Трёхкомнатная квартира, в которой я прожила двадцать семь лет, выглядела непривычно пустой. Коробки с вещами громоздились у стены в прихожей, мебель — то, что я решила забрать — уже ждала грузчиков. Старые обои с выцветшими розами хранили следы от картин и фотографий, которые я сняла вчера. Эти светлые прямоугольники на стенах выглядели как призраки прошлого.
Я присела на подоконник, вдыхая запах родного дома в последний раз. Внучка Маша хотела приехать, помочь с переездом, но я отказалась. Это прощание было слишком личным.
Телефон завибрировал в кармане халата.
— Мам, ты как? — голос дочери звучал обеспокоенно. — Грузчики уже приехали?
— Ещё нет, — ответила я, разглядывая потрескавшуюся краску на подоконнике. — Обещали к двенадцати.
— Ты уверена, что справишься? Я могу отпроситься…
— Лена, всё хорошо, — я улыбнулась, хотя дочь не могла этого видеть. — Я справлюсь. Это просто переезд.
Мы обе знали, что это не «просто переезд». В шестьдесят пять лет, после почти трёх десятилетий в одной квартире, после смерти мужа, я решилась на шаг, который многим казался безумием. Продать квартиру в центре Москвы и купить домик на окраине маленького приморского городка в трёх часах езды от Севастополя. Место, где я была всего один раз — в прошлом году, когда ездила отдыхать после сорока лет работы в школе.
— Мама, ты всегда можешь вернуться, — голос Лены дрогнул. — У нас места хватит.
— Знаю, дочка, — я вздохнула. — Но мне нужно это сделать. Для себя.
После звонка я ещё раз прошлась по квартире. Спальня, где мы с Петей спали бок о бок двадцать пять лет, пока рак не забрал его. Детская, где выросла Лена и куда потом приезжала погостить с маленькой Машей. Кухня, где за чаем решались все семейные вопросы.
Звонок в дверь вырвал меня из воспоминаний. Грузчики приехали раньше.
Первая ночь
Домик встретил меня запахом сырости и пыли. Маленький, беленый, с голубыми ставнями и просевшей террасой. Вокруг — заросший сад с яблонями и старой черешней. Позади дома — спуск к морю, которое шумело где-то совсем близко.
Риелтор, полноватая женщина лет пятидесяти с ярко-красной помадой, суетливо открывала окна.
— Тут немного застоялся воздух, Алла Сергеевна. Но вы не волнуйтесь, проветрится быстро. Вода в колонке есть, газ подключен. Электричество, вот, включаю…
Щёлкнул выключатель, и тусклая лампочка под потолком осветила маленькую гостиную с печкой в углу.
— Ключи вот, — она протянула мне связку. — И документы все. Соседи хорошие, тихие. Слева дачники из Москвы, приезжают только летом. Справа бабушка, Нина Петровна, местная, всю жизнь здесь. Если что понадобится — она поможет.
Когда риелтор уехала, я осталась одна в непривычной тишине. Только море шумело вдалеке да ветер шелестел в саду. Стало вдруг страшно. Что я наделала? Зачем променяла московскую квартиру с центральным отоплением на этот домик с печкой? Как буду зимовать здесь одна? А если заболею?
Я заставила себя заняться делом. Разобрала самое необходимое, застелила кровать, поставила чайник на плиту. Вечерело. За окном стрекотали цикады, из сада доносился запах яблок и моря.
Первую ночь в новом доме я почти не спала. Прислушивалась к незнакомым звукам — скрипу половиц, шелесту листвы, далёкому шуму волн. Всё казалось чужим, неправильным. Я лежала с открытыми глазами и думала о Пете, о нашей квартире, о прожитой жизни. Что бы он сказал, узнав о моём решении? Может, я совершила ошибку?
Под утро меня сморил сон, а проснулась я от солнечного света, заливающего комнату через незанавешенное окно. И первое, что увидела, — море. Бескрайнее, сияющее в утреннем свете. Оно было видно прямо из окна спальни, над кронами яблонь.
