(повесть)
Четвёртое воспоминание из моей жизни...
Большой проказник.
Лечение с карантином.
Дед взял меня на руки, отнёс в зал и положил на скамейку под иконы.
Потом пришла бабушка Домна она молилась, и чем-то протирала мне лицо, смачивая тряпку в миске, скоро жидкость в ней стала красной. Дедушка и бабушка Вера стояли на коленях и молились.
- Точно я умер, и бабушка Домна, обмывает меня.
Промелькнуло у меня в голове. Уснул, в глубоком трансе, как потом расскажет Бабушка Домна. На следующий день начинался большой пост. Я проснулся в спальне на двуспальной кровати у стенки. С краю кто-то со мной спал и легонечко посапывал. Раньше я никогда, так рано не просыпался, поэтому было темно.
- Почему так темно и где я?
Вдруг вспомнил вчерашний день. Значит я в подземном царстве, что это за кровать, где я нахожусь?
- И этот, кто со мной лежит? Наверно тоже покойник. Странно я слышу его дыхание, вчера ничего не слышал. Уж больно оно похоже на дыхания бабушки Домны. Бедная, это она умерла вместе со мной от горя. Я начал ощупывать высокую грудь бабушки. Домна вдруг зашевелилась и сказала:
- Ну что ожил?
Я молчал, только услышал, как сильно забилось сердце в моей груди. Если сердце бьётся, значит, я не умер.
- Чего молчишь?
Я отчётливо слышу бабушкин голос, но сначала боюсь говорить, а потом вдруг спрашиваю:
- Где я?
Бабушка Домна, больше не говоря ни слова, поднялась с кровати и включила свет. Электрическая лампочка осветила нашу спальню.
- Я, что не умер?
Спросил я уже громче.
- Нет, ты там никому ещё не нужен.
Улыбаясь, сказала бабушка Домна. От включенного света и от нашего разговора проснулись бабушка Вера и дедушка Пётр. Они подбежали к нашей кровати и бабушка Вера начала ощупывать всё тело и в конце спросила:
- Что тебя болит?
Придя в себя, после всего этого кошмара:
- Ничего не болит.
Спокойно ответил я.
- Ну и рожа! Возмутился дед.
- Ты лучше на свою, посмотри, прежде, чем ребёнку такие слова говорить, - сказала баба Домна и протянула мне зеркальце.
- Хорошо, что с транса вывела с Божьей помощью. А личико через недельку будет хорошеньким, как и раньше.
Я посмотрел в зеркальце и не узнал себя. Щёки, нос и лоб были припухшими, на них почти не было кожи, кровавые засохшие корки и ссадины производили ужасное впечатление.
- Сейчас будем лечиться! Пойдём в зал под образа. Не чего смотреться, не девочка. Чтобы неделю в зеркало не смотрел! - Приказала бабушка Домна.
С этими словами она забрала у меня зеркальце и подтолкнула в спину, через невысокий порог зала. Велела лечь на скамейку под иконами, сама начала молится. Потом принесла туже миску, и вылили в неё из дедовой фляжки жидкость, в комнате сразу запахло первачом. Она намочила самотканую мягкую тряпицу и начала протирать мне лицо. Противный запах лез в нос, лицо щипало от каждого нежного прикосновение тряпицы, а их было сотни. Но я не плакал, держался, иногда моя глотка самопроизвольно издавала тихие стоны. Но вчера я совсем не чувствовал боли и запаха. Жидкость в миске немножко покраснела, не так, как вчера. Потом баба Домна подождала, пока жидкость испарится с моего лица, принесла банку, с какой - то жёлтой мазью. Рассказала, что сама выжала это масло и начала легкими движениями смазывать моё лицо, продолжая выдавать информацию о лекарстве.
- Облепиха, чудо снадобье, хорошо помогает в таких случаях. Она обильно смазала этим маслом моё лицо, поставила меня перед иконами на колени, и сказала:
- Молись Богу, проказник, проси быстрейшего выздоровления у Богородицы!
- Я не умею, сознался я.
- Пора научиться и поблагодарить Ангела Хранителя за своё спасение. Повторяй за мной!
Она стала рядом со мной на колени и начала:
- Богородица дева радуйся, получившая великую милость Господь с тобою …
Я ничего не понимал, но прочитал за ней несколько молитв. Так она лечила меня каждый день.
- Бабушка Домна, почему не приходит Наташа? Уже два дня прошло, как это случилось, могла бы и навестить, тоже мне, подруга называется.
- Не думай так плохо о людях это грех большой, тем более о Наташе. Она раньше лесовоза прибежала взволнованная, вся в слезах, предупредила нас, кричала: « Сейчас мой папа везёт сюда Виктора, он чуть под лесовоз не попал, не ругайте его, это я во всём виновата!» А когда тебе привезли, и она тебя увидела, ей стало плохо. Она всю ночь позавчера бедненькая уснуть не могла, как глаза закроет, так и кричит: «Это я во всём виновата» и просыпается. Испугалась очень. Вчера утром, я даже её лечила по просьбе её мамы Ноны.
Бабушка посмотрела в окно и сказала:
- Да вон же она у калитки стоит, через щёлочку между досками тебя высматривает, зайти боится, ждёт, что ты сам во двор выйдешь. Но ты не ходи тебе ещё нельзя, да и Наташа такого испугаться может.
- Что мне делать, бабушка? Жалко девчонку. Она не в чём невиноватая, так получилось. Да и я не знаю всю историю до конца.
- Бедненький мой, сиди тихо, я сейчас постараюсь всё уладить. Она быстренько оделась и вышла на улицу. О чем-то долго разговаривала с Наташей у калитки и наконец, привела её в дом. Наташа с порога в прихожей, не раздеваясь, сказала:
- Здравствуй больной! Выходи! Бабушка сказала, что тебе скоро можно будет выходить на улицу.
И я вышел. Наташа посмотрела сначала на меня, потом на бабушку, лицо её исказилось, наверно, от моего вида.
- Бабушка, а почему он такой жёлтый? Это конечно лучше, чем в первый раз, когда я его увидела всего в крови и не так страшно. Ему наверно очень больно. И как я с ним пойду на люди, его даже Шарик напугается.
- Шарик не знаю, а кролики и зайчиха точно. Поэтому во двор ему до конца недели нельзя.
Таким образом, бабушка сказала Наташе о кроликах. Услышав о кроликах, Наташа сразу осмелела, разделась и сказала:
- Я согласна и в доме пока поиграть, тем более, что бабушка обещала тебя скоро вылечить, а ей верю. В деревне все говорят, что она лечит лучше любого доктора.
Я рассказал ей про охоту и о том, как дед поймал живую зайчиху. И что мы будем разводить кроликов, и дед уже где-то достал кролика и крольчиху и они
живут у нас в отдельных клетках.