Утро понедельника.
Будильник зазвонил в семь. Теоретически, а фактически — он побрякал пару секунд и был выключен хозяйской рукой, даже не до конца проснувшейся.
Сон продолжился.
Солнце поднялось.
Миски — опустели.
Грета проснулась первой.
Она медленно поднялась, потянулась, посмотрела на хозяйку, вздохнула и грациозно прошлась по подушке. Прямо возле головы. С видом: «намёк понят?»
Намёк не понят.
Хозяйка продолжала спать, зарывшись в одеяло.
Грета вернулась на подоконник. Уселась. Смотрела.
Судьбу надо ждать молча.
Гектор действовал иначе.
Он встал на кровать, проверил положение тела хозяйки — и лег на неё. Сначала на ноги. Потом, увидев отсутствие эффекта — на живот.
Когда и это не сработало, он осторожно перешёл ближе к лицу.
Прямо на грудь.
Топчется. Давит. Смотрит в глаза.
Хозяйка проворчала что-то нечленораздельное, повернулась на бок и прикрыла лицо подушкой.
Фаза провалена.
Началась фаза «тихий саботаж».
Грета, не торопясь, спрыгнула со стола и аккуратно сбросила на пол ручку.
Потом — крем.
Потом — очки.
С интервалом в десять секунд. Каждый предмет с выражением: «мы можем так весь день».
Хозяйка ворочалась, но не сдавалась.
Ноль реакции.
Оставался последний козырь.
Грета взобралась на верх шкафа, посмотрела вниз, проверила, что хозяйка не двигается — и упала.
Специально.
С грохотом. Прямо на пол. Как будто её кто-то сбросил.
— ...Что?! — хозяйка вскакивает. — Который час?!
Коты уже стояли у дверей кухни.
Грета умывалась.
Гектор смотрел в упор.
Хозяйка бормочет, наливая себе кофе одной рукой и насыпающей корм другой:
— Я же хотела встать в семь! У меня встреча! Почему вы меня не разбудили?!
Ответа не последовало.
Только тихий чавкающий звук, когда миски были наконец наполнены.
Только взгляд Греты, в котором читалось: «Ты взрослая. Отвечай сама за будильник.»
***
Через полчаса хозяйка вылетела из квартиры, натягивая куртку на ходу.
Волосы растрёпаны. Глаза бешеные.
А в квартире — покой.
Грета на подоконнике. Гектор на кровати, на ещё тёплом одеяле.
Вечер понедельника
Хозяйка вернулась поздно.
Ключ повернулся в замке с лёгкой ненавистью, дверь распахнулась — и в квартиру влетела уставшая, лохматая и слегка покусанная (жизнью) женщина.
— Я дома… — пробурчала она и тут же уронила сумку.
На входе её уже ждали.
Грета сидела строго посреди коврика у двери. Смотрела осуждающе.
Гектор выскользнул из тени, потянулся — и лёг в проход, как гантель. Прямо под ноги.
— Ну, конечно. Кто бы сомневался, — вздохнула хозяйка, перешагивая Гектора. — Один как охрана, вторая как суд присяжных.
На кухне она включила свет, поставила чайник и проверила — миски пусты.
— Ага. Значит, обед был. Ну хоть кто-то в этой квартире поел вовремя.
Из комнаты донёсся мягкий глухой «бух».
Это Грета снова сбросила крем со стола. Просто… ну, на всякий случай.
Хозяйка вернулась в комнату и встала на пороге.
— Так. А это что?..
На полу валялись: ручка, очки (опять), книга и один носок.
— То есть пока я работала на благо, тут проходила вечеринка?..
Грета сладко потянулась.
Гектор зевнул и залез на подушку.
Хозяйка вздохнула, подняла носок, отряхнула и тихо сказала:
— Ну ладно. Я тоже кое-что уронила сегодня. Например, свою репутацию на планёрке.
***
Позже, уже в пижаме и с чашкой чая, она сидела на диване, а рядом — два тёплых комка.
Грета лежала на пледе, сложив лапки как сфинкс.
Гектор свернулся клубочком и положил морду ей на ногу. Тихо мурлыкал.
Хозяйка провела рукой по их спинам.
— Вы всё-таки мои будильники. Громкие, пушистые и абсолютно без кнопки «отложить».
Коты молчали.
Но каждый по-своему думал: «Мы просто следим, чтобы ты не опоздала на работу. Чтобы у тебя был день. А у нас — завтрак»