Сталинский террор, пожалуй, самый известный аспект коммунистической истории двадцатого века. Параноидальные обвинения бесчисленного количества невиновных, систематические убийства и депортации миллионов людей, а также печально известные показательные процессы над старыми ленинистскими кадрами прекрасно отражают для многих бессмысленную жестокость сталинской эпохи. Однако часто упускают из виду, что за каждой жертвой этого политического террора часто следовали еще несколько человек, которые, в глазах режима, были виновны по ассоциации: семья жертвы. Исследуется этот аспект сталинского террора, демонстрируя, что, несмотря на знаменитое утверждение Сталина, в Советском Союзе сын фактически «ответил за отца».
Семья с ярлыком «кулаки» направляется в ссылку
Во многих отношениях семья составляла основную ячейку террора при Сталине. Политических врагов представляли и наказывали как сети родства, реальные или символические. Независимо от того, описывала ли советская полиция безопасности своих целей как экономических иждивенцев, сожителей или прямо упоминала конкретных родственников, она считала людей ответственными за преступления (или соучастниками) своих близких. При Сталине террор стал направлен на интимные отношения и социальные взаимодействия, а политическая опасность оценивалась с точки зрения семейных связей.
Эта сталинская практика не была новой. В прошлом политических врагов в России часто наказывали коллективно, как группы родства. В пятнадцатом веке царь Иван Грозный уничтожил старых аристократов Московии, бояр, как кланы, а не отдельные лица, а Петр Великий также начал нападение на могущественные семьи. Такая практика коллективного наказания восходит к временам монгольского нашествия, когда при Чингисхане родственные группы несли солидарную ответственность за обязательства и проступки членов семьи.
Советские политические репрессии против предполагаемых врагов режима были направлены против отдельных лиц, а также их семей. Революционеры-большевики относились к частной сфере и традиционной семье с враждебностью и подозрением как к потенциальному месту так называемых «буржуазных» тенденций и подрывной деятельности. Классовые враги характеризовались как те, кто ставил интересы собственной семьи выше коллектива. Для коммунистов-революционеров сильные личные привязанности казались «антисоциалистическими», поскольку предполагалось, что основная лояльность человека должна быть направлена к рабочему классу или пролетарскому государству, где товарищи — братья и сестры, а лидер коммунистической партии — отец.
В сталинские годы супругов, детей, братьев и сестер, родителей и даже бывших жен обвиняемых врагов часто задерживали как родственников так называемых кулаков, врагов народа или изменников Родины. Сталинский террор против политических врагов обнаруживает поразительную одержимость родством. В официальных инструкциях родство упоминалось с использованием различных дескрипторов, но в основном через такие кодовые слова, как «финансовая иждивенцы» и «совместники», которые обычно обозначали жен, пожилых родителей и детей.
Сталин провел две широкомасштабные кампании классовой войны против так называемых классовых врагов — лишение избирательных прав и раскулачивание. Советское законодательство относило лишенных избирательных прав людей к «буржуазным классам». В их число входили частники и посредники, религиозные священнослужители, агенты бывшей царской полиции и служб безопасности, бывшие дворяне и офицеры Белой армии. Бесправные или лишенцы потеряли все права в советском обществе и стали фактически изгоями; миллионы были депортированы или отправлены в исправительно-трудовые лагеря на Крайнем Севере и в Сибири. Раскулачивание совпало с коллективизацией сельского хозяйства и представляло собой волну террора против так называемого кулака, или класса зажиточных крестьян. Кампания привела к массовым казням, крупномасштабным депортациям и голодной смерти миллионов крестьян. Эти два масштабных нападения на «классовых врагов» были нацелены на родственные группы. Если один член семьи был лишен гражданских прав или раскулачен, такой же стигматизации подвергались супруги и дети.
Семья Вахромеевых, изображенная в 1920-е годы. Позже их опознали как «кулацкую» семью и подвергли преследованиям
Нападение на крестьянскую семью стало синонимом коллективизации. В своих постановлениях о депортациях кулаков Политбюро использовало термины «кулацкое хозяйство » и «кулацкая семья » как синонимы. Кулаков депортировали семейными единицами, состоящими из главы семьи и иждивенцев. В случае лишения избирательных прав советское законодательство подчеркивало, что «материальные иждивенцы лишенных избирательных прав» также будут подвергнуты утрате прав.
