Баррюэль считается отцом конспирологии. Он первым написал о масонской подоплеке Французской революции. Его произведение активно переводилось в Европе и было в 19 в. очень популярным – в т. ч. среди элит (например, его читали в Белом доме того времени). Баррюэль активно цитировал труды масонов – и создавалось впечатление, что он во многом прав. Действительно, Вольтер, например, церковь ненавидел.
Французская революция как для старого режима, так и для многих других осталась в памяти как правление террора, с этим не поспоришь. Французская революция во многом была злом. Но историки по всему миру (совсем не обязательно марксисты) в основном признают, что именно Французская революция породила гражданское общество, права человека и пр., без чего цивилизованная жизнь сейчас не представима. Парадокс истории.
Впрочем, чем была жизнь до Французской революции? Тонкий слой привилегированных сословий – Версаль, аристократия и церковь – и… массовая нищета народа. Народ – 90% населения. И во Франции, и в Российской империи и т. д. Церковь – извините, но это мракобесие; Бога нет. О теократии былых времен вздыхал только А. Солженицын, отчасти психиатрический больной. История сложилась как сложилась…
Баррюэль, конечно, прав далеко не во всем: так, иллюминаты в течение 20 лет в якобинцев не превратились, как он утверждает. Куча мала, в которую все и вся смешал аббат, не выдерживает исторической критики… Как бы то ни было, это действительно ценный источник…
БИОГРАФИЯ
Огюстен де Баррюэль (2 октября 1741, Вильнев-де-Берг –5 октября 1820, Париж) французский священник-иезуит, католический полемист эссеист. Умер в возрасте 79 лет.
Его работа заключается в утверждении, что Французская революция была не стихийным восстанием народа, а процессом, организованным в течение нескольких десятилетий в ложах и клубах, особенно в клубах якобинцев, с целью позволить либеральной буржуазии захватить власть.
Сын Антуана де Баррюэля, лорда Ше, и Мадлен Менье де Ла Косте, он изучал гуманитарные науки в коллеж де Турнон, прежде чем стать иезуитом 15 октября 1756 г. После нескольких лет духовного становления он преподавал в Тулузе. Именно там 2 марта 1764 г. его удивил указ Людовика XV об изгнании иезуитов из Королевства Франция. Вернувшись в дом своих родителей, он узнал, что духовник королевы Марии Лещинской завербовал французских иезуитов в Польшу и вступил в бой вопреки желанию своих родителей. Он отправился сначала в Польшу, затем в Богемию, где закончил богословское образование и был рукоположен в священники в Хомутове в 1768 г. Он также преподавал в Моравии в Градиштейском колледже и Терезианском колледже в Вене, а затем вернулся во Францию в качестве частного наставника словацкой аристократической семьи. Он оказался в Авиньоне, когда Общество Иисуса было упразднено Папой Климентом XIV 21 июля 1773 г.
Став светским священником в силу папского указа, Баррюэль выжил в качестве наставника и начал писать. Он ушел на пенсию в иностранных миссиях, опубликовал стихи в поддержку вступления на престол Людовика XVI и участвовал в Литературном году Фрерона между 1774 и 1784 г.
Наставник детей графа Лужицкого в замке Шомо, а затем в замке Пон-ле-Руа с июля 1774 года по май 1777 г., он провел там инвентаризацию коллекции из тысяч рукописей принца Саксонского, которая сегодня хранится в библиотеке Мазарини.
В 1781 г. он опубликовал под названием «Гельвианцы» антипросветительские письма против энциклопедистов и философии Просвещения, которые вызвали похвалу в прессе. Он проявил себя как полемист в «Церковной газете», почти единственным редактором которой он был с 1788 по 1792 г. Первоначально сторонник новых идей, — он благоразумно отказался от дворянской принадлежности, чтобы избежать мести, — его решительное противодействие гражданской конституции духовенства в конечном итоге вынудило его в 1792 г. отправиться в изгнание в Лондон. В первую очередь его приютил философ Эдмунд Берк, который, хотя и был масоном, похвалит его за его мемуары за служение... антимасонству.
У него есть все необходимое для досуга, чтобы написать свою «Историю духовенства во время революции», опубликованную в 1793 г. и осуждающую религиозные преследования.
Далее следуют его мемуары, посвященные истории якобинства, опубликованные в пяти томах между 1797 и 1803 г., которые пользовались большим успехом и были переведены на несколько языков. Эти мемуары развивают тезис об антихристианской революции, спровоцированной философами, масонами и евреями.
