— Коля, ты же был её любимчиком, вот и езжай, разбирайся, — голос сестры в трубке был раздражённым и ехидным одновременно. — У меня совершенно другие планы.
У Майи всегда были другие планы, когда речь заходила хоть о малейших семейных делах. Всегда выкручиваться приходилось мне, а сестрица, всегда с идеальным маникюром и причёской по последней моде, появлялась под самый конец и только в том случае, если от этого ей была какая-то выгода.
— Ты не оригинальна, — постаравшись тоже добавить насмешку в голос, ответил я. — Может, хоть на этот раз придумаешь что-то новенькое? Кстати, бабуля завещала дом нам обоим.
Я буквально услышал, как Майя скривилась, наморщив носик и надув губки:
— Неужели ты думаешь, я буду копаться во всякой рухляди? Да вся эта возня с продажей — точно не для девушки. Езжай сам, ищи продавца на дом вместе со всем хламом. Пришлёшь мне, что там надо подписать.
Ещё немного попрепиравшись, мы закончили разговор тем, чем обычно и завершались все такие разговоры, — моим полным поражением. Что ж, буду разбираться сам.
А дело мне предстояло неприятное, потому совсем не хотелось ехать одному. Наверняка в старом бабушкином доме нахлынут воспоминания о тех временах, когда наша семья ещё была большой и дружной. Хотя большой она оставалась до сих пор, но семейными отношения многочисленной родни назвать точно было нельзя. И в не малой степени виновата в этом была бабушка.
Взяв отпуск на работе, я отправился в путь. Нельзя сказать, что ехать было далеко — чуть больше ста километров от нашего города. Я помню дорогу наизусть, ведь в детстве вместе с родителями проехал её не одну сотню раз. Наверное, я знаю тут не только каждый поворот или знак, но и каждое дерево и даже камни. Я решил не торопиться, и теперь ползу в первой полосе со скоростью черепахи, наслаждаясь прекрасными осенними пейзажами за окном моей старушки "Ауди". Подползают воспоминания, но я гоню их прочь — что было, то прошло, какой смысл копаться в прошлом?
Через два часа показался поворот на дорогу к посёлку, в котором живёт... нет, жила, моя бабушка. Ещё десять минут — и я у цели. Сколько я тут не был? Хотя я прекрасно помню, сколько. Десять лет. А дом внешне всё такой же — большой и гостеприимный, окружённый ухоженным садом и обрамлённый цветником, в котором, как мне казалось в детстве, цветы не увядают круглый год. Конечно, всё дело было просто в грамотном подборе кустов, о чём я позже узнал, конечно. Но цветник это знание нисколько не испортило в моих глазах. А ещё тут потрясающие, засыпанные мелким красным гравием, дорожки — просто гениально проложенные вокруг дома и по в принципе не такому большому саду так, что пары, отправлявшиеся на романтическую прогулку перед сном, могли за пару часов ни разу не пересечься.
Подъезжаю по такой же, только пошире, дорожке к дому. Кстати, тут есть отличный гараж, аж на четыре машины, стилизованный под деревянный сарай. Когда он появился, я не помню, а вот как его перестраивали, чтобы превратить вызывающе современное строение в нечто более подходящее старому дому, в памяти хорошо сохранилось. Из гаража, как и полагается, можно попасть прямо в дом, который для этого тоже пришлось немного изменить — в стене появилась внушительная дверь, ведущая из гаража в кухню. Постояв немного перед нею, наконец, захожу внутрь.
Не знаю, чего я ожидал. Вру, конечно. Отлично знаю, чего — хоть каких-то эмоций. Бабушки больше нет — ведь это должно вызывать скорбь? Я надеялся, что в самом доме придёт печаль, однако в душе ничто не шевельнулось. Конечно, мне жаль, что бабушка умерла, но чувства могли быть и поярче. Прислушиваюсь к себе: нет, ничего. Вообще, последние лет десять в этом плане были какими-то неяркими. Иногда ко мне приходили воспоминания о том ощущении безмятежности и вечного праздника, которое охватывало меня раньше при поездках к бабушке. Но они казались такими далёкими, что особо не беспокоили. Сейчас у меня была прекрасная размеренная жизнь, и я рад, что не нужно было срываться куда-то по нескольку раз в месяц, чтобы отметить очередной день рождения, в принципе, малознакомого мне человека, хоть и родственника.
Ну что, время осмотреть дом, оценить имущество, так сказать. Конечно, было бы проще, если бы кто-то поехал сюда вместе со мной. Но родители и дядя, мамин брат, отказались, — мол, дом теперь ваш, вы и разбирайтесь. Более дальним родственникам я и не стал звонить, тем более мы не общались много лет. Оставалась Майя, но от неё поддержки я даже особо и не ждал. Ладно, справлюсь и сам.