Это зрелище захватило дух. В московской квартире из окна была видна только стена соседнего дома.
Новые соседи
— Здравствуйте! Вы, должно быть, новая соседка?
Я вздрогнула и обернулась. На дорожке рядом с моей калиткой стояла пожилая женщина в ситцевом платье и белом платке. В руках она держала блюдо, накрытое полотенцем.
— Да, я Алла. Вчера переехала.
— А я Нина Петровна, — улыбнулась женщина. — Я вам пирожков принесла, с яблоками. Подумала, вы ещё не обжились, готовить некогда…
Я растерялась. В Москве я прожила почти всю жизнь, но ни разу соседи не приносили мне пирожков.
— Спасибо… Проходите, я как раз чай поставила.
Мы сидели на веранде, пили чай с яблочными пирожками и разговаривали. Нина Петровна оказалась бывшей медсестрой, всю жизнь проработавшей в местной больнице. Овдовела пятнадцать лет назад.
— Понимаю вас, — кивнула она, когда я рассказала свою историю. — После смерти Коли мне тоже всё опостылело. Хотела даже в город к сыну переехать. А потом поняла — нет, моё место здесь. Где каждый кустик знаком, где воздух родной.
— А я, наоборот, от знакомого убежала, — призналась я.
— Бывает и так, — Нина Петровна понимающе кивнула. — Каждому своё лекарство от горя нужно.
После её ухода стало легче. Словно кто-то приоткрыл окно в душной комнате, впустив свежий воздух. Весь день я разбирала вещи, расставляла книги, развешивала картины. Дом постепенно наполнялся моим присутствием, становился моим.
Вечером раздался стук в калитку. На пороге стоял худощавый мужчина лет шестидесяти, с загорелым морщинистым лицом.
— Добрый вечер, — улыбнулся он. — Я Виктор, ваш сосед через дорогу. Слышал, вы из Москвы переехали? Добро пожаловать в наше захолустье!
В его голосе звучала лёгкая ирония, но глаза смотрели доброжелательно.
— Спасибо, — я невольно улыбнулась в ответ. — Алла Сергеевна.
— Учительницей были? — проницательно спросил он.
Я удивлённо подняла брови.
— Как догадались?
— У вас взгляд такой… оценивающий, — он усмехнулся. — Моя мать тоже учительницей была, русский и литературу преподавала. Я этот взгляд с детства помню.
Он оказался бывшим моряком, капитаном дальнего плавания на пенсии. Вернулся в родительский дом десять лет назад, когда здоровье не позволило больше выходить в море.
— Если что нужно — обращайтесь, — сказал он на прощание. — Здесь с мужскими руками туго. А в доме всегда что-то починить надо.
Первые шаги
Дни складывались в недели. Я постепенно обживалась, привыкала к новому ритму жизни. Просыпалась с рассветом, завтракала на веранде, глядя на море. Потом работала в саду — он был сильно запущен, и я решила привести его в порядок. Нина Петровна часто заходила, приносила рассаду, делилась советами.
Виктор помог починить протекающую крышу и расшатавшиеся ступеньки террасы. Оказалось, он мастер на все руки — сказывалась морская закалка.
Вечерами я читала или говорила по телефону с дочерью и внучкой. Маша обещала приехать на каникулах.
Постепенно я стала замечать, что дышу полной грудью. Что замираю, глядя на закат над морем. Что улыбаюсь, слушая пение птиц по утрам. Когда это последний раз случалось в Москве? Я не могла вспомнить.
Однажды утром я проснулась от странного звука. Кто-то скрёбся в дверь. На пороге сидел тощий полосатый кот с драным ухом.
— Ты чей? — спросила я.
Кот посмотрел на меня жёлтыми глазами и громко мяукнул.
— Голодный, значит.
Я вынесла ему блюдце с остатками вчерашней рыбы. Кот жадно набросился на еду.
— Бродяга, — констатировала я. — Ну ладно, ешь и иди своей дорогой.
Но кот не ушёл. Он свернулся клубком на моём крыльце и уснул, словно всегда здесь жил.
