— Эй, хватит уже тут торчать, я сейчас полицию вызову! — раздался голос из соседнего окна.
Это наш бдительный Сергей Иванович, в прошлом административный работник, а ныне почетный пенсионер, обеспокоенный присутствием во дворе целой толпы подростков, решил перейти в наступление.
— Закрой окошко, дядя, а то ветром тебе проблем надует! — ответил пенсионеру самый смелый из детей.
— Я тебе сейчас надую ветром! Будешь ночевать сегодня в камере! — прокричал в ответ Сергей Иванович, будто ничуть не испугавшись угроз парня.
Однако действий никаких пенсионер не произвел. Просто потихоньку прикрыл окно, спрятавшись в уютной атмосфере собственной квартиры. Кому же захочется связываться с оравой то ли пьяных, то ли обкуренных, то ли просто находящихся под действием бушующих гормонов несовершеннолетних?
Я тоже прикрыла окно. Дневная жара понемногу спадала, и прохладный вечерний ветерок сквозняком носился по моей комнате. Занявшись своими делами, я уже позабыла о так и не начавшейся войне доблестного блюстителя порядка Сергея Ивановича и его оппонентов. Но спустя какое-то время, случайно выглянув в окно, я увидела, как во дворе трое девчонок колотят четвертую. Парни из той же компании стояли рядом и, по-видимому, выступали в роли восторженных зрителей. Они улюлюкали и подзуживали нападавших, провоцируя на продолжение драки.
Ни секунды не задумываясь, я прямо в домашнем халате и тапочках выбежала за дверь. Пока я, перепрыгивая через ступеньки, неслась вниз, в голове стоял непонятный гул. Словно тысяча человек в тот момент шептали мне, что вот точно так же когда-то избивали мою Риту…
Плохо соображая, что собираюсь делать, я выскочила из подъезда и направилась прямо в сторону дерущихся подростков. Однако в тот же самый момент во двор въехал полицейский патруль, видимо, кто-то из жильцов, устав от того, что творится во дворе, все же вызвал блюстителей порядка.
Увидев полицейскую машину, подростки бросились в россыпную, на месте происшествия осталась только девочка, которую только что били ее сверстницы. Я, запыхавшись, подбежала к ней и спросила:
— С тобой все в порядке?
Полиция в тот момент пыталась задержать тех, кто решил сбежать, и не обращала на нас никакого внимания.
— Да, все нормально, — ответила девчонка, поправляя и отряхивая свою одежду. Никаких следов избиения на ее лице и теле вроде бы как не было. Видимо, полицейские все же подоспели вовремя, и девицы не успели нанести серьезный вред своей подружке.
— Пожалуйста, помогите мне! Мне никак нельзя, чтобы меня забрали в участок, отец меня убьет!
— И как я могу тебе помочь?
— Скажите полиции, что я ваша дочь, и вы вышли мне навстречу, так как я возвращалась из музыкальной школы, а во дворе гуляли подозрительные личности.
Девушка встала рядом со мной и даже ухватила меня за руку. В нашу с ней сторону как раз направились двое сотрудников полиции. Похоже, им так и не удалось поймать никого из сбежавших подростков, и они вернулись на место происшествия.
— Так, Костя, эту сажай в машину и попробуем проехаться по району, — скомандовал один из них.
Девчонка вцепилась в мой локоть и прошептала:
— Пожалуйста!
Времени на размышления у меня не было, поэтому я бездумно произнесла как можно более уверенно:
— Постойте, при чем здесь моя дочь? Девочка просто возвращалась домой! Я увидела ее из окна и вышла встречать, чтобы хулиганы ее не тронули!
— То есть ваша дочь не знакома с нарушителями порядка?
— Еще чего! Моя дочь учится в музыкальной школе! Она как раз идет с занятий по сольфеджио!
— Ну хорошо. Тогда лучше присматривайте за своей дочерью.
