Продолжение. Начало тут
К-3 вышла в поход к Северному полюсу 10 июля 1962 г. Поход проходил без происшествий, если не считать выше упомянутую замену подшипника. Самописцы пишут все: и глубину под килем, и толщину льда
над головой, и множество данных, необходимых для испытаний навигационных
приборов. Карты-сетки глубин испещрены так плотно, что на них белых
пятен почти нет. Неожиданно на самом подходе к полюсу стало отмечаться поднятие рельефа дна. Воды под килем становилось всё меньше и меньше. Наверху 25-ти метровая толща льда, а снизу быстро приближается океанское дно. Какая-то огромная подводная гора.
Позже командир К-3 Лев Жильцов встретился с Яковом Яковлевичем Гаккелем, видным советским океанографом, участвовавшем в арктических экспедициях еще с начала 30-х годов, и узнал, что подводниками была подтверждена его гипотеза о существовании Арктике еще одного подводного хребта. Позже хребет назовут именем Гаккеля, а вершину, над которой прошла К-3 — будущим именем лодки «Ленинский комсомол».
В 6 часов 50 минут и 10 секунд 17 июля 1962 г. подлодка пересекла 90 параллель и прошла под Северным полюсом. Пройдя некоторое расстояние в восточную часть Арктики, лодка поворачивает обратно. Стали искать место всплыть на полюсе. Но найти участок с чистой водой не удалось. Только через сотню миль на юг от Северного полюса удалось найти прогалину и всплыть в точке 79˚40’ с.ш., 0˚ 41’ з.д. Команде была разрешена "увольнительная на берег".
За четыре часа стоянки три боевые смены успели побывать на льдине. Как
оказалось, некоторые моряки прихватили на лодку коньки и даже лыжи.
Провели импровизированное состязание по стрельбе из мелкокалиберной
винтовки. Предлагалось сыграть и в футбол — этот вид спорта на «К-3» был в большом почете в любое время года. Зимой по колено в снегу играть
даже интереснее — мяч приходится искать. На этот раз матч организовать не удалось: пока собирались, наступило время отправляться. Никогда не забуду взгляды, которыми мои товарищи окидывали в последний раз ледяное безмолвие: мало кому доводилось видеть это и вряд ли когда им доведется вернуться сюда еще раз!
На лодку поступил экстренный приказ командования - прибыть на базу к исходу 20 июля. Пришлось включить отсеченные, изношенные парогенераторы, чтобы добиться максимальной мощности.
Спешка была вызвана тем, что Н.С. Хрущёв, находившийся с визитом в Мурманской области, пожелал встретиться с экипажем и вручить государственные награды. Часть экипажа осталась на лодке, а другая во главе с Жильцовым была отвезена прибывшими на пирс политработниками в спортзал военно-морской базы.
Ранее произошло вот что.
В Мурманске Хрущева приняли весьма недружелюбно. Правда, виноват в
этом он был сам, вернее, его чувство юмора, разделить которое могли не
все.
В Мурманске, когда горожан собрали на митинг, стояла прекрасная солнечная погода. И Хрущев начал свое выступление так:
— Дорогие мои мурманчане! Я говорю «дорогие», потому что
обходитесь вы стране недешево. Мы в Москве такого солнца не видим, а вам здесь за это выплачивают пятидесятипроцентную надбавку!
Народ на Севере не из пугливых, и главу государства немедленно
освистали. Все впечатление от поездки было испорчено, и моряки Северного
флота, как могли, пытались его спасти.
На базе в Иоканьге Хрущева принимали вместе с сопровождавшими его
министром обороны СССР Р. Я. Малиновским, главкомом ВМФ С. Г. Горшковым, Д.Ф.Устиновым и другими руководителями. Принимали его по законам флотского гостеприимства в течение двух дней, так что компания, встретившая нас в спортзале военно-морской базы, была, скажем так, в приподнятом настроении.
Руководители страны сидели на сцене за столом президиума. Вдоль
остальных стен помещения была построена флотилия, а в центре поставлены стулья для экипажа «К-3» и научной группы — нас было человек сто. Все, кроме нас с Петелиным, в рабочей форме, правда, вторую смену успели по моей команде постричь, пока шли в тумане.
Встречены мы были аплодисментами и следующей фразой:
— Что же вас так долго ждать приходится!
Впрочем, сказал это Хрущев беззлобно и вовсе неожидая объяснений. И сразу продолжил:
— Мы решили вас наградить. Зачитайте указ!
Мы, конечно, думали, что нас как-то отметят. Но обычно делалось
это не сразу, да и награждали главным образом ценными подарками: кому
ружье, кому электробритву. Так что известие ошеломило нас настолько, что я даже не помню, кто зачитывал указ.
