Элина проснулась от ужасной боли внизу живота. Она попробовала повернуться, чтобы сменить положение тела, но болезненные ощущения только усилились, и молодую женщину бросило в холодный пот.
«Что такое? Неужели я чем-то отравилась?» — подумала она и с трудом поднялась с постели, чтобы пройти к аптечке и выпить активированного угля. Муж безмятежно храпел на своей половине кровати. Она не стала его будить. Пусть отдыхает, ведь у него такая нервная работа. Не успела Элина выпрямиться, как её тут же пронзил новый приступ боли, от которой она осела на пол и застонала.
Поняв, что не может подняться, тихонько позвала: «Даня, Даниил». Муж, недовольно всхлипывая, заворочался на постели и приоткрыл глаз.
— Элька, ты что на полу сидишь?
— Живот! — с трудом простонала женщина. — Ай, как болит-то!
— А, живот! — зевнул муж. — Так сходи, выпей ношпу. Зачем боль-то терпеть?
— Мне кажется, я отравилась.
— А, ну тогда угольку выпей сразу штук пять.
— Тошнит, — Элина мотнула головой и снова ойкнула.
— Эх, ничего без меня сделать не можешь, — насмешливо проворчал муж. Наконец поднялся и влез в тапки. — О, пол такой холодный, а ты на нём сидишь. Застудиться хочешь?
Вдруг Даниил округлил глаза:
— Эль, а у тебя часом не выкидыш? В поясницу отдаёт?
Элина кивнула.
— Так чего ж ты не сказала, скорую надо звонить.
Он быстро оделся, набрал номер неотложки и сообщил, что у жены подозрение на самопроизвольное прерывание. Диспетчер записала данные и велела ожидать приезда бригады. Тем временем Даниил принёс ей пару противоспазматических таблеток и, ворча, помог обратно залезть в постель.
Женщина беспрерывно стонала, а Даня поглядывал на часы и барабанил пальцами по комоду.
Элина пришла в себя уже в больничной палате. В окно светило ослепительное утреннее солнце. На ветках тополя весело чирикали воробьи. Просыпался новый весенний день, но в её душе словно застыла та смертельно холодная ночь, когда она потеряла своего светлячка, малыша, которого уже успела полюбить, пока он жил в её утробе.
— Даня, — бессознательно позвала Элина мужа, но в палате была только одна соседка, да и та всё ещё спала.
Эля заметила, что у женщины на соседней койке под одеялом возвышается живот, и глаза её защипало от слёз. А у неё теперь не осталось ни смешного округлого животика, ни трогательных шевелений, когда малыш упирался пяточками в брюшную стенку изнутри и переворачивался. Она так любила следить за этими движениями, поглаживать живот рукой, шептать ему: «Тише, маленький, тише!» Теперь ничего этого нет. Внутри будто поселилась пустота, немая и страшная.
В палату вошла медсестра с железным подносом, уставленным ампулами и шприцами.
— Давайте-ка я вам укольчик сделаю.
Инъекция оказалась болезненной. Элина чуть слышно застонала.
Анна похлопала её по руке:
— Ничего, сейчас пройдёт. Это витаминки, они болючие.
После ухода медсестры в палате вновь воцарилась тишина, нарушаемая только мерным сопением соседки. И перед глазами Эли замелькали картинки её детства, юности и замужества.
Она родилась в семье обрусевших греков. Всё своё детство провела в так называемом греческом посёлке в небольшом южном городке. С самой ранней юности родственники сосватали её парню по имени Лукас, приходившемуся ей дальним родственником. Но девочка наотрез отказывалась называться его невестой. Не нравилось ей ни имя жениха — фу, на лук похоже — ни его угольно-чёрные волосы, которые спадали непослушными прядями на смуглое лицо, ни тёмно-карие глаза, от которых ей почему-то становилось не по себе, будто он завораживал её или гипнотизировал этим взглядом.
Когда ей исполнилось 18, Эля заявила, что не собирается выходить замуж за Лукаса и становиться домохозяйкой, как было принято у них в посёлке.
— Я на врача выучусь и буду лечить людей, а Лукас пусть ищет себе другую невесту, которая согласится всю жизнь сидеть дома.