— Не беспокойтесь. За своей дочерью я присмотрю! А вот вы лучше выполняйте свою работу. Я не хочу, чтобы в нашем дворе каждый вечер собирались эти подозрительные личности, и мне приходилось караулить дочь у подъезда!
Произнеся эту пламенную речь, я взяла девочку под руку и направилась с ней к подъезду. Мы вместе поднялись по лестнице, и уже возле дверей своей квартиры я спросила:
— Зайдешь? Пока полиция ищет твоих обидчиков, тебе лучше во дворе не появляться.
— Спасибо вам! Большое спасибо! Даже не думала, что кто-то из посторонних мне взрослых людей способен на такое!
— На какое?
— Соврать ради меня.
— Обычно я никогда не вру. А уж полиции тем более. Просто визит в полицейский участок для тебя, на самом деле, ничем хорошим бы не закончился. Не только твоим родителям бы сообщили об этом инциденте, но и по месту твоей учебы. А может быть, и на учет тебя бы поставили как неблагополучного подростка. Хотя, если ты будешь продолжать в том же духе, то все еще впереди. А я все же надеюсь, что подобное приключение тебя хоть чему-то научит!
Между тем, мы вошли в мою квартиру, и я отправила свою гостью в ванную привести себя в порядок. Когда девочка вышла оттуда, я спросила:
— Как хоть тебя зовут?
— Лиза. А вас?
— Валентина Дмитриевна. Можно просто Валя, если тебе так удобнее.
— Окей, Валя, — улыбнулась девочка и присела на диван, закинув нога на ногу. — А вы одна здесь живете? Квартира у вас большая, а вещей мало. Как-то не по-домашнему. Или вы снимаете это жилье?
— Нет. Это квартира моей бабушки. Она некоторое время пустовала, а я здесь живу всего чуть больше года.
— Одна?
— Одна, — еле слышно вздохнув, ответила я.
Ее чрезмерное любопытство терзало мои старые раны. Но, конечно, девушка не могла знать, как мучительны для меня ее, казалось бы, обычные вопросы. — Чаю хочешь? — спросила я, чтобы сменить тему.
— А какао у вас есть? Я больше люблю какао.
Меня словно ударило током. Какао у меня было. Я пила какао перед сном. Потому что Рита тоже любила этот напиток. Вот только до этого, покупая какао, я не задумывалась, отчего это делаю.
— Сейчас, — промямлила я и поспешила на кухню.
Там я несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем достать из шкафа кружки и все необходимое.
Когда я вернулась в гостиную с подносом в руках, девушка разглядывала единственную фотографию, стоящую на полке над телевизором.
— А это кто? — невозмутимо спросила она.
Я замерла с подносом в руках. Знала бы, что эта девчонка такая назойливая, ни за что не пошла бы ее спасать.
— Моя дочь, — стараясь не поддаваться панике, ответила я и как можно более спокойно добавила, — она погибла в прошлом году.
— Простите, — испуганно прошептала Лиза и молча взяла из моих рук кружку с дымящейся жидкостью.
Некоторое время мы не разговаривали. Просто пили какао с овсяным печеньем и думали каждая о своем. Когда молчание затянулось, я решила попытаться выяснить у Лизы хоть какие-то обстоятельства ее жизни. Раз уж она здесь, и мне ради этого пришлось обмануть сотрудников полиции.
— Далеко отсюда ты живешь? — спросила я, посмотрев на свою гостью.
— Чапаева, 8. Это в соседнем квартале.
— Ты сказала, у тебя строгий отец?
— Я соврала. Отца своего я не знаю. А мать... Ей до меня особо дела нет, ее больше интересуют мужики, чем дочь.
— И часто ты врешь? Или только по вторникам?
Меня начала раздражать эта ситуация. Я привела в дом совершенно незнакомую девицу, которая на ходу сочиняет различные небылицы. Вполне вероятно, что и сейчас она говорила неправду, наговаривая на собственную мать.
