканы зазвенели тонким хрустальным плачем, разнося по комнате отголоски отцовского гнева.
— Ты поступишь как порядочный мужчина, — произнёс он, и каждое слово падало тяжёлым камнем в душу сына, оставляя болезненные отметины.
Валентин съёжился в своём стуле, словно увядший цветок под палящими лучами солнца. Его плечи поникли, а глаза, обычно дерзкие и самоуверенные, теперь бегали по комнате, как загнанные зверьки, ища спасения от родительского взора.
— Имел глупость обрюхатить Валю? — Илья Романович подался вперёд всем телом, его массивные руки, покрытые мозолями от многолетнего труда, упёрлись в столешницу. Брови его сошлись на переносице грозной тучей, а из-под них пронзительно сверкали глаза, полные праведного негодования.
В эту минуту Валентин ощутил себя маленьким мальчишкой, который разбил любимую мамину вазу и теперь ждёт неминуемого наказания. Страх поднимался из глубин его существа холодной волной, заставляя сердце биться быстрее, а дыхание становиться прерывистым и неровным.
— Пап, я не хочу жениться, — заскулил он жалобно, как раненое животное. — Тем более, она детдомовка.
Эти слова повисли в воздухе тяжёлым туманом, наполняя пространство между отцом и сыном ядовитой горечью. Илья Романович медленно выпрямился, и его лицо стало похожим на грозовое небо перед бурей.
— Да что ты говоришь? — голос его загремел, словно раскаты грома. — А когда ты в постель к ней лез, тебя это не смущало? Или что, думал, если деда дома нет, то за неё заступиться некому?
Валентин ещё больше сжался, превращаясь в жалкое подобие человека. Его тело словно пыталось раствориться в воздухе, исчезнуть, скрыться от испепеляющего взгляда отца.
— Мать твоя из детдома была, или забыл уже? — тихо, но с такой силой произнёс Илья Романович, что каждое слово прожгло сознание сына раскалённым железом.
И правда, Валентин почти позабыл о своей матери — хрупкой женщине с добрыми глазами, которая ушла из жизни слишком рано, унеся с собой в могилу все материнские объятия, недосказанные колыбельные и нерассказанные сказки. Память о ней была окутана дымкой детских воспоминаний, где её образ мелькал, как солнечный зайчик на стене — яркий, но неуловимый.
С Асей он познакомился той памятной ночью в клубе, где неоновые огни пульсировали в такт громкой музыке, а воздух был напоён ароматом молодости, духов и едва уловимыми нотками алкоголя. Она пришла туда впервые, словно нежный цветок, случайно занесённый ветром в каменные джунгли города.
Её подружки из общежития — девчонки с накрашенными ресницами и яркими помадами — настойчиво уговаривали Асю отвлечься от учебников и почувствовать вкус беззаботной студенческой жизни.
— Да ты совсем с ума сошла со своей учёбой! — наседали они на неё, как птицы на зёрнышко. — Потом и вспомнить нечего будет о студенчестве. Пошли, посмотришь хоть, как молодёжь сейчас отрывается на тусовках!
Ася согласилась лишь для того, чтобы от неё отстали, но поставила условие твёрдо, как алмаз: как только ей перестанет нравиться, она немедленно уйдёт, и никто не смеет её удерживать.
— Ой, больно заходить! Как бы вытаскивать тебя оттуда не пришлось! — смеялись подружки, но их смех оказался пророческим.
В клубе Ася сидела словно заворожённая фея, впервые попавшая в мир людей. Её глаза — большие, тёмные, глубокие, как лесные озёра — с удивлением и некоторой опаской впитывали происходящее вокруг. Мигающие огни отражались в её зрачках разноцветными искрами, а музыка, казалось, проникала в самую душу, заставляя сердце биться в новом, незнакомом ритме.
Именно тогда Валентин и заметил эту скромную девушку, сидевшую в углу, словно бабочка, присевшая отдохнуть на краю шумного водопада жизни.
— Привет, — подсел он к ней, и улыбка его была одновременно смущённой и самоуверенной. — Ты как будто с другой планеты. Тут и видно: сидишь как бедный родственник. Ты же сюда не сидеть пришла, наверное? Пошли отрываться! Как тебя зовут?