Вернувшись во Францию после государственного переворота 18 Брюмера, Баррюэль не бездействовал. В 1803 г. он опубликовал апологию Конкордата, Папы и его религиозных прав, в результате чего Наполеон. Этот медовый месяц с наполеоновской властью длился недолго. Он был заключен в тюрьму в 1811 г. за поддержку Пия VII, который выступал против назначения Жан-Сифрена Мори архиепископом Парижа.
20 августа 1806 г. он получил в Париже письмо из Флоренции от итальянского солдата Джованни Баттисты Симонини, в котором последний выражает удовлетворение, которое ему принесло чтение его мемуаров, которые послужили истории якобинства. Тем не менее, он стремится вызвать личное свидетельство, которое принимает форму теории еврейского заговора, основанной на тезисе иудео-масонства, поскольку масонство находится под руководством иудаизма. По словам Пьера-Андре Тагиева, Баррюэль якобы сам подделал письма Симонини. Баррюэль передает письмо Папе Пию VII, который отвечает ему через своего секретаря, а затем королю Людовику XVIII.
Как только Общество Иисуса было восстановлено Папой Пием VII в августе 1814 г., Баррюэль попросил Пьера де Клоривьера, религиозного настоятеля Франции, о повторном приеме в него. Однако по решению генерал-настоятеля он должен снова пройти год послушничества. Таким образом, он служил с 1815 по 1816 г. в возрасте 73 лет и, несмотря на свой возраст, послушником в Сен-Ашеле и объявил свою окончательную профессию 15 октября 1816 г.
Четыре года спустя Огюстен Баррюэль умер в возрасте почти 80 лет.
МЕМУАРЫ
«Мемуары, иллюстрирующие историю якобинизма» - книга аббата Огюстена Баррюэля, французского иезуита священника. Memoirs Illustrating the History of Jacobinism (French: Mémoires pour servir à l’histoire du Jacobinisme).
Они были написаны и опубликованы на французском языке в 1797-98 гг. и переведены на английский в 1799 г.
В книге Баррюэль утверждает, что Французская революция была результатом преднамеренного заговора с целью свержения трона, алтаря и аристократического общества в Европе. Предположительно заговор был задуман коалицией философов, масонов и Ордена иллюминатов. Заговорщики создали систему, которая была унаследована якобинцами, которые использовали ее с максимальной отдачей. Мемуары призваны разоблачить Революцию как кульминацию долгой истории подрывной деятельности.
Баррюэль был не первым, кто выдвинул эти обвинения, но он был первым, кто представил их в полностью развернутом историческом контексте, и его доказательства были беспрецедентного масштаба. Баррюэль написал каждый из первых трех томов книги как отдельные обсуждения тех, кто внес свой вклад в заговор. Четвертый том представляет собой попытку объединить их все в описании якобинцев во время Французской революции. Мемуары, иллюстрирующие историю якобинства, отражают критику Просвещения, распространившуюся по всей Европе в революционный период.
Мемуары Баррюэля считаются одним из основополагающих документов правой интерпретации Французской революции. Они стали популярными сразу после публикации, их читали и комментировали большинство важных литературных и политических журналов того времени. Четыре тома текста были опубликованы на нескольких языках и вызвали дискуссию о роли философов, их идеях и просвещении во Французской революции. Они оставались в печати вплоть до 20 в. и внесли свой вклад в историческую интерпретацию конца 18 в. во Франции. Успех работы Баррюэля является свидетельством антифилософского дискурса, распространившегося после революции. Баррюэль оставил после себя концепцию Просвещения, которой было суждено повлиять на последующие интерпретации. Он плотно обвинил своих врагов в обвинениях и поставил их в положение, из которого они не могли вырваться. Текст установил связь между Просвещением и революцией, и эта связь остается темой исторических дебатов.
По мнению разных современников Баррюэля, Мемуары были пропагандистским текстом, заказанным контрреволюционерами. В своем радикальном понимании его тезис не был поддержан ни одним историком, за исключением, возможно, Луи Блана.
Они были опубликованы на французском языке французской издательской компанией по адресу: Оксфорд-стрит, 128, Лондон. В том же году было выпущено английское издание, и работа быстро приобрела коммерческий успех.