Между тем, девушка произнесла:
— Простите меня, пожалуйста, за то, что я соврала насчет моего отца. Мне просто очень не хватает отеческой заботы. Согласитесь, любому человеку на пути взросления очень нужен отец, без его надежного плеча можно набить много шишек. А о матери я сказала правду. И ее приходящие, уходящие мужчины совершенно не способны сыграть роль моего отца и помочь мне разобраться в жизни. Скорее уж наоборот...
Опять я поймала себя на мысли, что и моя Рита когда-то говорила мне о том, как ей не хватает папы... У нас с дочерью ситуация была несколько иная. Отец Риты умер, едва нашей дочери исполнился один год. Но от этого потребность в отцовской заботе у Риты была не меньше. Я помнила, как Рита с завистью рассказывала об отношениях своих подруг и их отцов, как дочь писала в своем дневнике выдуманные диалоги с отцом, сама задавая вопросы и сама же на них отвечая как бы от имени своего отца. Рита говорила, будто подобная «переписка» помогает ей находить решения в некоторых важных для нее жизненных ситуациях. Перечитывая этот дневник после смерти дочери, я чуть не сошла с ума. В этих записях будто жили две души! Две моих самых родных и драгоценных души, моего мужа и моей дочери. Души, которые теперь обе жили вдали от меня...
Я подумала о том, что должна что-то сказать Лизе, как-то утешить ее.
— Думаю, все не так страшно. Твоя мама просто находится в поиске того самого единственного мужчины. И как только таковой появится у нее на горизонте, вполне вероятно, он сможет стать и для тебя той самой необходимой поддержкой. Счастье мамы — вещь порой самая необходимая. Подумай об этом и не воспринимай происходящее в штыки.
— Ага, а пока мама будет искать «того самого», Лиза должна проводить время на улице, чтобы не мешать маме сделать правильный выбор!
— Почему?
— Потому что! Вы не знаете моей ситуации. С самого детства мама просила меня погулять во дворе, пока она «общалась» с очередным кандидатом на роль моего отца. Только что-то она не спешит сделать этот самый выбор. Возможно, ей попадаются не те мужики, а может быть, ей так больше нравится! Сегодня один, завтра другой. Никаких обязательств. Даже потные носки стирать не приходится! А разве не в этом состоит женское счастье? Чтобы обстирывать своего суженого и подносить ему тарелки с супом?
— Лиза, ты как-то слишком категорична, — усмехнулась я. — Ты права, я не ведаю, как обстоят дела в твоей семье и какие у вас на самом деле отношения с матерью, но ты уже почти взрослая и вполне можешь выдвигать свои требования. Попроси маму, чтобы она встречалась с мужчинами на их территории, объясни ей, что ваша квартира не место для этого и что ты имеешь полное право на покой в собственном жилище.
Слова давались мне с огромным трудом, хотя я и не могла понять, отчего присутствие Лизы и обсуждение ее жизни так действуют на меня? Я словно возвращалась в прошлое и заново переживала собственное горе. И еще я поймала себя на мысли, что для меня крайне важно, можно сказать, жизненно необходимо хоть как-то помочь Лизе!
Мне кажется, судьба далеко не зря сталкивает порой незнакомых друг другу людей. И после того, как Лиза ушла от меня в тот вечер, я вбила себе в голову, что должна проявить хоть какое-то участие в жизни этой девочки.
Однако при всем желании вмешиваться в чужую жизнь я бы ни за что не стала. Тем более поучать взрослую женщину — мать Лизы, раздавая ей свои наставления о том, как ей воспитывать дочь. Вот только случай распорядился иначе, и мне пришлось все же встретиться с мамой Лизы.
В прошлый раз, когда Лиза уходила от меня, мы с ней обменялись телефонами. Так, на всякий случай, если вдруг кому-то из нас захочется пообщаться. Звонок Лизы разбудил меня среди ночи.
— Валя, прошу вас, помогите мне! Меня заперли, и я не знаю, что мне делать!