И вот слышу:
— За успешное выполнение специального задания правительства
присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и
медали «Золотая Звезда» контр-адмиралу Петелину Александру Ивановичу,
командиру атомной подводной лодки капитану 2 ранга Жильцову Льву
Михайловичу, командиру электромеханической боевой части атомной
подводной лодки инженер-капитану 2 ранга Тимофееву Рюрику
Александровичу.
В зале зааплодировали, к потолку полетели бескозырки.
Потом слово взял Хрущев:
— Вы извините, что мы сейчас не можем рассказать широко о вашем
подвиге. И на полюсе мы побывали не первые — американцы нас обскакали, — и секретность нам этого не позволяет. Но я обещаю вам, что через
год-два, может быть, через несколько месяцев, мы привезем вас на Красную
площадь и построим перед Кремлем, как космонавтов. Почествуем ваш
экипаж, он этого заслуживает. Я был на подводной лодке. На мой взгляд,
это — огромная колбаса, начиненная таким количеством приборов, что куда ни плюнь, обязательно попадешь в прибор! Сам я мало что там понимаю, но я привез вам людей, которые их создавали. Многих из них вы больше не увидите никогда в жизни, потому что все они засекречены. Я хочу их вам представить.
Действительно за столом президиума помимо известных нам
Перегудова, Доллежаля, Александрова сидел весь цвет науки и
военно-промышленного комплекса. Хрущев каждого представил, и каждому мы похлопали. А затем предложил всем надеть ордена и сфотографироваться.
Хрущев взялся надеть награды Петелину, а министр обороны— мне.
«Золотая Звезда» не прикалывается, а приворачивается. Малиновский
достал перочинный нож, взял меня за лацкан и ткнул. В тот момент я даже
не почувствовал боли, и только потом обнаружил, что по груди у меня
течет кровь. После мы сели в зале вместе с руководителями страны и
торжественный момент был запечатлен для истории.
Но на Северном полюсе советская подлодка всё- аки всплыла. Подводная лодка К-181 под командованием капитана 2 ранга Ю.Л.Сысоева (старшим в
походе был командующий Северным флотом адмирал В.А.Касатонов) всплыла 29 сентября 1963 г. в точке с широтой 90°. Сысоеву тоже было присвоено звание Героя Советского Союза.
Но это совершенно не умаляет подвига подводников К-3, которые были первопроходцами. Подлодка прошла подо льдами 1300 миль. Во время похода отрабатывалось новейшее акустическое экспериментальное оборудование. Главное, что было отработано и новейшее навигационное оборудование. Были огромные опасения в том, что на полюсе не будет работать ни магнитный, ни гирокомпас. В американской прессе в свое время публиковались панические статьи о том, что при походах американских подлодок к полюсу отказывали и магнитные и гирокомпасы. Но наше оборудование работало надёжно.
Сразу же после похода подводной лодке К-3 было присвоено почётное наименование "имени Ленинского комсомола". Поход подводной лодки им. Ленинского комсомола в советской пропаганде стоял наряду с полётами первых космонавтов в космос.
А сама лодка встала на долгосрочный ремонт с полной заменой реакторного отсека. Ремонт длился два с половиной года. А в сентябре 1967 г. К-3 возвращалась с боевого дежурства в Средиземном море, где она находилась во время арабо- израильской войны. На лодку были загружены торпеды с ядерными боеголовками. При возвращении с боевого дежурства в Норвежском море в два часа ночи 8 сентября 1967г. в торпедном отсеке вспыхнул пожар. Пожар мгновенно распространился и на второй отсек. В течение нескольких минут 39 подводников сгорели заживо.
Еще полторы минуты, и взрыв всего торпедного боезапаса, могла наступить ядерная катастрофа. Командир К-3 Юрий Степанов принял единственно верное решение, скомандовав: «Сравнять давление с аварийными отсеками!» Дело в том, что тротил взрывается при одновременном повышении температуры и давления. Давление в горящих отсеках резко подскочило. И когда капитан-лейтенант Лесков открыл клинкет вытяжной вентиляции, сжатый почти до рокового предела воздух с яростным ревом пошел в центральный пост. То был даже не воздух – черный дым с хлопьями гари, перенасыщенный ядовитыми газами.
Центральный пост оказался сразу загазован, в трюме погиб матрос,
неправильно надевший противогаз. Но другого выхода не было. Лодку
удалось спасти от неминуемой гибели, ее провентилировали, и через
какое-то время К-3 самостоятельно вернулась в базу.
