Утро в Лесу Дальних Троп начинается не с солнца, а с запахов. Пряный дымок мха, согретого рассветом, кисло-сладкий аромат тумана, что сползает с мшистых холмов, и, конечно, терпкий дух отваров, что выдыхают ведьмины котлы. И вот из одного такого домика — с крышей из черничных веток и крыльцом, оплетённым вьюнком, — вышла Лайре.
Колдунья была в халате из совиной шерсти, с кружкой в руке. На её плече дремал бархатный хорёк с глазами, как капли янтаря.
— Ммм, сегодня туман особенно яблочный, — протянула Лайре и глубоко вдохнула. — Сработает как закваска для настойки из воспоминаний.
Она поставила кружку на пень, щёлкнула пальцами, и рядом выросла табуретка. Села, вытянула ноги и уставилась на гудящую прослойку утреннего мира. Ни магии, ни пророчеств — только покой.
Но покой в Лесу — как мотылёк в ладони: стоит зазеваться, и вот он уже порхает в сторону неприятностей.
Из-за поворота тропинки вылетел взмыленный гном на козле.
— Лайре! Срочно! Под болото уходит мельница Сыромятова! Его закваска на блинах начала бродить не в ту сторону!
— Хм… а что он ей сделал?
— Пробовал уговорить, чтобы в тесте было меньше души.
Лайре закатила глаза, хлопнула в ладони, и кружка исчезла в воздухе.
— Ладно, помогу. Но только потому, что сама хотела блинов.
У Сыромятова было всё сложно. Его мельница стояла на границе с разумными трясинами, и магия в том месте была капризной, как кот на луне. Когда Лайре прибыла, стены уже дрожали, а окна кричали голосами его предков.
— Ты что, опять добавлял в муку шёпоты из погреба? — строго спросила ведьма.
— Ну... они просили...
Она покачала головой и опустила ладони в тесто. Оно заворчало, захныкало, потом всплакнуло — и затихло. Лайре пробормотала заклинание, словно убаюкивая ребёнка.
— Вот так. Магия еды — это не математика. Это — отношения.
Сыромятов вздохнул, потер подбородок и пробормотал что-то о «стабильных заквасках». Но мельница выровнялась, перестала бурчать, и в воздухе повис аромат блинчиков с мёдом из цветущих эх.
Вернувшись домой, Лайре снова села на табурет. Хорёк зевнул, потянулся, но не проснулся. Всё казалось вернувшимся к прежнему. Туман, солнце, птичьи голоса — как фон старинной пластинки.
И тут из чащи вышел олень.
Но не обычный — у него были мраморные рога, а на спине — корзинка с письмами.
— Опять посылка из Башни Шёпота? — вздохнула ведьма. — Сегодня не хочу пророчеств.
Олень посмотрел на неё с пониманием, поставил корзинку и ушёл обратно в чащу.
Спасибо, что не стал настаивать, — подумала Лайре. Она отставила корзину в угол и подошла к столу.
На столе стоял чайник, полный птичьих песен. Лайре налила себе чашку — тихо зазвенели капли, зажурчала флейта, и где-то в воздухе просвистел жаворонок.
— Вот теперь — мой день, — шепнула ведьма и улыбнулась.