— Как это заперли? Где ты сейчас? — спросонья я плохо соображала и первым делом подумала, что Лиза так шутит. Но посмотрев на время, а часы показывали два часа ночи, я все же решила, что девушка не стала бы тревожить меня в такое время без особой на то причины.
— Это на улице Горького, знаете там старые дома? Меня закрыли в каком-то сарае.
— Лиза, кто тебя закрыл?
Я уже окончательно проснулась и пыталась сообразить, что мне делать.
— Парни. Их несколько. Я только с одним из них знакома. С Денисом. Он и пригласил меня сюда, а потом начал откровенно приставать. Я сопротивлялась, хотела убежать, даже успела выбежать во двор, но они меня догнали и заперли здесь. Сказали, хотят проучить, чтобы я стала сговорчивее.
— Да чтоб тебя! — вслух выругалась я, спрыгивая с кровати. — Чем ты вообще думала, когда ночью пошла гулять с парнями?
— Не знаю. Мне некуда было идти. Дома у мамы новый мужик, а Денис позвал меня в гости к другу.
— Трубку не клади, — буркнула я, натягивая кроссовки прямо на босую ногу, — будешь объяснять мне, где тебя искать.
Лизу я нашла почти сразу. Район этот я примерно знала, так как двухэтажные облезлые дома стояли здесь еще с древних времен. Рядом с этими шедеврами архитектуры действительно до сих пор сохранились деревянные сараи. Некоторые выглядели заброшенными, а другие еще использовались жителями для каких-либо нужд.
В одном из таких строений и была заперта Лиза. Ее «похитители» попросту подперли дверь какой-то палкой и ушли восвояси. Возможно, в их планы и не входило причинение какого-то вреда удерживаемой девушке, скорее всего, молодые люди хотели таким образом «подшутить» над ней. Но Лиза все равно была крайне напугана и всю дорогу, пока мы вдвоем шли до ее дома, тихонько всхлипывала.
Мне безумно хотелось отчитать ее за безрассудство, но я решила подождать, когда девушка немного успокоится.
В окнах квартиры, где жили Лиза с матерью, несмотря на позднее время, горел свет.
— Похоже, у мамы все еще гости, — язвительно проговорила Лиза, остановившись возле подъезда.
— Ничего, сейчас разберемся!
Мой воинственный настрой удивил меня саму, но после сегодняшнего приключения я уже не сомневалась в том, что не смогу оставить все как есть. Мне очень хотелось увидеть женщину, которой нет никакого дела до того, что ее несовершеннолетняя дочь где-то пропадает ночами. Интересно, почему никто из соседей или знакомых этой семьи до сих пор не озаботился судьбой несчастного ребенка и не приструнил ее мать? Куда смотрят органы опеки, в конце концов?!
Лиза сначала противилась тому, чтобы я вместе с ней поднялась в ее квартиру, но спорить со мной в ту ночь было бесполезно. Я уже решила, что так просто не оставлю эту ситуацию.
Мама Лизы, которую звали Маша, мирно спала на диване в объятиях невысокого, значительно моложе ее самой мужчины азиатской наружности. Я даже имени его не смогла бы повторить, то ли Каббас, то ли Капбас. Кстати, едва я появилась в квартире, этот Каббас-Капбас сразу слился, на ходу натягивая на себя одежду. Вполне вероятно, он находился в стране не совсем законно, и ему не нужны были даже мелкие неприятности.
Лизе я велела идти спать, хватит с нее на сегодня приключений. А вот с Машей у нас состоялся разговор до самого утра.
Не сразу Маша согласилась выслушать меня, сначала воспринимала мои слова в штыки и даже пыталась выгнать меня, повторяя такие вопросы, как: «Кто я такая?» и «Чего мне нужно?». Угрозы и попытки воззвать к ее совести на женщину никак не действовали, и тогда я сама расплакалась. Присела на ее диван и, закрыв лицо руками, разревелась.