К 1799 г. многотомный труд выдержал четыре исправленных французских издания и был переведен на английский, немецкий, итальянский, испанский, шведский и русский языки, поскольку издания выходили в Лондоне, Гамбурге, Аугсбурге, Люксембурге, Санкт-Петербурге, Дублине, Неаполе и Риме до падения Наполеона.
Краткий обзор
В своей "Предварительной речи" Баррюэль определяет три формы заговора как "заговор нечестия" против Бога и христианства, "заговор восстания" против королей и монархов и "заговор анархии" против общества в целом. Он рассматривает конец 18 в. как "одну непрерывную цепь хитрости, искусства и обольщения", направленную на "низвержение алтаря, крушение трона и роспуск всего гражданского общества".
В первом томе рассматривается антихристианский заговор, начатый Вольтером в 1728 г., когда Баррюэль заявил, что Вольтер "посвятил свою жизнь уничтожению христианства". Баррюэль вернулся к основным текстам эпохи Просвещения и нашел причины для установления тесных связей между философией того времени и антихристианскими кампаниями революции. Здесь он обнаружил, что философы создали эпоху притворной философии, которую они использовали в своей битве с христианством. Их приверженность свободе и равенству на самом деле была обязательствами "гордости и бунта". Баррюэль утверждал, что сторонники Просвещения вводили людей в иллюзию и заблуждения, и называет философов "Писателями такого рода, которые далеки от того, чтобы просвещать людей, а только способствуют тому, чтобы вести их по пути ошибок". Он утверждал, что Вольтер, Жан ле Рон д'Аламбер, Дени Дидро и Фридрих II, король Пруссии, спланировали ход событий, которые привели к Французской революции. Они начались с нападения на Церковь, где Секта вела "подпольную войну иллюзий, ошибок и тьмы", пытаясь уничтожить христианство.
По словам Баррюэля, влияние философов нельзя недооценивать. Они создали интеллектуальную основу, которая привела в движение заговор и контролировала идеологию тайных обществ. Баррюэль, похоже, читал работы философов, и его прямые и обширные цитаты демонстрируют глубокое знание их верований. Это необычно среди врагов Просвещения, которые редко отвлекались на чтение произведений и авторов, на которых они нападали. Баррюэль считал, что философы были важны как первоначальные злодеи, которые соблазнили население и сделали Просвещение, а впоследствии и революционные идеалы благоприятными.
Баррюэль обвиняет Фридриха II Прусского в поддержке подрывной деятельности французских философов Вольтера, д'Аламбера и Дидро. Философы сформировали интеллектуальную основу, которая стимулировала заговор и контролировала идеологию тайных обществ, повышая осведомленность населения о «философских», а затем и революционных идеалах.
Второй том посвящен антимонархическому заговору, который возглавляли Жан-Жак Руссо и барон де Монтескье. Эти заговорщики стремились уничтожить установленные монархии под видом "Независимости и свободы". Баррюэль анализирует и критикует «Дух законов» Монтескье и «Общественный договор» Руссо, потому что применение идей, выраженных в этих книгах, "породило тот беспокойный дух, который боролся за исследование прав суверенитета, масштабов их власти, мнимых прав свободного человека, и без которого каждый подданный клеймится как раб, а каждый король - как деспот".
Он считал, что влияние этих двух писателей было необходимым фактором в свершении Французской революции. Он согласился с революционерами, поскольку они сами поместили останки Вольтера и Руссо в Пантеон, чтобы отдать дань уважения "отцам революции".
Баррюэль считал, что философы оказали длительное влияние, поскольку их дух сохранился в их трудах и продолжал продвигать антимонархические чувства среди якобинцев и революционеров. Разрушение монархий в Европе привело к триумфу якобинцев, поскольку они попирали "алтари и троны во имя того равенства и той свободы, которые призывают народы к бедствиям революции и ужасам анархии". Баррюэль приравнял неприятие монархии к неприятию любого типа порядка и правительства. В результате принципы равенства и свободы и их нападки на монархию были нападками на все правительства и гражданское общество. Он предложил своим читателям выбор между монархией и "господством анархии и абсолютной независимости".
Единственной альтернативой монархии была бы анархия.
Третий том Баррюэля посвящен антиобщественному заговору, который был целью масонов и Ордена иллюминатов. Философы и их нападки на церковь и трон проложили путь для заговора, которым руководили эти тайные общества. Считалось, что эти группы составляли единую секту, насчитывавшую более 300 000 членов, которые "все были ревностны к революции и все были готовы восстать по первому сигналу и шокировать все остальные классы людей".
