— Не приезжай, мам. Правда. Не надо. Я не хочу, – сказала мне дочь по телефону.
— Что значит — не надо?! — я даже не сразу поняла, что она всерьёз.
— Именно то и значит. Мы этим летом в поездку собираемся, потом ремонт хотим начать... да и вообще, мне тяжело, когда ты у нас. Мне — тяжело.
Я, конечно, села. Как подкошенная. Хотела уже начать — «Ты в своём уме?!» — но язык онемел. Вот так. Родная дочь. В лоб. Без оправданий. Что называется, дожились.
***
Живу я в Туле, мне шестьдесят четыре. Пенсия у меня хорошая — работала на заводе, копила. Одна. Муж умер давно, Лиза — единственная дочка. Я с ней одна и возилась.
Всё для неё. Садики, кружки, одежда подороже, чтобы сформировать чувство собственного достоинства, чтобы ценила себя. В девяностые не ели толком, а я ей на английский находила и на новые кофточки. Замуж она выходила — опять я рядом. Ей тогда двадцать три было, а мне — чуть за пятьдесят. Молодая ещё вроде. И когда с мужем её на север переехали — я не возражала. У Славки там работа была, перспектива. Они купили квартиру в ипотеку, а я им добавила — сняла свои накопления, плюс старую дачу продала. Пусть живут.
Теперь иногда напоминаю, что выгребла тогда у себя все подчистую, осталась без копейки накоплений – все ради них.
— Мам, ну ты чего, ты ж сама предлагала, — говорит дочь.
— Конечно предлагала. Кто ж, если не я?
А потом дети пошли. Один, второй. Погодки почти. И снова — кто, если не я?
Я приезжала дважды в год, недели на три каждый раз. Как на пенсию вышла – так и подольше оставалась. Брала на себя всё. Кухню. Стирку. Готовку. Детей гулять. А ещё — уборку. Ну не могу я, когда грязно. Полы липкие, окна мутные, в шкафу бельё свалено, пыль на шкафах, плитка в ванной в разводах.
— Мам, ну не начинай, — ворчала Лиза.
— А что, я молча смотреть должна, как у вас антисанитария?
Они не ссорились со мной в открытую. Но я видела, как Славка зубами скрипит. Как Лиза закатывает глаза. Как на кухне шепчутся. А я будто и не слышу. Молчу. Думаю — пройдёт.
Всё ж для них делаю. Я ж добра хочу.
Последний раз я была у них прошлым летом. С сентября — тишина. На Новый год не звал никто. Я намекнула, что могу приехать, они сказали, что уезжают на праздники. Ладно, позвонила весной – говорю, может, приехать на майские? — Нет, говорит, не получится, какие-то Славкины родственники приедут. Ну хорошо, говорю, тогда я ориентируюсь на август. Как всегда.
И вот что я слышу в ответ:
— Мам, у нас в августе поездка. Потом стройка. Потом просто... просто хочется спокойно пожить. Без контроля. Без твоей... ну, тревожности. Ты всё время чем-то недовольна, всё критикуешь.
— Я?! Я критикую?! Да я же...
— Да, мама. Ты критикуешь. Мы с мужем ссоримся, после твоего отъезда долго приходится выравнивать отношения. Мне это надоело. Мне уже не шестнадцать тоже, хватит меня воспитывать. Сиди дома, мама. Достаточно телефонных звонков.
Тут я уже разозлилась.
— Ну и хорошо! Значит, я больше и не нужна! Только деньги мои были нужны! Квартиру я вам помогла купить, на детей нянчилась, в дом порядок приводила — а теперь вы хотите «спокойно пожить», да?
— Мам, хватит. Не надо вот этого. Мы тебя любим. Но не хотим, чтобы ты у нас жила подолгу. Мы не можем.
***
С тех пор — молчание. Письма на WhatsApp читаются, ответов нет. Звонки — сбрасываются. Внуки — как будто исчезли.
Я сижу одна, пью чай, и думаю — ну как так? Я ж для неё всё. А она — «не приезжай».
Соседка говорит:
— Зин, ты, конечно, тоже перегибаешь. Ты приезжаешь и устраиваешь ревизию. Ну ты представь, к тебе бы сейчас мать приехала и стала перекладывать шкафы?
— Да я бы счастлива была, если бы мамочка приехала! Мне так ее не хватает… Пусть бы лезла везде, ворчала, ругалась, критиковала, плевать. Лишь бы увидеть ее…
— Ну, знаешь, не у всех твои стандарты. Может, они хотели жить сами?
А я ей:
— Так я же с добром. Я ж помочь. Я ж... люблю.
Но ведь любовь — она разная бывает. Моя, наверное, душит.
Только вот как мне жить теперь? Ради чего?
Что вы думаете?