Ася, пытаясь перекричать музыку, которая гремела, словно водопад, низвергающийся с горных вершин, ответила просто:
— Ася.
— А меня — Валя, — он протянул ей коктейль, переливающийся в стакане всеми цветами радуги. — Выпей. Для смелости. Вкусно.
Пригубив напиток, она почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, словно весеннее солнце после долгой зимы. Затем он взял её за руку — руку тонкую, с длинными пальцами, которые всегда больше привыкли держать книги, чем бокалы, — и потащил на танцпол.
Никогда ещё Ася не испытывала ничего подобного. В детском доме праздники были скромными, а дискотеки проходили под неусыпным оком воспитателей, которые, словно строгие часовые, пресекали любые попытки детей окунуться в запретные удовольствия взрослой жизни.
До двенадцати лет Ася росла в обычной рабочей семье, где отец приходил домой уставший, с руками, пахнущими машинным маслом, а мама проверяла тетради допоздна при свете настольной лампы. Семья была небогатой, но наполненной теплом и взаимной заботой, как уютный домик под снежной шапкой зимой.
Когда Асе исполнилось двенадцать, родители наконец-то решились на поездку к морю — мечту, которую лелеяли годами, откладывая каждую копейку в заветную банку. Радость девочки была безграничной, как весеннее небо после дождя.
Но отдых обернулся трагедией, которая разрезала её жизнь на до и после, как острый нож разрезает ткань. Мама заплыла слишком далеко и, обессилев в борьбе с волнами, стала тонуть. Отец бросился спасать её, но судьба оказалась жестока — у него свело ногу. Спасатели вытащили из пенных объятий моря уже два бездыханных тела.
Тётка по отцу, единственная родственница, встретила представителей опеки с каменным лицом и железным сердцем.
— У меня своих трое, — объясняла она холодно, словно речь шла не о племяннице, а о ненужной вещи. — Куда мне ещё одну? Мы с мужем не олигархи. Да и, по правде говоря, с братом мы почти не общались. Так что извините, но благотворительность — не мой конёк.
Так Ася попала в детский дом, где коридоры пахли хлоркой и казённой едой, а ночами она прижимала к груди единственную игрушку — потёртого плюшевого мишку, оставшегося от прежней жизни, и шептала ему о маме и папе, которые теперь жили только в её памяти.
Училась Ася блестяще, словно знания были для неё спасительной соломинкой, за которую можно было ухватиться в океане одиночества. Без проблем поступила в педагогический институт, где жизнь в общежитии показалась ей привычной и понятной — ведь коллективное существование было единственным, что она знала.
— Слушай, а у тебя есть парень? — спросил Валя, когда они вышли из клуба в прохладную ночь.
— Нет, — Ася смутилась, и румянец заиграл на её щеках, как утренняя заря. Ей было неловко признаться, что в свои двадцать лет она ещё ни с кем серьёзно не встречалась.
— А ты мне нравишься, — заявил Валентин с той самоуверенностью, которая свойственна молодым мужчинам, привыкшим добиваться своего. — Хочу тебя проводить. Ты же не против?
Ася не была против. И с этого вечера, словно по волшебству, её серая студенческая жизнь окрасилась яркими красками первой любви.
Валя был старше на три года и работал в автомастерской у отца, чем безмерно гордился, словно рыцарь, получивший титул от короля.
— Я у отца правая рука, — хвастался он перед девушкой, и глаза его светились гордостью. — Меня все клиенты знают, шишки всякие за руку здороваются. Любую проблему решить могу!
Ася слушала его рассказы с восхищением, раскрыв рот, как ребёнок, внимающий волшебной сказке. В её глазах Валя был героем, способным свернуть горы и осушить моря.
Часто они приходили к Валентину домой, когда отца не было. Дом был просторный, пропитанный запахами мужского быта и машинного масла. Именно здесь случился её первый раз — событие, которое она ждала со смесью страха и предвкушения, как путешественник ждёт восхода солнца на вершине горы.
В тот же день произошло знакомство с отцом Валентина. Илья Романович вернулся домой неожиданно, застав молодых людей в самый интимный момент. Смущение Аси было безграничным — она готова была провалиться сквозь землю от стыда.
— Она мне очень понравилась, — признался Илья Романович вечером, когда Ася уехала на вызванном Валентином такси. — Как такому болвану попалась такая хорошая девчонка, ума не приложу.