Вечером, когда я вернулась из магазина, он всё ещё был там.
— Эй, ты всё ещё здесь? — я поставила сумки на крыльцо. — Ну и что мне с тобой делать?
Кот потёрся о мою ногу и мурлыкнул.
— Это Барсик, — раздался голос Нины Петровны через забор. — Он бездомный, но тут всегда крутится. Дачники летом подкармливают.
— А зимой?
— А зимой я, — она улыбнулась. — Он к вам привязался, смотрю.
Так у меня появился кот. Он спал на веранде, охотился в саду и каждое утро приходил требовать завтрак, громко мяукая под дверью.
— А раньше он к вам не просился? — спросила я как-то у Нины Петровны.
— Нет, — она хитро прищурилась. — Видно, выбрал вас. У кошек своё чутьё.
Постепенно жизнь налаживалась. Я записалась в местную библиотеку, подружилась с библиотекаршей Валентиной, которая оказалась бывшей ученицей моей новой знакомой, Нины Петровны. Мир маленького городка удивлял меня своей простотой и теплотой. Здесь все знали друг друга, здоровались на улицах, интересовались здоровьем.
В Москве я прожила всю жизнь, но так и осталась для соседей по подъезду «женщиной с третьего этажа». Здесь же через месяц меня знал весь квартал.
Буря
В октябре пришли первые штормы. Море потемнело, вздыбилось, стало грозным и чужим. Ветер гнул деревья в саду, срывал последние яблоки. В доме стало холодно и сыро.
Я впервые растопила печь. Делала это неумело, по инструкции из интернета. Дым ел глаза, дрова не хотели разгораться.
— Эх, горожанка, — покачал головой Виктор, заглянувший проведать меня в непогоду. — Давайте покажу, как правильно.
Он ловко переложил дрова, что-то подкрутил в печной задвижке, и вскоре огонь весело загудел, разгоняя сырость.
— Первое время я тоже мучился, — признался он, сидя у огня с кружкой чая. — После корабля к дому привыкнуть непросто.
— А не жалеете, что вернулись? — спросила я, глядя на его профиль, чёткий в свете пламени.
Он помолчал, отхлебнул чай.
— Жалел поначалу. Тосковал по морю, по команде. Здесь всё казалось маленьким, тесным после океанских просторов. А потом… — он усмехнулся, — потом понял, что и здесь есть своё море. Просто оно другое. Мы все куда-то плывём, Алла Сергеевна. Даже когда кажется, что стоим на месте.
В ту ночь разыгрался настоящий шторм. Ветер бросал в окна пригоршни дождя, выл в печной трубе, раскачивал деревья до скрипа. Я лежала, прислушиваясь к звукам разбушевавшейся стихии, и впервые за долгое время чувствовала себя живой. По-настоящему живой.
Утром шторм утих. Я вышла в сад, вдохнула влажный солёный воздух. На крыльце сидел мокрый Барсик, недовольно вылизывая лапу.
— Ну иди сюда, бродяга, — я взяла его на руки. — Будем сушиться.
На веранде звонил телефон. Лена.
— Мама, ты как там? У вас, говорят, шторм страшный!
— Всё хорошо, доченька, — я улыбнулась, гладя мурлыкающего кота. — Просто немного ветрено.
Новогодняя сказка
Зима пришла неожиданно рано. В конце ноября выпал снег, укрыв городок белым покрывалом. Море стало свинцово-серым, суровым. В доме было холодно, несмотря на печку, которую я научилась растапливать самостоятельно.
Я начала задумываться, что, возможно, совершила ошибку. Может, стоило переждать зиму в Москве, у дочери? Но мысль о возвращении вызывала странное сопротивление. Словно я предам что-то важное, если уеду.
Однажды вечером, когда я сидела у печки, закутавшись в плед, в дверь постучали. На пороге стоял Виктор с рюкзаком.
— Замерзаете, небось? — спросил он вместо приветствия. — Я вам обогреватель принёс. У меня запасной был.
Он прошёл в дом и быстро установил электрический обогреватель.