Родители подняли страшный скандал, обвиняя дочь в непослушании и нарушении традиций. Но девушка собрала вещи, документы и уехала в общежитие. Отучившись в медицинском колледже, она вернулась в посёлок и устроилась фельдшером в пригородный ФАП. На работу ездила автобусом.
Там она и познакомилась с Даниилом. Молодые люди часто пересекались то по дороге на работу, то на обратном пути. Как позже выяснилось, Даня тоже ездил на ФАП, только на пару остановок дальше, чем Эля. Он был стоматологом, и один состоятельный фермер пригласил его поработать в их селе. Ради этого богач даже спонсировал обустройство отдельного кабинета на ФАПе.
Для Дани это была своего рода подработка. Ездить в сельские зубные кабинеты соглашался далеко не каждый городской врач, а он согласился, потому что был молод, неженат и любопытен. Ему хотелось посмотреть, как живут люди в деревнях. Всё это он рассказал Элине после того, как, несколько раз встретившись с ней взглядами на автовокзале, решил всё-таки познакомиться.
— Какое у вас необычное имя, — заметил парень, когда Эля представилась.
— Это греческие корни, — призналась девушка. — Помните, древняя Греция называлась Элладой, а греки — эллинами. Так что Элина значит «греческая» или «гречанка».
— Вот как. А может быть, вы знаете, какие корни у моего имени? — явно заинтересовался Даня.
— Да, я много читала о происхождении имён. Ваше произошло от древнееврейского Даниэль. У него есть много трактовок, но мне больше нравится такая: Даниил значит «справедливый».
Потом они говорили о своих профессиях, сокрушаясь по поводу небольшой зарплаты, которая никак не соответствует усилиям, что тратят студенты-медики, делились планами на будущее. Даня признался, что мечтает о собственной частной клинике в городе, а Эля сказала, что хотела бы поступить в институт и выучиться на кардиолога.
— Ой, — поморщился Даниил. — Зачем тебе это нужно? Как по мне, на ФАПе куда меньше нервотрёпки. Отсидела до обеда и пошла по деревне на вызовы. Милое дело. А что такое кардиолог? Это ж нескончаемые очереди у кабинета и капризные пациенты, которые чуть что хватаются то за голову, то за сердце, мол, нам нельзя нервничать, так что вы уж с нами как с маленькими панькайтесь.
— Ну кто-то же должен этих людей лечить, — сказала Эля. — К тому же у меня мама часто на сердце жалуется. Может, узнаю, как ей лучше помочь?
За разговорами в автобусе время пролетало незаметно, да и сама дорога уже не казалась унылой и будничной. Вскоре они стали встречаться и после работы. Правда, жили в разных концах города: Эля — в частной застройке, ближе к автовокзалу, Даня — в новом жилом комплексе. Но разве могло это остановить молодых людей, которых всё больше тянуло друг к другу?
Как-то Даниил пригласил её на свой день рождения. Эля долго сомневалась, стоит ли идти в гости к парню, ведь тогда придётся знакомиться с его родителями. А она ужасно боялась им не понравиться. Как это часто бывает, симпатичная стройная девушка стеснялась своих ярко-рыжих веснушек на светлом лице и крутых, словно овечий мех, медно-рыжих кудрей, которые она старательно пыталась выравнивать специальным утюжком.
Родители тоже восприняли новость, что она идёт в гости, в штыки, заявив, что отпустят только при условии, если она возьмёт с собой подругу.
Весь вечер Эля протанцевала с Даниилом, пьянея не столько от шампанского, сколько от аромата его парфюма и быстрых, чтобы никто не видел, поцелуев в губы. Провожая девушек на автобус, именинник повис на плечах Элины и жарко прошептал ей на ухо:
— Давай сбежим в областной центр, там столько возможностей. Снимем квартиру и будем жить вместе.
Элина, видя, что парень хватил лишнего, спорить не стала, но обещала подумать.
Очередной скандал в её родительском доме случился после того, как девушка объявила, что собирается замуж.
— Как ты посмела встречаться с чужим парнем, когда у тебя уже есть жених? — кричал отец, стуча кулаком по столу.
— Пап, ну какой он мне жених? Я с ним даже не разговаривала ни разу и не знаю, о чём с ним говорить. С Даней же у нас столько общего — и интересы, и профессии, а с Лукасом мы чужие.
Она плакала, обнимала маму, которая, как всегда, сидела молча и только с укором поглядывала на дочь.