— Обычная, ничего особенного, — пожал плечами сын, не понимая, какое сокровище подарила ему судьба.
Через четыре месяца после знакомства Ася поняла, что беременна. Новость эта поразила её, как молния — внезапно и ошеломляюще. Радость переполняла её сердце, словно весенние воды переполняют реку после таяния снегов. Она спешила поделиться этой радостью с Валей, представляя, как засветятся его глаза, как он обнимет её и прошепчет о их общем будущем.
— Дура, что ли? — заорал он на неё вместо ожидаемых объятий. — Какой ребёнок? Мы знакомы меньше полугода! Ты сама ещё учишься. Вообще, я на такое не подписывался! Мне осталось диплом защитить!
Каждое его слово било по сердцу Аси, как молот по наковальне. Мир вокруг неё покачнулся, словно она стояла на палубе корабля в шторм. Её мечты о семье, о счастливом будущем рассыпались в прах, как карточный домик от дуновения ветра.
— Я ещё и не пожил! — продолжал кричать Валентин, и его голос звучал, как скрежет металла по стеклу. — Ты нормальная? А ты на меня уже этот хомут хочешь надеть?
— Ну как же... — пыталась возразить Ася, и слёзы текли по её щекам горячими ручейками.
— Да никак! Денег дам — пойдёшь, избавишься от него! — он кивком указал на её ещё плоский живот, словно речь шла не о будущем ребёнке, а о досадной помехе.
Ася убежала, не дослушав до конца его обвинений. Слёзы застилали ей глаза, а в груди росла боль, острая и всепоглощающая, как рана от кинжала.
— Чего такой хмурый? — заметил плохое настроение сына Илья Романович.
— Пап, денег надо. Может, выдашь мне аванс пораньше? — Валентин не хотел посвящать отца в свои проблемы.
— Ты же три дня назад зарплату получил, — удивился отец.
Пришлось рассказать всё. Реакция Ильи Романовича была предсказуемой:
— Ты поступишь как порядочный мужчина.
Свадьбу сыграли скромную, без размаха и веселья. Ася понимала, что без вмешательства свёкра этого бы не случилось, и была ему безмерно благодарна. Она переехала в дом к мужу и его отцу, успешно защитила диплом и с замиранием сердца ждала появления малыша.
Но судьба оказалась жестокой. Трагический случай в автомастерской — упавшая с подъёмника машина придавила Илью Романовича. На фоне пережитого стресса Ася потеряла ребёнка.
После этого Валя словно переродился, но не в лучшую сторону. Он стал пропадать по ночам, возвращаясь под утро с чужой помадой на воротнике и ароматом незнакомых духов, смешанным с запахом алкоголя.
— Валя, я так больше не могу, — решилась наконец на откровенный разговор Ася. — Я тебя совсем не вижу. А когда вижу, ты то пьяный, то спишь. И эти следы... Мы ребёнка потеряли, а тебе как будто всё равно...
— А ты чего хотела? — огрызнулся Валентин с той жестокостью, которая рождается от собственной слабости. — Это я тебя умолял рожать? Или я тебя тащил в загс? Я говорил, что мне этот ребёнок и даром не нужен! Так нет! Батя же у меня правильный — ему всё по закону надо было. Ну вот, ты теперь законная жена, и будь добра, выполняй свои обязанности по хозяйству.
Слова эти резали душу Аси, как осколки битого стекла. Она понимала, что их семейная жизнь трещит по швам, словно старое здание перед обрушением. Но идти ей было некуда — после выпуска жильё ещё не выделили.
Валентин совсем обнаглел: открыто разговаривал со своими любовницами по телефону, договаривался о встречах, обсуждал интимные подробности. Ася терпела это, скрипя сердцем, словно мученица, привязанная к столбу.
Но однажды вечером не выдержала:
— Твоему отцу было бы стыдно за тебя! У тебя ни капли совести!
— Слова-то какие знаем! — передразнил Валентин с отвратительной усмешкой. — Да если ему так приспичило, надо было тогда ему самому на тебе жениться — и все были бы счастливы и довольны!
Ася смотрела на мужа с ужасом, словно впервые видела его истинное лицо. Тот презрительно сплюнул и, собравшись, ушёл из дома.