— Печка хорошо, но с непривычки тяжело, — сказал он, подключая прибор. — А с этим теплее будет.
Я не знала, что сказать. Его забота тронула меня до глубины души.
— Спасибо, — наконец выдавила я. — Чаю?
Он остался на чай. Мы сидели у печки, разговаривали. О море, о книгах, о жизни. Он рассказывал о дальних странах, где побывал, я — о своих учениках, многие из которых уже сами стали родителями.
— А почему вы не женились? — неожиданно для себя спросила я.
Он усмехнулся.
— Был женат. Недолго. Она не выдержала — то в море, то в порту. Потом были женщины, но ничего серьёзного, — он помолчал. — А потом как-то… не до того стало. Работа, плавания. Оглянулся — а уже и пятьдесят.
Он посмотрел на меня своими светлыми глазами, и что-то дрогнуло внутри.
— Приходите встречать Новый год, — вдруг сказал он. — Ко мне. Нина Петровна будет, Валентина из библиотеки. Не сидеть же одной.
Я хотела отказаться. Сказать, что дочь с внучкой приедут. Но это была неправда — Лена собиралась с мужем и Машей в Финляндию, звала с собой, но я отказалась.
— Спасибо, — ответила я. — Приду.
В новогоднюю ночь у Виктора собралась небольшая компания — я, Нина Петровна, Валентина с мужем, ещё пара соседей. Виктор зажарил гуся, Нина Петровна принесла домашние соленья, я испекла пирог.
Мы сидели за большим столом в его уютном доме, украшенном гирляндами. Смеялись, вспоминали молодость, пели песни. Виктор достал гитару и неожиданно хорошо исполнил несколько морских баллад.
В полночь, под бой курантов по телевизору, мы вышли во двор. Небо было усыпано звёздами, воздух морозный и чистый. Кто-то запустил фейерверки, и они расцвели над морем яркими цветами.
Виктор стоял рядом со мной. Наши плечи соприкасались.
— Загадали желание? — спросил он тихо.
Я кивнула. Моё желание было простым и неожиданным даже для меня самой: чтобы этот момент не кончался. Чтобы продолжать чувствовать тепло его плеча рядом со своим, видеть звёзды над морем, дышать этим воздухом.
— С Новым годом, Алла Сергеевна, — он повернулся ко мне, и его глаза в свете фейерверков казались необыкновенно яркими.
— С Новым годом, капитан, — ответила я и неожиданно для себя улыбнулась.
Звонок из прошлого
В конце января позвонила Лена.
— Мама, у меня новости, — её голос звучал напряжённо. — Виталию предложили работу в Америке. На три года минимум.
Я молчала, пытаясь осмыслить информацию.
— Мы решили согласиться, — продолжила она. — Это хороший шанс, отличная школа для Маши…
— Конечно, соглашайтесь, — перебила я. — Это замечательная возможность.
— Мама, — она замялась, — может, ты вернёшься? В Москву? Квартиру можно обратно купить или другую…
— Зачем? — искренне удивилась я.
— Как зачем? — в её голосе послышалось раздражение. — Ты там одна, в глуши, зимой. Мы уедем, и кто о тебе позаботится?
Я посмотрела в окно. За стеклом падал крупный снег, море едва виднелось за белой пеленой. На веранде спал, свернувшись клубком, Барсик. Вчера мы с Виктором ходили на каток, который залили в городском парке. Он держал меня за руку, когда я неуверенно скользила по льду, и мы смеялись, как подростки.
— Лена, — мягко сказала я, — я не одна. У меня здесь… жизнь.
В трубке повисла пауза.
— Жизнь? — наконец переспросила она. — Ты о чём, мама?
Я не знала, как объяснить. Как рассказать, что в шестьдесят пять лет я вдруг почувствовала себя живой, настоящей? Что просыпаюсь каждое утро с ощущением, что впереди — целый день, полный маленьких открытий? Что мне больше не снится папа с его грустными глазами, что я больше не просыпаюсь в слезах?
— У меня здесь друзья, — просто сказала я. — И мне хорошо.