Тайной целью было свергнуть французскую монархию и установить республику. По словам Баррюэля, судебное разбирательство, возбужденное в отношении Адама Вайсгаупта, не смогло искоренить универсальное влияние иллюминатов, которым удалось продолжить свою тайную деятельность и радикализовать движение против трона и алтаря, побуждая все больше и больше людей подписываться на их скрытые принципы, благодаря секретной структуре, которой они управляли и которую они унаследовали от масонов.
Том четвертый говорит, что в течение 20 лет иллюминаты стали якобинцами.
В пятом томе сообщается, что иллюминаты пытались заставить масонов поверить в то, что все их ложи тайно возглавляются иезуитами.
Баррюэль изучил историю масонства и утверждал, что его высшие мистерии всегда были атеистического и республиканского толка. Он считал, что масоны много лет держали свои слова и цели в секрете, но 12 августа 1792 г., через два дня после падения французской монархии, они выбежали на улицы, открыто объявляя о своих секретах. Тайными словами были "Свобода, равенство и братство", а тайной целью было свержение французской монархии и установление республики.
Баррюэль утверждал, что слышал, как они произносили эти слова во Франции, но что в других странах масоны все еще хранили свои секреты. Разделение группы на множество лож гарантировало, что если секреты одной ложи будут раскрыты, остальные останутся скрытыми. Он считал, что его работой было предупреждать все правительства и людей о целях масонов.
Баррюэль подробно описал, как эта система работала в случае с иллюминатами. Даже после того, как Иоганн Адам Вейсгаупт, лидер секты, был обнаружен и предстал перед судом, разбирательство не смогло выявить вселенского влияния иллюминатов, и против группы не было предпринято никаких шагов. Большинство тайных обществ всегда могли выжить и продолжать свою деятельность благодаря организации группы. Иллюминаты в целом действовали для радикализации движения против трона и алтаря и повлияли на то, что все больше представителей населения присоединились к их скрытым принципам. Они усовершенствовали секретную структуру, которая была предоставлена базовой структурой масонов.
Для Баррюэля окончательные планы коалиции философов, масонов и иллюминатов были достигнуты якобинцами. Эти клубы были сформированы "адептами нечестия, адептами восстания и адептами анархии", работающими вместе для реализации своей радикальной программы. Их руководящая философия и действия стали кульминацией заговора, поскольку они прямо хотели покончить с монархией и церковью. Баррюэль считал, что единственная разница между якобинцами и их предшественниками заключалась в том, что якобинцы фактически низвергли церковь и трон и смогли утвердить свои основные убеждения и цели, в то время как их предшественники всего лишь хотели добиться этого без особого успеха.
Французская революция
По словам Баррюэля, первое крупное наступление на Просвещение произошло во время Французской революции. В сознании многих эпоха Просвещения была неразрывно связана с последовавшей революцией. Эта предполагаемая связь привела к взрыву литературы, враждебной эпохе Просвещения. Когда лидеры Революции канонизировали Вольтера и Руссо и сделали темы Просвещения о разуме, прогрессе, антиклерикализме и эмансипации центральными в своем собственном революционном словаре, это создало связь, которая означала, что любая реакция на революцию усилит противодействие Просвещению. Появление того, что Грэм Гаррард назвал "тезисом о преемственности" между Просвещением и революцией – веры в то, что они были каким-то внутренним образом связаны, как причина и следствие, - оказалось пагубным для Просвещения.
Для Баррюэля революция не была спонтанным народным восстанием, выражающим долго подавляемую общую волю. Вместо этого это было следствием сплоченной группы меньшинств, которые использовали силу, уловки и террор, чтобы навязать свою волю невинному и ничего не подозревающему населению. Баррюэль считал, что революция была вызвана Вольтером, Руссо и другими философами, которые вступили в сговор с тайными обществами с целью уничтожения католицизма и монархии во Франции. Он утверждал, что труды философов оказали большое влияние на тех, кто возглавит революцию, и что Вольтер и его последователи были ответственны за подготовку революционеров. Именно от последователей философов «произошли революционные министры Некер и Тюрго; из этого класса произошли те великие революционные агенты, Мирабо, Сийес, Лакло, Кондорсе; эти революционные козыри, Бриссо, Шампфорты, Гара, Шенье; эти революционные мясники, Карра, Фрероны, Мараты».