Беглый осмотр дома меня удовлетворил — все помещения были в хорошем состоянии, никакой ремонт не требовался. Это отличная новость, ведь теперь продажа дома не должна занять много времени. Завтра же вызову агента, пусть этим займутся профессионалы. А я пока разберусь с бабушкиными вещами. Да, мне этого не хочется, и проще было бы сделать так, как посоветовала Майя — просто выбросить весь хлам. Но я решил, что так будет неправильно. Хотя отложу это на завтра, а сегодня погуляю по саду — погода отличная.
Я не фанат фотографии, но в саду потянуло устроить фотосессию. Хотя бы для того, чтобы Майю позлить — она была звездой соцсетей, а виды среди город демонстрирующих свои осенние гривы деревьев были потрясающие, таких даже в нашем городском парке не было. Вскоре пара десятков селфи отправляется сестре. "Пф, нашёл, чем удивлять", — пришёл ответ, но я-то знал, чувствовал, что она завидует. Пока гулял по саду, продрог немного, осень есть осень, нужно было одеться потеплее. Пора возвращаться и выпить чаю.
Кухня в доме что надо — последнее слово техники. Я люблю всё планировать, потому подготовился к поездке тщательно, да и ехал ведь на машине, можно было набрать с собой всякого. До города не так далеко, конечно, да и в посёлке имеется какой-никакой магазинчик, но не люблю я лишней суеты. Потому с собой у меня достаточно припасов, чтобы не заморачиваться ближайшие три, а то и четыре дня. Перед прогулкой я подключил холодильник, сейчас пройду через гараж и захвачу из машины коробку с продуктами, которые как раз туда и отправятся.
Всё, пора пить чай, а то ещё заболеть не хватало. "Так, тут же есть кладовая", — пришла мысль. Интересная штука ассоциации, всё-таки. Чай у бабушки — это непременно варенье на столе. Любопытство заставляет заглянуть в тесное помещение. Оно, как и в прежние времена, забито всевозможными банками и баночками. Даже удивился немного: зачем одинокой старушке столько всего? "Наверное, привычка", — подумалось мне. Все баночки — обязательно с наклейками, на которых написано, что там содержится и когда сварено. Бабушка в этом плане была непреклонна: всё, чему было больше года, беспощадно уничтожалось. Достаю баночку малинового варенья — первого средства в борьбе с простудой, как учила бабушка. А ведь оно этого года... Впервые после звонка нотариуса, сообщившего о кончине бабушки, во мне шевельнулось что-то похожее на скорбь — неожиданный эффект от варенья.
Варенье оказалось очень вкусным, я даже немного углубился в воспоминания из детства. Из них меня вырвал звонок телефона, заставив вздрогнуть. "Николай Витальевич?" — поинтересовался густой бас. "Он самый", — подтвердил я. Голос был мне не знаком, и стало даже любопытно, кто бы это мог быть, поскольку никаких звонков, тем более от незнакомцев, я не ожидал. Неожиданно обладатель баса замялся: "Николай Витальевич, тут такое дело... Я из нотариальной конторы, с вами разговаривал другой наш сотрудник. Он, как бы сказать... Владел не всей информацией". Мой собеседник умолк. "Простите, — подбодрил я его, когда пауза затянулась, — что значит, не всей?" "К завещанию вашей бабушки есть приложение, — вздохнув, продолжил нотариус. — Мой, хм... коллега... Он очень молод, торопится всё время". И он опять замолчал. "Простите, не знаю, как по имени-отчеству вас, но можно узнать, в чём, собственно, дело?" — этот бас так не вязался с неуверенностью речи, что начал меня раздражать. Нотариус снова вздохнул: "По распоряжению вашей бабушки в доме после её смерти не должны жить её родственники. Дом следовало сразу выставить на продажу. Но вы, видимо, уже там?" Я подтвердил его предположение: "Да, я в доме, но не вижу никаких проблем. Я собираюсь его продать как можно быстрее". Мой собеседник облегчённо выдохнул: "Тогда эту... неувязку... можно вполне списать на разночтения. Вы ведь не будете там жить? А просто побудете какое-то время, непродолжительное. Правильно?" "Совершенно верно. Так всё в порядке? Мне не нужно срочно отсюда бежать?" — усмехнулся я. Нотариус заверил меня, что он всё уладит, и мы распрощались. Однако его звонок почему-то меня встревожил: с чего бы бабушке делать такую приписку к завещанию?