— Какая же ты счастливая, Маша! Как же я тебе завидую! У тебя есть дочь, а у меня уже нет! — плакала я.
От моих слез Маша совершенно растерялась и начала суетится возле меня, вероятно, приняв даже за сумасшедшую. И не удивительно, я ворвалась к ней в дом среди ночи, спугнула ее ухажера и прочее-прочее. Вот только у меня, у единственной были свои причины на то, чтобы не бросить на улице Лизу. Ни в тот, ни в этот раз...
— На вот, выпей валерьянки, — Маша сунула мне под нос пахучую жидкость и присела рядом. — Что у тебя случилось-то? — спросила она, и в голосе ее почувствовались нотки сочувствия.
Я посмотрела в ее глаза и, разглядев там что-то такое особенное, вроде настоящего сочувствия, впервые вслух заговорила о собственном горе.
— В прошлом году я похоронила свою дочь. Рите только-только исполнилось двадцать лет. Она училась в институте, хотела стать историком. Характер моя дочь унаследовала от своего отца. Это они оба готовы были бороться с ветреными мельницами и так далее. Риту буквально выводило из себя, когда кто-то обижал слабого. Еще в детстве она бросалась на защиту кошек и собак, если мальчишки во дворе дразнили животных. Эта ее жажда справедливости и погубила Риту. Это случилось в начале октября, дочь возвращалась домой, когда на улице уже стемнело. В небольшом сквере у нее на пути была драка, компания молодых людей избивала одного парня, и Рита вступилась за него. Сначала словами пыталась остановить нападавших, а потом, очертя голову, бросилась разнимать их. Тех парней не остановило то, что перед ними девчонка. Они несколько раз ударили Риту, и от одного удара она упала, ударившись о корень дерева головой. Нападавших было пятеро, но только двоих из них впоследствии посадили за решетку. Остальных каким-то образом отмазали их богатые родители. Молодой человек, которого избивали его товарищи, как выяснилось, не поделив какую-то девушку, отделался синяками, а моя дочь неделю провела в реанимации и, так, ни разу не придя в сознание, скончалась.
— Вы поэтому выбежали меня спасать в тот день? — раздался надрывный голос Лизы. Я и не заметила, когда девушка вышла из своей комнаты и теперь стояла в дверном проеме, слушая мой рассказ.
— В какой день? Почему спасать? На тебя что, напали? — встревоженно спросила Маша. Она смотрела на свою дочь так, будто видела впервые. По-моему, до этого женщина вовсе не слушала то, что я рассказывала ей о том, что произошло с ее дочерью. Хотя, возможно, она не восприняла мои слова всерьез, да и само мое появление в ее спальне было для Маши шоком.
Лиза проигнорировала вопрос матери и подошла ко мне. Присев рядом, девочка погладила меня по руке и проговорила:
— Валя, простите меня. Вам, наверное, было ужасно тяжело. Из-за меня вам пришлось снова переживать свое горе. Мне очень жаль. Вы самый добрый человек из тех, кого я знаю, и вы не заслуживаете того, что с вами случилось.
Лиза положила голову мне на плечо и шмыгнула носом. Рядом послышался всхлип, и Маша тоже схватила меня за руку.
— Валя, — горячо зашептала она, — извини, что сразу не прислушалась к твоим словам. Мне показалось, что ты лезешь не в свое дело, а теперь я понимаю, у тебя были все основания обвинять меня. Я ведь и сама знаю, что веду себя неправильно по отношению к дочери. Сколько раз мысленно ругала себя, но как влюблюсь в кого, так обо всем на свете забываю! Словно пелена на глазах! И ты, Лизка, прости меня! Я для тебя плохая мать! — Маша закрыла лицо руками и заревела в голос. — Обещаю, Лизка, — говорила она сквозь слезы, — больше ни одного мужика здесь не будет! Пошли они все лесом! Толку никакого, а дочь у меня одна! Не дай бог, что с тобой случится, я не переживу этого!