«Энциклопедия»
В Мемуарах Баррюэль утверждал, что «Энциклопедия» Дидро была масонским проектом. Он считал, что письменные труды философов проникали во все аспекты жизни общества и что эта огромная коллекция имела особое значение. Энциклопедия была лишь первым шагом в философствовании человечества и была необходима для распространения нечестивых и антимонархических сочинений. Это вызвало массовое движение против церкви и общества. Баррюэль считал, что заговорщики пытаются "вселить в умы людей дух восстания" и способствовать распространению радикализма среди всех членов общества. Считалось, что это главная причина создания энциклопедии, поскольку она была «обширным хранилищем всех софизмов, ошибок или клеветы, которые когда-либо были изобретены против религии».
В нем содержались "самые распутные и нечестивые произведения Вольтера, Дидро, Буланже, Ламетри и других деистов или атеистов того времени, и это под благовидным предлогом просвещающего невежества". Баррюэль считал, что тома Encyclopédie ценны для контроля над умами интеллектуалов и создания общественного мнения против христианства и монархии.
Философия
Философизм – это термин, используемый Баррюэлем в «Мемуарах» для обозначения притворной философии, которую практиковали философы. Первоначально он был придуман католическими противниками философов, но был популяризирован Баррюэлем. В них упоминались принципы, которые разделяли философы, масоны и иллюминаты. Баррюэль определил философизм как "ошибку каждого человека, который, оценивая все вещи по меркам своего собственного разума, отвергает в религиозных вопросах любой авторитет, который не проистекает из света природы. Это ошибка каждого человека, отрицающего возможность какой-либо тайны за пределами разума, если каждый, кто отвергает откровение в защиту мнимых прав разума, Равенства и Свободы, стремится ниспровергнуть всю структуру христианской религии".
Этот термин оказал длительное влияние, поскольку к концу 18 в. он стал популярным ругательством, используемым консервативными журналами для обозначения сторонников революции. Эти журналы обвиняли тех, кто практиковал философию, в отсутствии принципов или уважения к авторитетам. Они были скептиками, которые не верили в монархию и церковь и, следовательно, не имели принципов. Использование этого термина стало повсеместным в антиякобинском обзоре и способствовало вере в связь между Просвещением и революцией и ее сторонниками. Философизм стал мощным инструментом контрреволюционной и антиякобинской риторики.
Участники заговора
Баррюэль назвал ряд лиц, которые, по его мнению, сыграли непосредственную роль в эпохе Просвещения и заговоре против христианства и государства. Он назвал Вольтера "вождем", д'Аламбера - "самым тонким агентом", Фридриха II - "защитником и советчиком", а Дидро – его "безнадежной надеждой".
Вольтер был во главе заговора, потому что проводил время с высшими слоями европейского общества. Его внимание и усилия были направлены на королей и высокопоставленных министров. Д'Аламбер работал за кулисами и в наиболее распространенных сферах французского общества. Он использовал свое мастерство в кафе и академиях и пытался привлечь к заговору больше последователей. Баррюэль внимательно изучает переписку между Вольтером и д.'Аламбером и использует это как доказательство их заговора с целью свержения общества.
Он глубоко обеспокоен тем фактом, что те, кого он называет лидерами заговора, называли друг друга секретными именами в своей частной переписке. Вольтер был "Ратоном", д.'Аламбер был "Протагором", Фредерик был "Люком", а Дидро был известен как "Платон". Баррюэль также утверждал, что заговор простирался далеко за пределы этой небольшой группы философов. Он считал, что двор Людовика XV был "вольтеровским министерством" могущественных людей. В эту группу входили маркиз д'Арженсон, который "разработал план уничтожения всех религиозных орденов во Франции", герцог де Шуазель, который был "самым нечестивым и деспотичным из министров", "друг и доверенное лицо д'Аламбера", архиепископ де Бриенн и Мальзерб, "защитник заговора".
По словам Баррюэля, эта группа влиятельных лидеров работала вместе с рядом адептов, которые поддерживали заговор. Самый важный адепт, которого идентифицирует Баррюэль, - это Кондорсе. Баррюэль утверждал, что Кондорсе был масоном и ведущим членом Общества 1789 г., который был избран в Законодательное собрание и был "самым решительным атеистом". Кондорсе был важен, потому что он воплощал все, чем, по утверждению Баррюэля, был заговор. Он был масоном, который был связан с philosophes и которому суждено было стать влиятельным участником революционного процесса. Баррюэль также перечисляет барона д'Гольбаха, Бюффона, Ламеттри, Рейналя, аббата Ивона, аббата де Прада, аббата Морреле, Ла Арпа, Мармонтеля, Бержье и Дюкло среди членов "синагоги нечестия".