Заменив уже остывший чай, я отправился с чашкой в зал, намереваясь посидеть немного в Интернете, а затем отправиться спать. Погрузившись в просмотр забавных роликов, я не сразу обратил внимание на назойливый звук, очень тихий, который зудел где-то на грани восприятия. Я прислушался, покрутил головой, но никак не мог уловить, откуда же он исходит. Больше всего было похоже на колокольчик. Постепенно звук становился тише, а вскоре и вовсе исчез. Это было странно, но мало ли какие звуки могут послышаться в старом доме? А может, они вообще доносились из посёлка. В конце концов, я махнул на странный звук рукой и отправился спать в комнату, где раньше, давным-давно, проводил очень много времени.
Засыпая, я думал о том, когда изменилась судьба этого дома. Ведь бабушка жила отшельницей только последние десять лет. Когда-то всё было совсем по-другому: большой дом принимал десятки гостей, съезжавшихся по первому зову бабы Нины на все мыслимые и немыслимые праздники, а иногда и просто так. Маленькая старушка помнила не только дни рождения родственников, но и даты всех памятных моментов в их жизни. И не ленилась обзванивать родню с напоминанием — не забудьте поздравить! Частые встречи отлично способствовали крепости семейных уз, как говорится.
Но десять лет назад всё изменилось, и я отлично помню тот день — моё, а точнее, наше с Майей, двадцатилетие. Конечно, отмечать такую дату планировалось у бабушки. Мы с сестрой тогда были не разлей вода — близнецы, как-никак. Осень выдалась прекрасная, тёплая, совсем не дождливая, и мы, отпросившись в университете, решили провести у бабушки целую неделю. Как же она обрадовалась! Сестра была права насчёт того, что я был её любимчиком. Но права только отчасти. Бабушка выделяла среди всех родственников не меня одного, а нас с Майей. И сейчас любимые внуки останутся с ней на целую неделю. Мы замечательно проводили время втроём: вместе готовили, гуляли, смотрели телевизор. Вечера были нашим любимым временем. Бабушка усаживалась в любимое кресло, мы располагались возле неё прямо на пушистом ковре, и она рассказывала нам истории. Я не знаю, были ли они правдой или вымыслом, но было потрясающе интересно. Но однажды... "Колокольчик!" — подскочил я на кровати. Точно, всё началось с колокольчика! И сейчас я точно понял, что тогда услышал точно такой же звук, который побеспокоил меня сегодня. Тихий, навязчивый.
В тот вечер всё и закончилось. Я никогда не видел, чтобы люди так бледнели. Именно тогда я понял, что имеют в виду, говоря "Побелел, как мел". Вот такое лицо стало у бабушки. Она замолкла и как будто окаменела, но длилось это всего несколько секунд. Затем она вскочила и закричала на нас. Сказать, что нас с Майей это шокировало, было мало. Я никогда не видел бабу Нину в таком состоянии: она была в ярости, обвиняла нас в том, что все её используют, орала, что с неё хватит. В конце концов, она просто выгнала нас вон, на ночь глядя, не дала даже вещи собрать, крикнув вдогонку, что вышлет их почтой, но видеть нас в своём доме не хочет больше ни минуты. Наверное, тогда нужно было что-то предпринять, сопротивляться. Но нам с сестрой было так обидно, что мы просто дошли до шоссе, поймали попутку и уехали в город. Предстоящий день рождения был безнадёжно испорчен.
Бабушка не ограничилась только нами: за несколько дней она умудрилась перессориться со всеми родственниками. Помню, с неделю все перезванивались, встречались и обсуждали неожиданные перемены в бабе Нине. А потом всё постепенно стихло. Звонков и встреч становилось всё меньше, а вскоре они и вовсе прекратились, как будто семейная идиллия держалась только на бабушке. С тех пор я даже с родителями общался не часто. Да что там с родителями — даже с Майей мы в целом ограничивались только телефонными разговорами, встречаясь только по праздникам.
В мои воспоминания снова вторгся посторонний звук. Мне кажется, или назойливый колокольчик теперь звенит немного громче? Я встал с кровати и сделал пару шагов туда-сюда по комнате, стараясь определить, откуда идёт звук. Похоже, из шкафа. Шаг в ту сторону, и тут меня охватил ужас — второй шаг я уже сделал не сам. Я упёрся ногами в пол, по крайней мере, попытался. Но ноги сделали ещё один шаг. Интересно, так чувствует себя марионетка? Мне стало нестерпимо холодно, то ли от ужаса, то ли в комнате действительно резко упала температура.
Вдруг всё прекратилось. Я не сразу сообразил, что звонит телефон. "Коля! — услышал я в трубке вопль моей невозмутимой сестры. — Мне страшно! Убирайся оттуда!"
Автор: Нина Зорина