Флагманскому механику Гремихинской дивизии атомных подводных лодок
капитану 1 ранга Ивану Морозову предстояло первому определить
причины пожара, а для этого провести разведку аварийных отсеков. Чтобы
попасть в это царство мертвых, надо было открутить полусотню болтов и
поднять съемный лист над люком для погрузки аккумуляторов во второй
отсек.
– После длительного принудительного вентилирования съемный лист был
снят, – рассказывает Морозов. – Двое добровольцев из трюмных машинистов вызвались обследовать носовые отсеки. И вот тут-то случилось непредвиденное: первый же спустившийся трюмный машинист пулей выскочил наверх. В глазах матроса стоял ужас: «Я не могу... Там такое...»
Я отпустил обоих добровольцев в казарму и положил руку на плечо своему
коллеге – помощнику начальника электромеханической службы по живучести капитану 3 ранга Павлу Дорожинскому:
– Паша, придется тебе... Найди там Серегу, посмотри, где он лежит.
Серега – Сергей Федорович Горшков, старпом К-3, был нашим общим другом.
Мы должны были отдать ему свой последний долг. Дорожинский молча взял
аварийный фонарик и полез во второй отсек. У него еще хватило душевных
сил пройти в корму и после этого выбраться наверх. Лица на нем не было.
– Иван Федорович, – почти прошептал он, – я был в аду! Большая часть
погибших лежит в кормовой части второго отсека. Они спеклись в одну
массу, распознать их невозможно.
Далее началась жуткая работа по вытаскиванию обгорелых трупов. Потом выгрузили нетронутые огнем торпеды.
Стали устанавливать причины катастрофы. В одном из узлов системы гидравлики произошел прорыв рабочего тела – масла. Сильная струя ударила в горевшую лампочку электросветильника. Защитного плафона на нем не было, разбился в шторм. Пары распыленного масла вспыхнули в мгновение ока. Работала система вентиляции торпед. Сила пламени была такой, это корпус вентиля кислородного баллона разрезало пополам, как газовым резаком. Произошло то, что называется роковым стечением обстоятельств. Цепная реакция беды, которая, как известно, одна не приходит. Первопричина – прорыв гидравлики.
Обнаружилось, что в штуцере гидравлической машинки вместо штатной
уплотнительной прокладки из красной меди стояла шайбочка, грубо
вырезанная из паранита (прокладочный материал на основе асбеста,
используемый в автомобильных двигателях). Со временем уплотняющее поле
раскисло и прорвалось при очередном скачке давления. А давление в
системе нешуточное, с перепадами от 5 до 100 кг/см. Чья-то рука поменяла
прокладки во время докового ремонта корабля.
Доковый ремонт производят заводские рабочие. Красная медь хоть и не драгоценный металл, но весьма ценилась среди умельцев. Из нее вытачивали всевозможные поделки. Из той же прокладки, снятой из гидравлической машинки, возможно, кто-то сделал колечко для своей подружки.
Все моряки – и живые, и мертвые – были представлены к государственным
наградам. Пятеро – к званиям Героев Советского Союза, из них двое –
посмертно. Но затем специальная комиссия признала, что возгорание произошло по вине экипажа. В одном из отсеков якобы нашли зажигалку на вахтенном столе.
На собранные сослуживцами деньги погибшим на К-3 в Заполярье был установлен скромный памятник с надписью - «Подводникам, погибшим в океане 08.09.67 г.» и маленький якорь. В 1975 г. был установлен новый памятник.
А в 2012 г. наконец-то было пересмотрено решение о вине экипажа в аварии, вина с него была снята. Подводники были награждены орденом Мужества.
Вот такая, расширенная, получилась преамбула о том, что это за такая была подводная атомная им. Ленинского комсомола лодка К-3 ( К - обозначает - крейсерская). Но так, немного подробно, мы рассказали о подлодке, чтобы стало понятно, как же авторы фильма "Северный полюс" распорядились с имеющимся в их распоряжении героическим историческим материалом.
И дело вовсе не в том, что К-3 не всплывала у Северного полюса, один из наших читателей, рекламирующий этот фильм, как годный к просмотру, почему-то посчитал, что это главная наша претензия к фильму, хотя мы к анализу этого кина еще и не приступали. Да нет, в фильме столько наворочено, что этот небольшой полнометражный фильм можно сравнивать сериалом "Челюскин. Первые".
Что ж, наконец-то приступаем к амбуле, а вернее к амбе, о фильме "Северный полюс". Потому как тут в наличии самая настоящая амба.