— Друзья? — в её голосе звучало недоверие. — Какие друзья, мама? Ты там без году неделя.
— Лена, — твёрдо произнесла я, — я остаюсь. Не беспокойся за меня. Я счастлива здесь.
После разговора я долго сидела у окна, глядя на падающий снег. Впервые в жизни я приняла решение, думая только о себе. Не о дочери, не о муже, не о работе — о себе. И от этого было немного страшно и очень свободно.
Весеннее пробуждение
Март принёс оттепель. Снег таял, с крыш капало, в воздухе пахло влажной землёй и морем. Я много гуляла — вдоль берега, по просыпающемуся лесу за городом. Иногда одна, иногда с Виктором.
Наши отношения менялись неуловимо. Он стал заходить чаще, помогал по хозяйству, приносил свежую рыбу, которую ловил на утренней зорьке. Мы вместе ужинали, смотрели старые фильмы, говорили обо всём на свете.
Однажды вечером, когда мы сидели на моей веранде, наблюдая за закатом, он вдруг взял меня за руку.
— Алла, — он впервые назвал меня просто по имени, без отчества, — я давно хотел сказать…
В этот момент зазвонил телефон. Я вздрогнула, посмотрела на экран — Лена.
— Извини, — сказала я, отвечая на звонок. — Да, доченька?
— Мама, — её голос дрожал, — у нас неприятности. Виталию отказали в визе. Что-то с документами… В общем, никакой Америки. А мы уже квартиру продали, вещи упаковали…
Я слушала, как она плачет, рассказывая о внезапно рухнувших планах, и чувствовала странную пустоту. Раньше я бы немедленно предложила им переехать ко мне, отдала бы им свою спальню, утешала бы, помогала… Но теперь что-то изменилось.
— Ничего, милая, — сказала я мягко. — Всё наладится. Найдёте другую квартиру…
— Какую другую? — всхлипнула она. — Мы все деньги вложили в билеты, в оформление документов! Мама, мы можем к тебе приехать? Ненадолго, пока не разберёмся?
Я посмотрела на Виктора. Он всё ещё держал мою руку, но теперь в его глазах была тревога.
— Конечно, — сказала я после паузы. — Конечно, приезжайте.
Когда я положила трубку, то почувствовала, как что-то надломилось внутри. Виктор молча смотрел на меня.
— Лена с семьёй приедет, — сказала я, пытаясь улыбнуться. — Ненадолго. У них проблемы с переездом.
Он кивнул и отпустил мою руку.
— Понимаю, — тихо сказал он. — Семья важнее всего.
Мы сидели молча, глядя, как солнце тонет в море. То, что он хотел сказать, так и осталось невысказанным.
Возвращение
Лена с семьёй приехали через неделю. Машина, набитая вещами, с трудом протиснулась в калитку.
— Мама! — Лена обняла меня. — Как же я соскучилась!
Маша, моя двенадцатилетняя внучка, выросла и похорошела за полгода. Виталий, зять, выглядел усталым и подавленным.
Они заполнили мой маленький домик шумом, вещами, разговорами. Маша с восторгом приняла Барсика, который вначале держался настороженно, но быстро привык к новым жильцам.
Я уступила им свою спальню, сама перебралась на диван в гостиной. Лена с энтузиазмом взялась за хозяйство, готовила, убирала, перевешивала шторы.
— Мам, как ты тут жила? — она с ужасом смотрела на старую печку. — Зимой же холодно!
— Справлялась, — улыбнулась я. — У меня ещё и обогреватель есть.
— А магазины? А врачи? А если что случится?
Я не могла объяснить ей, что за эти месяцы я научилась не бояться. Что одиночество оказалось не таким страшным, как я думала. Что здесь, в маленьком приморском городке, я нашла что-то важное, чего мне не хватало всю жизнь.
Виктор не приходил. Я видела, как он выходит по утрам на рыбалку, как возвращается вечером, но он больше не заглядывал на чай, не приносил свежую рыбу. Когда мы случайно встречались на улице, он вежливо здоровался и спешил по своим делам. Мне не хватало наших разговоров, его спокойного голоса, его смеха.