Большевистские представления о прочных родственных связях этнических меньшинств часто делали это население особенно уязвимым для политических репрессий. Партийные чиновники и советские этнографы характеризовали сети родства и «клановые пережитки» этнических меньшинств страны как серьезные препятствия на пути социалистического строительства. В различных группах населения СССР семейные связи играли важную роль в обеспечении социальной поддержки, однако партийные чиновники часто акцентировали внимание на потенциально подрывном характере родственных связей. Это предубеждение, по-видимому, было отчетливо выражено в отношении нерусского населения.
При Сталине коллективное наказание родственников значительно усилило последствия классовой борьбы. После декрета Политбюро 1930 года, призывавшего к наказанию и ссылке целых кулацких семей, раскулачивание 200 000 семей могло привести к наказанию одного миллиона человек, учитывая, что стандартная крестьянская семья состояла из пяти человек. Этот эффект мультипликатора можно увидеть и в случае лишения избирательных прав. В 1929 году по всей Российской республике иждивенцы, обычно женщины и дети, составляли тридцать пять процентов бесправных городских жителей и почти половину всех бесправных сельских жителей.
Сталин отверг коллективное наказание родственников в декабре 1935 года, когда сделал свое знаменитое замечание о том, что «сын не несет ответственности за отца». Заявление лидера стало сигналом о том, что дети классовых врагов больше не будут запятнаны родственными связями. Конституция Сталина 1936 года провозгласила СССР бесклассовым обществом, что позволило детям классовых врагов получить реабилитацию. Однако на практике многие иждивенцы продолжали сталкиваться со стигматизацией.
Большие чистки 1936-1938 годов, направленные против «врагов народа», еще сильнее осудили членов семьи. Приказ НКВД №. Постановление № 00486 от 15 августа 1937 г. требовало от охранки сбора обширных данных о членах семей осужденных как «изменники Родины», членов «правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций» и других лиц, осужденных военными трибуналами. В их число входили супруга обвиняемого, пожилые родители и дети, особенно дети старше пятнадцати лет, которые «социально опасны и способны на антисоветские действия». Жены должны были быть арестованы вместе с мужьями и подвергнуты заключению в трудовых лагерях «не менее чем на пять-восемь лет».
7 ноября 1937 года Сталин заявил, что врагов следует уничтожать как родственные группы: «Мы уничтожим каждого такого врага [государства и народов СССР]… мы уничтожим весь его род – его семью!» Во время массовых операций советская полиция безопасности жестоко обращалась со всеми родственниками, но родственники мужского пола чаще получали смертный приговор. Двое сыновей Михаила Томского были расстреляны, как и все родственники Троцкого мужского пола (за исключением одного племянника). Напротив, дочери репрессированных военачальников Михаила Тухачевского и Яна Гамарника жили в спецдоме вместе с детьми других репрессированных офицеров; позже каждый из них был арестован еще подростком и отправлен в трудовой лагерь. В зависимости от возраста, воспринимаемой степени опасности, которую они представляли, и способности «переделать» себя, «детей репрессированных врагов народа» отправляли либо в лагеря НКВД, трудовые колонии, либо в спецприюты. Более того, их нельзя было расселить ни в крупных городских центрах — Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси и Минске, ни в приграничных или прибрежных городах.
Как и в случае с классовой войной, именно изменение политики режима в отношении коллективного наказания родственников первым сигнализировало об уменьшении террора во время Великих чисток. 17 октября 1938 г. НКВД отменил это положение приказом №. № 00486, который требовал, чтобы жены наказывались вместе с мужьями. Вскоре после этого самая кровавая сталинская чистка подошла к концу, хотя коллективное наказание родственников продолжалось.
Во время Великой Отечественной войны в постановлении Государственного комитета обороны «О членах семей изменников Родины» указывалось, что взрослые члены семей военнослужащих и гражданских лиц, приговоренных к смертной казни как шпионы, предатели или коллаборационисты, подлежат аресту и изгнание. В отличие от аналогичных заявлений органов госбезопасности прежних лет, в этом указе семья изменника определялась очень широко: «К членам семьи изменников Родины относятся: отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они проживали с изменником Родины или находились на его зависимости в момент совершения преступления или в момент мобилизации [лица] в армию в начале войны».
Советское политическое насилие применялось к семье удивительно упорно. От одной кампании террора к другой становится очевидным, что клеймо родства становится более суровым и непреложным. Коммунистическая партия при Сталине рассматривала родственные связи и подобные им связи как потенциально подрывные. Огромное количество — зачастую большинство — жертв политических репрессий осуждалось исключительно как члены семей заклятых врагов. Сталинское руководство представляло и воспринимало не отдельных врагов, а семьи врагов. Для советских марксистов наибольшее значение зачастую имел клан, а не класс.