— Мамочка, ну, пожалуйста, не нервничай ты так. Ну разве вы с папой хотите, чтобы я всю жизнь была несчастной? Хотите, чтобы я жила с человеком, которого боюсь и не люблю?
Но отец не унимался.
— Имей в виду, — кричал он, — если ослушаешься и побежишь за этим Даней, ты из своего приданого ни копейки не получишь. И вообще, никакой помощи от нас не жди.
Проплакав всю ночь, Элина собрала чемодан, поцеловала маму, попросила у неё прощения и ушла к Даниилу, у которого уже закончилась подработка в пригороде.
Родители Дани, хоть и были очень дружелюбны к ней при знакомстве, идею отъезда сына вместе с ней не одобрили.
— Послушай, ты ведь уже взрослый человек. Подумай, на что вы будете жить в большом городе. Если у вас была такая мечта, то нужно было готовиться, копить средства для переезда, — попрекнула его мать.
— Ну, мам, — возражал Даня, — вы же обещали помочь, если я надумаю туда перебраться. Сами же говорили, что там и клиентов больше будет.
В конце концов Светляковы-старшие выделили молодым какую-то сумму подъёмных и пожелали счастливого пути.
Молодая пара поселилась в съёмной квартире областного центра. Столкнувшись с самостоятельным ведением хозяйства, Элине быстро поняла, что с мечтой о поступлении в мединститут ей придётся попрощаться. Им обоим нужно было упорно работать, чтобы оплачивать квартиру, текущие расходы, да ещё и собирать на свадьбу. Девушку, воспитанную в строгих традициях, как бы свободолюбива она ни была, всё же коробило положение сожительницы, поэтому она настаивала на бракосочетании, пусть хоть самом скромном.
Даня только посмеивался, называл беспокойство предрассудками, но обещал, как только накопят достаточную сумму, так сразу и распишутся. Ему повезло найти работу в частном стоматологическом центре, и уже через пару месяцев за молодым врачом закрепилась репутация специалиста от Бога. У его кабинета стали собираться очереди. Телефон разрывался от звонков и сообщений. Молодые дамы не упускали случая лично отблагодарить любимого доктора за профессионализм и «самые нежные руки на свете».
Эля скептически относилась ко всей этой романтике и недоумевала, зачем женщины стараются лично отблагодарить врача платной клиники, где все манипуляции оплачиваются через кассу. А оказалось, столь пристальное внимание было вызвано желанием пациенток стать особенными, избранными у популярного врача, который за определённую плату готов был оказывать несложные стоматологические услуги даже на дому. Например, у него был сертификат на удаление зубов.
У Дани завелись деньги, и он почувствовал себя на вершине успеха. Элина же в это время работала фельдшером на автопредприятии. Проверяла самочувствие водителей перед выездом в рейсы, подписывала направления на диспансеризацию, а дома готовила, убирала, стирала и наглаживала белоснежные халаты.
Так они прожили пять лет. И как-то Даня заявил, что они вполне могут купить небольшую квартирку. Элина удивлённо посмотрела на него.
— Квартиру? А как же свадьба? Мы так и будем друг для друга чужими?
— Эль, ну почему чужими-то? Разве тебе плохо со мной? Разве я тебя чем-то обделяю? Ну давай сначала купим жильё, пока есть такая возможность, а уж потом оформим свои отношения.
Она опять не стала спорить, ведь всё равно последнее слово всегда оставалось за Даней. И вскоре они и в самом деле приобрели небольшую двушку неподалёку от стоматологического центра. Но расходы с покупкой жилья только увеличились. Нужно было чем-то обставлять пустые комнаты, покупать бытовую технику, шторы, покрывала и всё то, что создаёт атмосферу уюта.
Чтобы увеличить свою долю в их совместном бюджете, Эля стала брать заказы на написание медицинских статей, и теперь у неё практически не оставалось свободного времени. Прежде тоненькая и грациозная, она стала понемногу расплываться, а всегда ухоженные продолговатые ногти просто обрезала, чтобы было удобнее стучать пальцами по клавиатуре компьютера.
Как-то Даня, поздно вернувшись из клиники, застал её спящей прямо за столом, рядом с недопитой чашкой зелёного чая.