Методы аргументации Баррюэля
Будучи католическим апологетом религиозного и политического статус-кво, Баррюэль преуменьшал свой собственный католицизм и представлял себя нейтральной стороной в обострившихся дебатах вокруг революции. Его тактика заключалась в цитировании документа за документом с комментариями, которые эффективно показывали, что это правда. Читателем мемуаров мог быть любой человек, который сомневался в некоторых выводах Баррюэля, но который в конечном итоге был бы ошеломлен огромным количеством свидетельств против движения Просвещения и Освобождения [Liberation]. Его фанатичная ненависть к революционным и просветительским идеям скрыта за притворной нейтральностью и казуистическим почерком. Выделяя отдельные отрывки и цитируя их вне контекста, Баррюэль представил то, что казалось убедительным доводом. Он компенсировал качество количеством и убедил ряд современников принять его точку зрения. Мемуары построены в соответствии с разумом, и Баррюэль пытается использовать собственный инструмент эпохи Просвещения, чтобы привести к ее упадку.
Прием
Работа Баррюэля была влиятельной, и ее невозможно было игнорировать. Масоны Франции, Германии и Англии гневно оспаривали его утверждения, и следствием этого стала обширная литература. Даже его критики были вынуждены отнестись к нему серьезно в своих попытках опровергнуть его аргументы. О мемуарах писали и подробно обсуждали ведущие литературные и философские деятели, включая Шелли, Томаса де Квинси и Эдмунда Берка в Англии, а также Жорж Санд и Жерара де Нерваля во Франции.
Эдмунд Берк, английский политический мыслитель и самый известный интеллектуальный противник революции, был впечатлен работой Баррюэля по раскрытию связи между Просвещением и Французской революцией. Берк написал письмо Баррюэлю и выразил свое восхищение. Он написал: "Мне нелегко выразить вам, насколько я проинструктирован и восхищен первым томом вашей истории якобинства". Он похвалил "все замечательное повествование" за то, что оно подкреплено документами и доказательствами с "самой юридической регулярностью и точностью". В конце письма Берк добавил: "Я забыл сказать, что я лично знал пятерых ваших главных заговорщиков; и я могу сказать, исходя из моих собственных определенных знаний, что еще в 1773 г. они были заняты в заговоре, который вы так хорошо описали, и в той манере, и по принципу, которые вы так верно представили. Об этом я могу говорить как свидетель ". Собственные работы Берка также были наполнены ссылками на секту philosophe и неприязнью к их "фанатизму, атеизму и извращению общественной морали".
Вскоре другие подхватили аргументы Берка и Баррюэля. В Англии шотландский ученый Джон Робисон опубликовал доказательства заговора против всех религий и правительств Европы, осуществлявшегося на Тайных собраниях вольных каменщиков, иллюминатов и Обществ чтения. В работе, опубликованной в 1798 г., подробно описан заговор, в котором участвовали философы, масоны и иллюминаты, а также их желание "искоренить все религиозные учреждения и свергнуть все существующие правительства Европы". Текст Робинсона был охарактеризован как менее подробный, но более изысканный, чем мемуары Баррюэля. Даже при этих различиях работа Робинсона поддерживала заговор, который якобы раскрыл Баррюэль. Сам Баррюэль прокомментировал сходство, заявив: "Сами того не зная, мы сражались за одно и то же дело одним и тем же оружием и следовали одним и тем же курсом". У двух авторов было много общего в их аргументах и выводах, и их книги породили антипросвещенческую и антиреволюционную дискуссию, построенную на одних и тех же тезисах.
Несмотря на первоначальную популярность книги, оппоненты Баррюэля вскоре отвергли его книгу. Жан Жозеф Мунье, член Национального собрания в начале Французской революции настаивал на том, что революция разразилась из-за неспособности установленных властей справиться с рядом произошедших кризисов. Он обвинил парламенты Франции в попытке стать соперниками монарха и в духе нетерпимости во Франции. Мунье считал революцию результатом социальной и политической напряженности и не верил в спланированный заговор. Жозеф де Местр, хорошо известный теоретик контрреволюции, также не принимал теорию заговора Баррюэля. Он написал краткое опровержение «Мемуаров», в которых назвал обвинения Баррюэля "глупыми" и "ложными". Местр отверг идею о том, что масоны несут частичную ответственность, возможно, потому, что он сам был членом, и не верил, что иллюминаты были такими могущественными, какими их представлял Баррюэль.