Еще много чего говорила Маша, обвиняя саму себя. И о том, как она ненавидит себя за все, что делает, и за то, что при живой матери ее ребенок фактически вынужден жить на улице. Еще она призналась, что иногда даже стеснялась того, что у нее такая взрослая дочь, и не хотела, чтобы та попадалась на глаза ее мужчинам. Лиза смотрела на мать снисходительно, словно это та была ее дочерью, а не наоборот.
— Ладно, хватит с нас слез на сегодня, — наконец проговорила я. — предлагаю чаще видеться и обсуждать дела насущные. Не знаю, как там в спорах, а в разговорах точно рождается истина! А нам, выходит, есть о чем поговорить. И это, Маш, береги Лизу, ладно? Она у тебя хорошая девчонка, она одна сотни мужиков стоит!
Мы и впрямь с того времени начали общаться с Машей. Ходили друг к другу в гости, гуляли по набережной или пили чай за столиком в кафе. Маша оказалась очень простой женщиной, легкой и какой-то бесхитростной. Скорее всего, она не до конца осознавала, что именно приходится терпеть ее дочери из-за той жизни, что вела Маша.
Как бы это не прозвучало странно, но моя история на самом деле заставила Машу по-другому посмотреть на все происходящее. Свою дочь все-таки Маша любила, просто не думала о том, что Лиза может однажды пропасть из ее жизни. Так, как не стало в моей жизни Риты. Поэтому, наверное, Машу так впечатлил мой рассказ, и поэтому она заставила себя переменить собственную жизнь.
Мужчины в жизни Маши, конечно, все равно периодически появлялись, но женщина встречалась с ними на их территории. Лиза потом рассказывала мне, что теперь дом стал для нее желанным местом, и ей самой нравится проводить вечера в уютной атмосфере собственного жилья, а не в темных переулках.
А потом случилось то, чего Лиза ждала много лет. Один раз Маша познакомилась с тем самым мужчиной, которого можно было смело назвать настоящим! Я заметила, что отношение Маши к Андрею было особенным, она цеплялась за него и не спешила смотреть по сторонам в поисках новых кандидатов. И к Лизе Андрей относился не так, как другие. Она не была для него помехой в их отношениях с Машей, скорее Лиза была частью своей мамы, и потому Андрей относился к ней с той самой, такой необходимой для девочки отеческой заботой. Я уверена, что все у них теперь будет хорошо. Со стороны они втроем выглядят как настоящая семья, и, я замечаю, Лизе и самой нравится такое положение дел.
Общаясь с Лизой и Машей, я и сама каким-то чудесным образом начала оживать. С ними обеими мне было легко говорить о чем угодно и о своей дочери тоже. В мое сердце уже не впивалось несколько сотен иголок при одном воспоминании о Рите. А они, Лиза и Маша, слушали мои рассказы о прошлой жизни с таким пониманием, как никто до этого. Те люди, кто знал о моей беде, чаще всего отводили глаза, едва я вспоминала о погибшей дочери, а Маша и Лиза, наоборот, просили меня больше рассказать о Рите. И я рассказывала! Говорила и говорила, и мне становилось легче. Я чувствовала, что моя дочь будто снова жива! Сидит неподалеку, прислушиваясь к нашему разговору о ней, и улыбается. Улыбается, потому что довольна тому, как ее мать повела себя в отношении незнакомой девушки Лизы. Поступила именно так, как сделала бы сама Рита — просто-напросто проявила неравнодушие к судьбе другого человека! И теперь я знаю (и мне уже не страшно произнести это) — она, моя дочь Рита, если бы ей подвернулся случай снова заступиться за кого-то, не задумываясь, сделала бы то же самое даже ценой собственной жизни… Наверное, если бы неравнодушных людей было чуточку больше, зло попросту исчезло бы из нашей жизни, и никому бы уже не пришлось терять своих детей.
Обратите внимание, теперь на канале есть платный контент, читайте больше!
Автор: Юферева С.