— Элька, ну что ты так себя изводишь? — сжалился он, приподнял девушку и отвёл в постель.
А утром задал ей сногсшибательный вопрос:
— Ты случайно не беременна? Я вчера попытался взять тебя на руки, как раньше, и не смог. Ты как-то потяжелела.
— Не знаю, Дань, — призналась она. — Пекусь о чужом здоровье, о своём как-то совсем забыла.
— Ну-ка, вот что. Давай займёмся твоим обследованием. Отвезу тебя в лечебно-диагностический центр к Юрику, моему бывшему сокурснику, и там посмотрим.
Элина и правда оказалась беременной. Поначалу новость её испугала, особенно из-за того, что по её понятиям ребёнок будет незаконнорождённым. Но потом, когда Даня поклялся, что они завтра же подадут заявление в ЗАГС, девушка успокоилась и стала прислушиваться к той новой жизни, которая зародилась у неё внутри.
Даня смеялся, видя, как она разговаривает с собственным животиком, нежно поглаживает его и поёт ему колыбельные.
— Эль, ну зачем ему эти песни? — хохотал он. — У него там и так всё время ночь.
— Ну не скажи, — возражала она. — Младенцы чувствуют все ритмы матери. Разве вы не учили этого на лечебном деле? А ещё врач называется.
Когда на веснушчатом лице Элины стали появляться несимпатичные пигментные пятна, девушка приуныла, но Даня успокаивал:
— Ты чего, Элька? Это ж временное явление. Родишь — и всё пройдёт. Ну-ка отставить вешать нос!
Элина улыбалась. Но всё же перед свадьбой старательно замаскировала пятна слоем тонального крема. Всё-таки ей, как никому другому, нужно держать лицо, ведь её Данька такой видный мужчина.
После росписи, на которой присутствовали только свидетели, Элина позвонила маме и сообщила сразу две новости: о том, что вышла замуж и что ждёт ребёнка.
Мама расплакалась.
— Ох, дочка! Ну почему ты всё делаешь не так, как должно быть? Почему даже нас с отцом на свадьбу не позвала?
— Мам, да у нас и свадьбы-то как таковой не было. Расписались, посидели в кафе — и всё.
— Нехорошо, неправильно так делать, — с укором сказала мать. — Кто не почитает родителей, тот никогда счастлив не будет.
И словно в подтверждение этих слов, буквально через месяц мама сообщила страшную новость: папа умер от инфаркта. Элина взяла на работе отгулы и поехала на похороны. А Даня, сославшись на большую загруженность на работе, остался в городе.
После укола Элине совсем расхотелось спать. Она всё поглядывала на дверь палаты, надеясь, что ей принесут передачу или хотя бы весточку от мужа. Но проходили часы, а никаких вестей всё не было, и даже её телефон будто онемел. Наконец, под вечер, когда все дневные врачи разошлись, в палату вошёл высокий красивый мужчина в белоснежном халате. Это был он, Даниил.
Элина радостно вскрикнула и хотела вскочить с постели, но, вспомнив, что ей запретили пока вставать, только приподнялась повыше на подушке.
Даня, пахнущий не только собственным одеколоном, но и сразу несколькими женскими духами, к чему Элина давно привыкла, наклонился к ней и нежно поцеловал.
— Привет. Ну как ты, родная?
— Привет, милый. Со мной всё хорошо, а вот малыша... — тут она запнулась и крепко зажмурила глаза. Но слёзы всё же прорвались сквозь плотно сжатые веки и рекой полились по щекам.
Даня обнял жену и, ни слова не говоря, прижал к себе. Он знал: никакие слова её сейчас не успокоят. Просто нужно быть рядом.
Наконец Элина, заставив себя успокоиться, спросила:
— Слушай, а как ты прошёл? В наше отделение посетителей не пускают.
— Ну я же врач, — усмехнулся он и показал на прикреплённый к халату бейджик. — Никто даже не обращает внимания, что я стоматолог.
Элина вымученно улыбнулась. Она надеялась, что он побудет с ней ещё немного, но Даня заторопился.
— Ладно, малыш, я побежал. Здесь вот соки, фрукты, творог. В общем, сама увидишь, что там ещё. Кушай, поправляйся. Надеюсь, скоро выпишут.
Он положил пакет на тумбочку, быстро чмокнул её в губы и скрылся за дверью.