Через две недели Лена объявила, что Виталию предложили работу в Петербурге.
— Не так престижно, как Америка, но тоже неплохо, — сказала она за ужином. — Нам дают служебную квартиру. Маша уже нашла школу рядом.
— Это замечательно, — я искренне обрадовалась за них.
— Да, — Лена помедлила. — Мама, я хотела поговорить с тобой… Мы думаем, тебе стоит поехать с нами.
Я отложила вилку.
— С вами? В Петербург?
— Да, — она воодушевилась. — Там отличные больницы, культурная жизнь. И мы будем рядом. А этот дом… ну, можно сдавать летом, например.
Я посмотрела в окно. Вечернее солнце золотило верхушки яблонь, море сияло вдалеке. Барсик дремал на подоконнике.
— Лена, — мягко сказала я, — я не поеду.
Она нахмурилась.
— Почему? Ты же не собираешься здесь остаться? Одна? В этой глуши?
— Именно это я и собираюсь сделать, — я улыбнулась. — Мне здесь хорошо.
— Хорошо? — она повысила голос. — Мама, ты в своём уме? Тебе шестьдесят пять, ты одна, вокруг чужие люди!
— Не чужие, — возразила я. — За эти месяцы они стали мне ближе, чем многие московские знакомые за десятилетия.
Лена смотрела на меня так, словно я сообщила, что собираюсь полететь на Луну.
— Это из-за него, да? — вдруг спросила она. — Из-за этого твоего соседа-моряка?
Я почувствовала, как краснею, словно девчонка.
— Причём тут Виктор? — я попыталась звучать беззаботно, но голос предательски дрогнул.
— О боже, — Лена прикрыла рот рукой. — Так это правда? Мама, ты… влюбилась?
В её голосе было столько изумления, что я невольно рассмеялась.
— Лена, мне шестьдесят пять, а не сто пять, — сказала я, всё ещё улыбаясь. — Да, Виктор мне дорог. Очень. Но дело не только в нём. Я нашла здесь себя. Заново. И не хочу это терять.
Несколько дней Лена дулась, пыталась переубедить меня, даже привлекла на свою сторону Виталия и Машу. Но я была непреклонна.
В последний вечер перед их отъездом, когда Виталий с Машей уже спали, мы с Леной сидели на веранде.
— Мам, я боюсь за тебя, — призналась она, глядя на звёзды. — Всегда боялась. Когда папа умер, ты словно погасла. Я думала, ты никогда не выкарабкаешься из этой черноты.
Я молчала, слушая шум моря вдалеке.
— А потом ты вдруг решила всё бросить и уехать непонятно куда, — продолжила Лена. — Я думала, ты совсем с ума сошла. А сейчас смотрю на тебя и вижу… ты другая. Словно помолодела.
Она повернулась ко мне, в глазах блестели слёзы.
— Ты счастлива здесь, да?
Я кивнула, не в силах говорить.
— Тогда ладно, — она вздохнула. — Оставайся. Только обещай, что будешь звонить. И приедешь к нам на Новый год.
— Обещаю, — я обняла её, чувствуя, как что-то внутри отпускает, расслабляется.
Утром они уехали. Дом вдруг стал пугающе пустым и тихим. Я бродила из комнаты в комнату, не зная, чем заняться. Барсик ходил за мной по пятам, будто чувствуя моё беспокойство.
Вечером в дверь постучали. На пороге стоял Виктор с корзиной свежей клубники.
— Увидел, что ваши уехали, — сказал он, протягивая корзину. — Подумал, что вам, наверное, грустно одной.
Я смотрела на его загорелое лицо, на седеющие виски, на смущённую улыбку, и что-то щемило в груди.
— Мне действительно было грустно, — призналась я. — Но теперь нет.
Мы сидели на веранде, ели клубнику, смотрели, как солнце опускается в море. Барсик устроился у Виктора на коленях и громко мурлыкал.