Три дня его не было. Ася провела это время в поисках работы, но вакансий для молодых специалистов не было.
Когда Валентин вернулся, он привёл с собой очередную любовницу — пышногрудую блондинку с большим чемоданом и наглым взглядом.
— Короче, собирай свои манатки и проваливай, — заявил он жене без тени смущения. — Здесь будем жить мы с Эльвирой.
— Правда, зайка? — промурлыкала его спутница, растягивая накрашенные губы в улыбке от уха до уха.
— Хорошо, когда есть связи, — подмигнул Валя своей пассии и протянул Асе какую-то бумагу.
Перед глазами всё поплыло от слёз. С трудом она разобрала, что это свидетельство о расторжении брака.
— Слава богу, отец не успел тебя прописать сюда, — махнул рукой бывший муж. — Поэтому освободи помещение в течение пятнадцати минут.
— Валя, мне же некуда идти... — пыталась она его образумить.
— В детдом свой езжай обратно! — расхохотался тот, а его новая пассия подхватила смех.
Под этот злобный гогот Ася собрала свои немногочисленные вещи и вышла в ночь.
— Семью захотела? Вот тебе семья! — кричал ей вслед Валентин.
Опустив голову, брела она по вечернему городу, где фонари казались размытыми пятнами света сквозь пелену слёз. В душе её царила пустота, холодная и безжалостная, как зимняя стужа.
«Кому я нужна? — думала она. — Детдомовка, без жилья, без работы...»
Ноги сами принесли её на вокзал. В зале ожидания она устроилась на жёсткой скамейке, прижав к себе потрёпанную сумку с вещами. Вокруг сновали редкие пассажиры, каждый со своими заботами и печалями.
Утром зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
— Ася Владимировна? Это из отдела жилищных вопросов администрации. Вчера вечером мы заходили по адресу вашего проживания...
— Да, это правда. Мы развелись с мужем, — подтвердила она.
— Мы хотели бы сообщить, что вам выделено жильё — дом в деревне. Вы могли бы подъехать в администрацию для оформления документов сегодня?
Так Ася стала владелицей старого деревенского домишки. Деревня находилась в часе езды от города, утопая в зелени садов и окружённая полями, где колосилась пшеница.
Дом оказался не таким ветхим, как она ожидала. Видно было, что строили его добротно, с душой и расчётом на долгие годы.
«Интересно, кто здесь раньше жил?» — подумала Ася вслух, подходя к крыльцу.
Войдя внутрь, она удивилась: казалось, что здесь кто-то живёт. Окна блестели, словно их недавно мыли, печь была ещё тёплой, а в воздухе витал едва уловимый аромат свежести.
Заглянув в холодильник, Ася изумилась ещё больше: он был полон продуктов, словно кто-то специально позаботился о её приезде.
— Вот это сервис! — воскликнула она, впервые за долгое время улыбнувшись.
В шкафах нашлось новое постельное бельё с этикетками, полотенца. Правда, на крючках в сенях висела мужская одежда и резиновые сапоги.
«Может, дом готовили для мужчины, а потом передумали?» — подумала Ася, предпочитая всему находить логичные объяснения.
К вечеру, обходя дом и оценивая обстановку, она перекусила найденными в холодильнике продуктами. Хотела осмотреться получше, как вдруг услышала за дверью какие-то звуки.
Шорох и лёгкие шаги заставили её замереть и прислушаться. Сердце забилось быстрее.
— Померещилось, — вздохнула она и открыла дверь.
Из-под двери выпал сложенный вчетверо листок бумаги.
— Что за загадки... — бормотала Ася, разворачивая записку.
«Тут не так пусто, как кажется», — прочитала она послание, написанное печатными буквами.
Холодок пробежал по спине, словно чья-то невидимая рука коснулась её плеча.
— Этого ещё не хватало! — воскликнула она, оглядываясь по сторонам.
Но улица была пуста, только вдалеке мычали коровы, возвращающиеся к своим дворам.
Наступал вечер, окрашивая небо в багровые и золотые тона. Решив завтра познакомиться с соседями и узнать о возможной работе, Ася заперла дверь на засов.
Она легла спать с тревожным чувством, словно кто-то невидимый наблюдал за ней из темноты. Но усталость взяла своё, и она провалилась в сон.