Элина потянулась к пакету, открыла его и ойкнула. Там поверх продуктов лежал телефон мужа.
«Вот рассеянный, совсем заработался», — вздохнула она и, схватив телефон, встала с койки. Потихоньку дойдя до окна, Элина приоткрыла его и собралась, увидев Даню, крикнуть, чтобы вернулся за телефоном. Но то, что она увидела дальше, едва не лишило её чувств.
Муж вышел из больницы и направился к стоянке, где находилось несколько иномарок. Вдруг из-за руля самой роскошной красной машины вышла высокая яркая блондинка с пышными формами, подошла к пассажирской двери и, картинно присев в реверансе, открыла её перед Даниилом. Тот наклонился к женщине, и она поцеловала его в губы — в те самые, которыми он только что целовал жену. Потом они сели в машину и уехали, а Элина всё стояла у окна, не в силах пошевелиться, и только судорожно, брезгливо тёрла свои губы тыльной стороной ладони.
Утром Элину увезли в операционную. На фоне сильнейшего стресса у неё началось кровотечение. Пришлось делать чистку, а последствие нового вмешательства прозвучало как гром среди ясного неба: она никогда больше не сможет иметь детей.
Возвращаться домой Элина не стала. С трудом пережив нечастые посещения Даниила, она выписалась из больницы, собрала вещи, пока муж был на работе, и съехала на квартиру медсестры, с которой успела сдружиться. Анна жила одна и, узнав историю Элины, предложила поселиться у неё.
— Поживи, пока отойдёшь и окрепнешь, чтобы на работу выходить, а там видно будет, — сказала Анна.
Даня, не обнаружив жену в больнице, стал звонить:
— Эль, ты что, сбежала, что ли? Сообщила бы мне, что выписываешься. Я бы за тобой на машине приехал, — пожурил он жену.
— На какой машине? — переспросила Элина. — На ярко-красной, которой водит твоя блондинка?
— Что? — Даниил даже закашлялся от удивления. — А откуда ты?..
Элина положила трубку, а Даня стал перезванивать каждые пять минут.
Потом он написал сообщение: «Ну, может, это даже к лучшему, что ты всё знаешь. Да, я люблю её, и мы хотим быть вместе. Так что наш короткий брак оказался ошибкой».
Прочитав холодное, как приговор, сообщение, Элина горько расплакалась. Если даже такая красивая, нежная любовь, как у них с Даниилом, оказалась ошибкой, то кому же в этой жизни можно верить вообще? Как теперь со всем этим жить? Вскоре её уведомили, что муж подал заявление на развод.
А ещё через несколько недель Элля увидела ту самую блондинку вблизи в зале суда. Конечно, внешность у неё была самая что ни на есть броская: большие, чуть раскосые глаза, тонкий прямой нос, яркие полные губы и роскошные белокурые волосы, мягкими волнами рассыпающиеся по плечам. А плотно сбитая фигура, обтянутая прилегающим платьем, сразу же привлекала внимание.
Похоже, Даня очень гордился своей новой пассией и ничуть не стеснялся того, как подло поступил с женой. После того, как судья объявила, что в результате развода Элли не достаётся ничего, так как квартира была куплена до свадьбы, муж даже хохотнул:
— Похоже, Элька, мы с тобой совершенно напрасно расписались. Только время зря потратили. И деньги.
— Можешь считать, что мы потратили те деньги, которые я вкладывала в общий бюджет, чтобы эту квартиру купить, — громко сказала Элля, сверкнув глазами.
Тут уж рассмеялась белокурая спутница мужа:
— О, Дань, она у тебя с характером?
— Ну да, — в тон ей ответил Даниил и язвительно добавил: — Только это с виду. В больнице сказали, теперь она внутри — пустышка.
Эля вспыхнула и побежала прочь из зала суда. Ещё никогда в жизни её никто так не унижал. Хотелось убежать от этого стыда хоть на край света, лишь бы брошенные Даней слова не стучали в её сознании, как деревянный молоточек мирового судьи.
— И что теперь будешь делать? — спросила её вечером Аня.
— Домой поеду, — решительно ответила Элли. — Звонила маме, она совсем расхворалась, так что я пообещала, что вернусь и теперь всегда буду рядом с ней.