— Я думал, вы уедете с ними, — вдруг сказал он. — В Петербург.
— Откуда вы знаете про Петербург? — удивилась я.
Он смущённо улыбнулся.
— Маленький город, все всё знают. Так почему остались?
Я посмотрела ему в глаза.
— Потому что моё место здесь. Рядом с морем. Рядом с…
Я запнулась, не решаясь произнести.
— С? — он подался вперёд, его глаза вдруг стали серьёзными.
— С вами, — тихо сказала я.
Он взял мою руку в свои — загрубевшие от морской соли, сильные, тёплые.
— Помните, что я хотел сказать вам тогда, перед приездом вашей дочери? — спросил он тихо.
Я кивнула.
— Я хотел сказать, что вы перевернули мою жизнь, Алла. Что я не представляю больше ни одного дня без вас. Что… я люблю вас.
Последние слова он произнёс почти шёпотом, но они эхом отозвались во мне, словно прогремели над морем.
— Я знаю, что мы не молоды, — продолжил он. — Знаю, что это может показаться глупым в нашем возрасте. Но когда вы появились здесь, в этом сонном городке, мне показалось, что взошло новое солнце.
Я молчала, не в силах говорить от нахлынувших чувств.
— Если вам нужно время или если я всё неправильно понял… — начал он.
— Нет, — перебила я. — Вы всё правильно поняли, Виктор. Я тоже… тоже не представляю жизни без вас.
Он осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся моей щеки. А потом так же осторожно поцеловал — легко, нежно, словно спрашивая разрешения. Я ответила на поцелуй, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, как слёзы счастья наворачиваются на глаза.
Эпилог
Прошло два года. Наш с Виктором дом — мы поженились прошлой весной и теперь живём вместе в его доме с видом на море — полон гостей. Лена с семьёй приехала на все лето. Маша, теперь уже почти взрослая девушка, загорает на пляже с местными ребятами. Барсик разжирел и обленился, но по-прежнему спит на веранде и требует угощения у всех, кто входит в дом.
Я сижу в саду под старой яблоней и смотрю, как Виктор что-то показывает Виталию на только что отремонтированной лодке. Они поладили, несмотря на разницу в возрасте и интересах.
Лена выходит из дома с подносом, на котором дымятся чашки чая.
— Мам, ты так и не рассказала, как собираешься отмечать день рождения в этом году, — говорит она, присаживаясь рядом.
Мне исполняется шестьдесят восемь. Когда-то это казалось почти концом жизни. Теперь же я чувствую, что всё только начинается.
— Виктор хочет свозить меня в Ялту, — отвечаю я. — Говорит, там есть места, которые я обязательно должна увидеть.
Лена улыбается.
— Знаешь, я никогда не видела тебя такой счастливой, — говорит она. — Даже когда папа был жив.
Я задумываюсь. Она права. С Петей мы были молоды, влюблены, строили семью, растили дочь. Но я всегда как будто жила для других — для него, для Лены, для работы. Только здесь, в этом маленьком приморском городке, я научилась жить для себя. И парадоксальным образом это сделало счастливыми всех вокруг.
— Мама! — зовёт Маша, взбегая на холм, с которого открывается вид на море. — Иди сюда, тут дельфины!
Я встаю и иду к ней, чувствуя, как ветер играет с моими волосами — седыми, но всё ещё густыми. Виктор, заметив нас, машет рукой и спешит присоединиться.
Мы стоим на холме — я, мой муж, моя внучка — и смотрим, как в синеве моря мелькают серебристые спины дельфинов. Жизнь продолжается. И она прекрасна.
От автора
Спасибо, что дочитали этот рассказ до конца. Порой жизнь преподносит нам удивительные подарки именно тогда, когда мы меньше всего их ожидаем. И иногда нужно сделать шаг в неизвестность, чтобы обрести настоящее счастье.
Если вам понравилась эта история, буду благодарна за подписку на мой канал. Здесь я регулярно публикую новые рассказы о жизненных поворотах, неожиданных встречах и тех маленьких чудесах, которые делают нашу жизнь особенной.