Библейская история о Вавилонской башне является идеальным архетипом нашего богоугодного человеческого высокомерия. Я часто ссылаюсь на нее на уроках, обсуждая с учениками фонетику и эволюцию языка.
Затем я пытаюсь деконструировать эту библейскую аллюзию. Я объясняю, что она предшествует Библии и могла быть вдохновлена древними мифами Месопотамии и Этеменанки, зиккуратом, возведенным в честь бога Мардука в Вавилоне, который на иврите назывался Бавель.
Туман времени скрывает историю языков. Не так давно языка вообще не существовало. Согласно науке, языки эволюционируют, как и любые другие черты живых организмов, но фактический процесс эволюции во многом остается загадкой.
Способность к языку, вероятно, возникла совсем недавно в эволюционном смысле, около 70–100 тысяч лет назад, и, похоже, с тех пор не претерпела изменений, хотя сами языки, конечно, изменяются со временем, действуя в рамках этой базовой системы.
Один язык, чтобы связать всех? На протяжении истории было написано много о концепции универсального языка, которую официально предложил и разработал Иоганн Мартин Шлейер, немецкий священник, который позже создал искусственный язык под названием волапюк.
Хотя волапюк приобрел некоторую популярность, он вскоре столкнулся с трудностями и был вытеснен эсперанто — более утонченным и успешным универсальным языком, созданным Людвиком Заменгофом.
Платон в своем диалоге «Кратил» обсуждает природу языка в его отношении к реальности и возможность существования «истинного» или «естественного» языка, который мог бы точно представлять мир.
Греческий философ говорит: «Язык — это несовершенный инструмент для выражения мысли». Возможно, это один из самых веских аргументов в пользу универсального языка.
Один язык, чтобы править всеми? Как лингвист и преподаватель языка, я всегда стремился продвигать культурное и языковое разнообразие.
Мне нравится говорить своим студентам, что когда умирает последний носитель языка, сгорает целая библиотека. Моя активная деятельность по защите исчезающих языков началась еще в школе, когда я присоединился к студенческому движению по спасению мирандеса, второго языка моей страны.
Однако это не значит, что я не понимаю привлекательности универсального языка.
В своей работе «Политика» Аристотель рассматривает важность общего языка для политического единства и социальной сплоченности.
Эта утопическая мечта вдохновила Л. Л. Заменгофа, но не смогла достичь своей цели и так и не была принята, даже как лингва франка.
Между XV и XVI веками португальский был торговым лингва франка.
Затем, в XVIII и XIX веках, французский стал лингва франка дипломатии и культуры в Европе.
Во второй половине XX века английский расширил свое влияние.
По мере расширения Британской империи в XIX веке число носителей английского языка росло, пока его доминирование не укрепилось после Второй мировой войны.
Я могу указать несколько факторов, объясняющих возвышение английского как глобального лингва франка:
С момента, когда Соединенные Штаты стали мировой сверхдержавой в XX веке, их экономическое и культурное влияние взлетело до небес. За последние пятьдесят лет мы наблюдали экспоненциальный рост использования английского языка в бизнесе, технологиях и поп-культуре, особенно с появлением интернета. Рост мировой торговли и международных организаций еще больше укрепил позиции английского как языка бизнеса и дипломатии. Все эти факторы помогают объяснить, почему сегодня английский является доминирующим лингва франка, но станет ли он универсальным языком?
Я думаю, что английский сыграет другую роль в эволюции языков.
Ранее у меня были оживленные дискуссии в сообществе лингвистов на тему английского как «универсального языка».
Я читал между строк, когда лауреат Нобелевской премии по литературе сэр Дерек Уолкотт сказал: «Английский язык — это не собственность кого-либо. Это собственность воображения; это собственность самого языка».
Это справедливо для любого языка. Вы не владеете языком. Язык владеет вами.
Моя аналогия с «Властелином колец» — это больше, чем риторический вопрос. Хотя идея «языка, чтобы стереть их всех» кажется надуманной, идея «языка, чтобы править всеми» в английском находит наиболее вероятного кандидата, особенно если принять во внимание недавние достижения в области искусственного интеллекта.
Я не вижу, чтобы в ближайшее время появился универсальный язык. Испанский и китайский мандаринский широко распространены, но они далеко от того, чтобы достичь такого же распространения, как английский.
Человеческая фонетика, похоже, запрограммирована на разнообразие, и мир, говорящий на одном языке, — это лишь утопия.
Таким образом, даже через миллион лет мы не увидим возникновения универсального языка, будь то английский, китайский мандаринский или любой другой.
Я могу даже смело сказать, что этого никогда не произойдет.
Далекое будущее человеческого общения может быть невербальным, но это уже тема для другой истории.
Тем не менее, я должен признать, что с каждым днем мы, кажется, движемся все ближе к возвращению к Вавилонской башне, так как диалекты и языки исчезают.
В настоящее время около половины всех языков используются сообществами из 10 000 человек и менее, что примерно сопоставимо с населением Василлы, Аляска, а сотни имеют всего 10 носителей или меньше. На каждом континенте среднее число носителей языка составляет менее 1 000, а в Австралии этот показатель опускается до 87.
Около 82% языков имеют меньше носителей, чем численность населения Уэйко, Техас. Лингвисты оценивают, что как минимум половина языков мира вымрет в течение следующих ста лет. Это означает, что в среднем один язык умирает примерно каждые две недели.
На данный момент единственный истинный универсальный язык — это молчание. В отсутствие слов молчание говорит многое. Только в молчании мы всегда понимаем друг друга.