Родной посёлок почти не изменился. Только молодые деревья, высаженные соседями вдоль тротуаров, заметно подросли и украсились пышными кронами. Элли толкнула калитку и вкатила во двор чемодан.
«С чем уходила из дома, с тем и вернулась», — с грустью подумала она. И вдруг услышала во дворе какой-то странный звук. Кто-то сзади дома явно колол дрова. У них был камин, и мама его топила, когда в тёплое время года неожиданно наступало похолодание. Но не могла же мать с больным сердцем взяться за топор. Эля оставила сумку у крыльца и прошла вглубь двора, чтобы заглянуть за дом.
Там, среди цветущих фруктовых деревьев, спиной к ней стоял незнакомый мужчина с коротко остриженными волосами и складывал наколотые дрова под навесом забора.
— Вы кто? — громко крикнула Элина, и незнакомец вздрогнул.
Когда он обернулся, Элля не поверила своим глазам. Перед ней стоял тот самый Лукас, которого родители выбрали ей в женихи, но он сильно изменился. Подстриг свои непослушные вихры в модную причёску, отрастил аккуратную бородку и усы. Его лицо стало почти неузнаваемым. Только глаза, теперь уже не затеняемые прядями волос, остались такими же пронзительными.
— Здравствуй, Лина, — произнёс он.
Эля, едва не потерявшая дар речи, заикаясь поздоровалась:
— Привет, Лукас. А ты что здесь делаешь?
— Маме твоей помогаю, — невозмутимо ответил молодой мужчина и отряхнул одежду от мелких опилок. — Она ведь болеет, так что самой не справиться никак.
Он подошёл и заглянул в её глаза:
— Ты в гости или насовсем?
— Насовсем, — уныло призналась она.
— Значит, не прижилась в городе.
Он снова посмотрел ей прямо в глаза, и Элля не выдержала. Она бросилась к Лукасу, обняла его и расплакалась, как маленькая девочка, ищущая защиту у папы. Мужчина мягко обвил её одной рукой, а другой стал гладить по голове, с трудом различая её сбивчивые слова:
— Прости меня, Лук, не нужно было мне ослушиваться родителей. Я не только не прижилась, но и жизнь свою в этом городе сломала. Я теперь никому не нужна, даже тебе.
Она всё плакала, а он всё гладил её по голове и мягко говорил:
— Эх ты, Элька-Карамелька, я ведь всё равно на тебе женюсь, потому что отцу твоему обещал.
Спустя год в доме Эллы и мамы готовились к свадьбе. По такому случаю съехались не только близкие, но и дальние родственники. Одна двоюродная тётушка даже прямиком из Греции пожаловала. Женщины суетились на кухне, мужчины сооружали во дворе большую палатку, расставляли столы, ставили лавки. Мама Элли, которая передвигалась при помощи ходунков, сейчас сияла от счастья. Наконец-то её дочка исполнит традиции рода и свяжет свою судьбу с надёжным, заботливым мужчиной.
Сама Элина с восторгом одевалась в восхитительное свадебное платье кремового оттенка. Такого у неё даже на первой свадьбе не было. Ведь, сколько она помнила, они с Даней только и делали, что экономили. Подруги невесты прикрепили к её рыжей копне, собранной в красивую витую косу, изящный венок из мелких шёлковых цветов, из-за чего Эля стала похожей на сказочную фею.
Когда Лукас приехал за невестой на арендованном лимузине, у той едва не отнялся язык — так он был красив в своём кремовом костюме с белоснежной рубашкой и шёлковой бабочкой.
— Лукас, — воскликнула потрясённая Эля. — Как же я раньше не замечала, что ты просто красавец?
— Маленькая была, — просто сказал он, — вот и наделала всяких глупостей.
Эля подала ему руку и, наклонившись к уху, прошептала:
— Надеюсь, и малыш будет таким же красивым, как ты.
— Малыш? — чуть не закричал мужчина. — Как? Ты же говорила...
— Врачи иногда ошибаются, — улыбнулась она. — Так что следующей весной мы с тобой станем родителями.
Лукас поцеловал её в макушку и прошептал:
— Как же я люблю тебя.
— Я тоже, — прильнула к нему Эля.
Если вам понравился истории, просьба поддержать меня кнопкой «палец вверх». А чтобы не пропускать новые истории, при подписке нажмите колокольчик. Всего вам доброго.