Проснулась Ася от ощущения пристального взгляда. Открыв глаза, она увидела силуэт человека, стоящего у её кровати. Крик застрял в горле.
— Тшш... — послышался голос из темноты, низкий и успокаивающий.
— А-Ася... — заикаясь, пробормотала она своё имя.
Мужчина отошёл от кровати и включил свет. Ася зажмурилась от внезапной яркости.
В метре от кровати сидел молодой мужчина и с лёгкой усмешкой смотрел на неё. Несмотря на странность ситуации, в его взгляде не было ничего угрожающего.
— Ты что тут делаешь? — спросил он.
— Я... живу здесь, — Ася приходила в себя, видя, что опасности нет.
— Очень интересно. Я тоже тут живу, — усмехнулся незваный гость.
— Но это мой дом! — возмутилась Ася. — Почему в моём доме посреди ночи сидит незнакомый человек?
— Почему незнакомый? Меня Ярослав зовут. — Он говорил спокойно, словно подобные ситуации были для него обычным делом. — Когда я приехал в эту деревню, мне сказали, что этот дом пустует. Я его отремонтировал, привёл в порядок, и вот теперь здесь поселилась незнакомая дама.
— А как вы вошли? Я же закрылась изнутри.
— Ты, видимо, ещё не весь дом обследовала, — снова усмехнулся Ярослав. — Есть ещё один вход — с заднего двора.
— Но что мы будем делать?
— Вы собираете свои вещи и уходите отсюда, — твёрдо заявила Ася.
И тут же в памяти всплыла недавняя сцена: «Короче, собирай свои манатки и проваливай».
— Так, погодите... — сказала она помягче. — Нужно подумать.
— Поживём — увидим, — философски заметил Ярослав.
Наутро оба проснулись одновременно, словно по внутреннему будильнику. Ася принялась готовить завтрак, а Ярослав наблюдал за ней, незаметно изучая при дневном свете.
— У нас получается интересный тандем, тебе не кажется? — сказал он, уплетая яичницу. — Кстати, давай на «ты», а то чувствую себя древним старцем.
— Это у меня привычка после детдома — распорядок дня и всё такое, — пожала плечами Ася. — А тебе есть куда идти?
— Есть. Но мне туда не хочется.
Он помолчал, потом добавил:
— Слушай, может, поживём вместе? Как в коммуналке? Я всё равно целыми днями в кузнице, домой только к вечеру. Тебе одной трудно будет — тут за домом ухаживать надо, дрова колоть. А ты готовить будешь... Кстати, ты кто по профессии?
— Учительница младших классов.
— Надо же! Моя мама тоже преподаёт — историю.
— У меня мама тоже учительницей была... — Ася погрустнела, но Ярослав тактично не стал расспрашивать.
— Ну как, согласна на моё предложение?
— Да, видимо, об этом записка и предупреждала, — рассмеялась она, доставая из кармана вчерашнюю находку.
Ярослав прочитал и засуетился, роясь в карманах куртки. Достав такой же листок, он протянул его Асе.
«Иногда судьба стучится тихо, но настойчivo и преподносит сюрпризы», — прочитала она.
— Тот же почерк, — удивлённо сказала Ася. — Это местные так шутят?
— Говорят, в этих краях много предсказателей живёт, — пожал плечами Ярослав. — Кстати, в местной школе нужна учительница. Я туда кованую калитку делал, слышал разговор директора. Может, попробуешь?
Так они остались жить вдвоём в этом доме, словно два случайных путника, встретившихся на перекрёстке дорог. Днём оба работали, вечером встречались за ужином, делясь впечатлениями дня. Незаметно они сблизились так, что со стороны казались супругами, прожившими вместе долгие годы.
Ася никогда не узнала, что её бывший муж разорился, потерял всё и перебивался случайными заработками. А Ярослав продал свой городской дом, и они вместе перестроили деревенский, завели собаку и кота.
Предложение Ярослава выйти за него замуж Ася восприняла как естественное продолжение их совместной жизни, словно два ручейка, долго текшие рядом, наконец слились в одну реку.
А через год в доме зазвучало детское «агу», наполняя стены тем самым счастьем, которого так долго ждала Ася.
Судьба действительно умеет стучаться тихо, но настойчиво, преподнося нам сюрпризы именно тогда, когда мы меньше всего их ожидаем.