Пролог фильма сразу даёт понять в каком ключе и ракурсе нам будет представлена история К-3. Май 1962 г., идут испытания на К-3 новой акустической аппаратуры во время плавания подо льдами. Такой случай действительно произошел в ноябре 1959 г. на борту К-3
В центральном посту идет диспут. Штурман Евгений Золотарев
докладывает: «Эхоледомер пишет: плавающие льдины.» Это старый прибор так
показывает, а у нас на борту есть еще и новый, который мы как раз и
испытываем. Посмотрев на его показания, представитель гидрографии
совершенно авторитетно заявляет: «Льда нет! Что хотите со мной делайте — нет!»
Советуюсь с Жильцовым. Мнения со старпомом мы одного: чтобы
разобраться в обстановке, надо всплывать. Уменьшаем ход до самого
малого. Похоже, инерция движения полностью погашена. Поднимаем перископ и вдруг... Толчок, скрежет, и из оптического прибора брызжет вода.
Немедленно объявляется аварийная тревога. Борис Акулов,
назначенный в это плавание флагманским механиком, руководит работой
аварийного расчета.
Перископ не опускается, но вода продолжает течь. На всякий случай
под него подкрадывается пирамида из брусьев и досок. Вдруг придется
погружаться, и тогда он под давлением со свистом, как макаронины у
Чаплина в «Огнях большого города», соскользнет в центральный пост.
Выдвинутый перископ ударившись о льдину, которую не "заметил" новейший прибор, погнулся. Лодка всплывает и тогдашний командир лодки Осипенко посылает старпома Жильцова осмотреться.
Жильцов отдраивает рубочный люк, и тут же ледяная волна окатывает его с ног до головы и наполовину заполняет рубку, в которой стоят
остальные. Пропустив следующий вал, Жильцов с Шейко выскакивают на
мостик.
Море расходилось не на шутку. Волны, уже выломавшие двери в
ограждении рубки, с яростью пытаются смыть с мостика смельчаков. Шейко — настоящий богатырь — мертвой хваткой вцепляется в ногу Жильцова, которого пытается унести и раздеть следующая волна.
— Я был уверен, что если меня унесет в океан, то без правой ноги.
Уж Николай-то ее не выпустит, — будет позднее вспоминать Жильцов.
Осмотрев сломанный перископ, Жильцов убедился, что вниз он не
соскользнет. Вторая констатация: других выдвижных устройств лодка
лишилась, так как перископ накрыл их своим телом.
Жильцов дожидается перерыва между волнами и ныряет вместе с Шейко в
рубку. Но от волны не так-то легко убежать, и потоки воды врываются
вместе с ними. И вот вчетвером они стоят по грудь в воде в тесной
прочной рубке. Услышав рев воды, я дал команду продуть на всякий случай
балласт.
В рубке Максимов ныряет под воду и открывает клапан спуска в трюм.
Еще минута — и они среди нас, в лодке. Мы их отжимаем, протираем,
сушим, согреваем, как полагается, и лодка, отказываясь от неравного
противоборства со стихией, берет обратный курс.
Как этот эпизод показан в фильме? Командир лодки по фамилии Живцов решает всплыть. Ученый-акустик заявляет ему, что новая аппаратура не видит никаких льдов и всплывать можно. Начинается всплытие, но тут перископ ударяется о льдину. Авария. Перископ погнут. Лодка всплывает и несмотря на жестокий ночной шторм, командир дает команду отремонтировать перископ.
Один конец каната цепляют за перископ, а другой конец матрос должен протащить на самый нос лодки и зацепить за какое-то вращающееся устройство. Жуткая качка, огромные волны перекатывающиеся через палубу. Матрос без страховки, в прямоходящем положении добирается до устройства, зацепляет канат. Устройство начинает вращаться. Перископ выпрямляется. А матроса в это время смывает волной в океан.
На этом всё. Какого-либо продолжения этот фантасмагорический эпизод не имеет. Сгинул матросик и сгинул. Никто из начальства не пострижен и не посажен.
Сюжет сразу перескакивает в высокие кремлёвские кабинеты, где министр иностранных дел Громыко, министр обороны Малиновский и главком ВМФ Горшков
докладывают Хрущёву, который, как обычно в современной традиции, изображен таким полудурком, о том, что там гады американцы задумали.
То есть зрителю сразу дают понять - будет крутой экшен-боевик по мотивам реальных событий. Почему-то считается, что зрителю будет скучно смотреть фильм о суровой реальной истории создания советского атомного подводного флота, где имеются такие сюжеты, что не один самый хитроумный современный сценарист посчитает их сказкой. Не умеют они такого снимать, не учили их этому. А вот сочинить по голливудским лекалам "альтернативную историю" с прямыми заимствованиями сюжетных ходов из старых советских фильмов - вот это они могут.
Но об этой очередной "альтернативке" в следующей части.
