«... Посмеемся и вместе поплачем»
Театр, чье имя, лишившись слов «драма и комедия», приобрело наконец с недавних пор ту лаконичную форму, под которой уж третий десяток лет знает его вся Москва (вернее, вся страна), — Театр на Таганке, представлен сейчас на сводной афише только Новой сценой. Старая занята утром и вечером: репетировали вечер памяти Высоцкого, или. спектакль «Владимир Высоцкий» — можно сказать и так. Автор? Кто может быть автором такого спектакля на Таганке? Только сам Высоцкий, его песни и стихи и труппа театра.
Уточню: сценический вариант вечера памяти Высоцкого уже имел место. Представление шло на этой же сцене два раза в год, в день рождения и в день смерти. Мне посчастливилось тогда увидеть его — ошеломляющее впечатление сохранилось до сих пор. Слово «тогда» необходимо потому, что после того, как в 1981 и 1982 годах театру удалось провести вечер памяти (а каждый раз его приходилось в буквальном смысле слова пробивать, производя вынужденные купюры, сокращая части текста), представление, как принято говорить, тихо прикрыли. Теперь восстанавливают.
«Поймать» в эти дни главного режиссера театра Николая Губенко можно было, пожалуй, лишь в короткий временной отрезок по дороге с Таганки на Потылиху. Между утренней и вечерней репетициями кинорежиссер Губенко умудряется выбираться на «Мосфильм», где завершает работу над картиной «Запретная зона».
— Мы восстанавливаем давний вечер памяти с учетом, конечно, поправки на время: какие-то песни и стихи заменяем другими, ввели новые мизансцены, например, детский хор. Но в основе та, прежняя, постановка, где творчество Высоцкого представлено своеобразными циклами. Впрочем, вряд ли стоит разделять его творчество, так сказать, на «до» и «после», как порой поступают с классиками, выделяя юмористические рассказы Антоши Чехонте в некий низкий жанр, а уж произведения великого русского писателя Антона Павловича Чехова — это, дескать, совсем иное. Есть один Чехов. И один Высоцкий, сумевший выразить свое время глубоко и проникновенно.
Занят и тот, прежний, актерский состав, игравший это представление в последний раз шесть лет назад, — вернувшиеся осенью на Таганку Филатов, Смехов, Шаповалов и практически вся труппа театра. Включая, разумеется, и меня: тогда, в начале 80-х, я работал здесь на договоре. В основном текст нашей композиции (за исключением, быть может, вставок из «Гамлета» и песни Окуджавы о Володе Высоцком) — его стихи и песни. Порой мы словно вступаем в диалог с ним, подпеваем ему, или он — нам, порой ведем довольно, я бы сказал, исповедальный разговор между собой, ибо, как выяснилось, Володя сумел написать на бумаге, прохрипеть голосом и о том, что с нами произойдет за эти годы уже без него. Словом, как у Окуджавы: «Ну, а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем».
Конечно, мы очень хотим сделать это представление достойным памяти Высоцкого. Играем по-прежнему в день рождения — 25 января. Быть ли спектаклю «Владимир Высоцкий», решим потом вместе с худсоветом театра, в который входят Окуджава, Вознесенский, Ахмадулина, Аникст, Карякин, Можаев... Но, если и включим спектакль в репертуар, часто играть его не будем. На последней репетиции побеседовал с Леонидом Филатовым: как и на Губенко с Шаповаловым и Золотухиным, на нем, пожалуй, самая большая актерская нагрузка в спектакле.
— Не хочу сравнивать нынешний вечер памяти с теми, шести-семилетней давности. Люди те же, конечно, но за эти годы мы не стали здоровее, всякое с нами произошло, многое пришлось пережить, возникла тяга к милосердию, прощению. Хотя есть какие-то вещи, которые прощать нельзя, я считаю: нельзя, например, прощать тех, кто травил Высоцкого. Мы сознательно решили не устраивать большую выставку, для которой хватило бы материала, не организовывать нечто специально к 50-летию Володи. Не хотим превращать театр в этакую молельню, второе Ваганьково. Если угодно, даже побаиваемся его фанатичных обожателей, да я, честно говоря, помню, как и сам он их боялся.
«Неужели такой я вам нужен после смерти?» — это ведь его строчка звучит в нашем спектакле и словно взывает, вопиет: не опошлять! Мы играем камерный, интимный вечер для верных друзей театра и для себя, пытаясь понять, что же стало с нами. Поэтому никто не солирует, каждый артист, по- моему, счастлив выполнять здесь хоть какую работу — на сцене и за сценой. Играем всей командой. Сложись так, что я состоял сейчас в труппе другого театра, непременно вырвался бы на Таганку в эти дни и попросил любую роль в вечере памяти. Память о Высоцком, наверное, отразит и будущий музей. Здесь же, на Таганке, где прошла в сущности вся его театральная жизнь, товарищи Владимира Семеновича, для которых он навсегда остался Володей, словно стесняются говорить о памяти, о долге — они плачут и смеются вместе с ним. Вечер памяти прошел вчера, в день рождения Высоцкого. Вчера же на доме по Малой Грузинской, 28. открыли мемориальную доску. Скульптор А. Рукавишников и архитектор А. Воскресенский создали этот памятный знак в виде расколотого колокола. Рядом со знакомым профилем — слова: «Поэт и артист жил в этом доме с 1975 года по 1980 год».
М. ГЛЕБОВ.