Вклад и наследие
Версия революции Баррюэля, в которой обвинялись конкретные люди и указывалась единственная причина, была отвергнута большинством ученых, поскольку концепция "главного заговора" лежит на периферии исторического анализа. Тем не менее, его мемуары сохраняют историческое значение.
Амос Хофман утверждал, что работа Баррюэля "представляется первой систематической попыткой обсудить роль заговора в революции". Теория заговора – это инструмент Баррюэля, который используется в попытке дискредитировать "публичную политику" или политику, основанную на поддержке общественного мнения. Хофман показывает, как Баррюэль стремился доказать, что публичной политики, требуемой как философами, так и революционерами, на самом деле существовать не могло, поскольку это была иллюзия, призванная создать поддержку их частному желанию контролировать Францию.
Теория заговора Баррюэля важна как "реакция на проблему, которая была в центре идеологической борьбы во второй половине восемнадцатого века – проблему роста общественного мнения как политического фактора, который должны были принимать во внимание лидеры общества". Согласно этой точке зрения, «Мемуары, иллюстрирующие историю якобинства» можно рассматривать как попытку понять общественную привлекательность идей Просвещения и массовой политики.
Текст Баррюэля также важен для закрепления понимания заговора в современной политике. Заговор рассматривался как движущая причина революции, поскольку предполагал конфликт внутри общества. Он рассматривал политику как столкновение противоположных идей, которые из-за существенного раскола не могли быть решены компромиссом.
Общество, которое создает Баррюэль, не было разделено законными убеждениями и расходящимися интересами. Вместо этого это был двойной разрыв между объединенной и полностью патриотической группой, в которую входил Баррюэль, и нечестивым союзом предателей и преступников. Теория заговора Баррюэля и его понимание причин политических перемен все еще влияют на общество.
«Мемуары», иллюстрирующие историю якобинства, также рассматривались как первоисточник, который можно использовать для изучения масонства в Европе. Несмотря на то, что масонство стало мишенью в параноидальной литературе, которая частично возлагала вину за революцию на деятельность масонов, эта работа по-прежнему имела определенную историческую ценность в отношении группы.
Маргарет Джейкоб утверждает, что труды Баррюэля "предлагают отправную точку для понимания взаимосвязи между континентальным просвещением, каким оно было в клубах, обществах и ложах 18 в., и вспышкой демократических революций в конце 1780-х годов в Амстердаме, Брюсселе и, самое главное, в Париже". Она считает, что если читатели смогут не обращать внимания на паранойю в тексте, он может предоставить информацию о том, как обращались с масонами во время Революции. Джейкоб также видит ценность в тексте, потому что Баррюэль выступал за различие между английским масонством и его континентальным аналогом. Баррюэль считал, что его обвинения против континентальных масонов не относятся к респектабельным английским масонам. Деятельность английских масонов не была причиной для беспокойства. Он проводит различие между обстоятельствами французов и англичан и показывает, что язык, используемый в каждой ситуации, был важен. Он считает, что масонский язык о равенстве, свободе и братстве имеет отношение к радикальной и демократической фазе Французской революции и к якобинскому языку. Из книги Маргарет Джейкоб извлекает осознание того, что язык важен и что он сам по себе может иметь социальную силу.
Полемика Баррюэля является важным источником для понимания менталитета противников Французской революции и их понимания идеологических истоков революции. Кроме того, Баррюэль считается отцом современной теории заговора. В мемуарах содержатся все элементы, которые продолжают характеризовать повествования о заговорах сегодня, включая аргумент о том, что скрытая группа управляет мировыми событиями за кулисами, и попытку построить прямую линию от прошлого к настоящему. Баррюэль представляет тщательное применение методологии теории заговора. В результате он оказал длительное влияние на последующие поколения. Можно видеть, что различные работы 20 в., нападающие на коммунизм и русскую революцию, следуют его модели.
Лишь столетие спустя, с приходом Второй республики, родилась революционная легенда масонства благодаря Альфонсу де Ламартину, который не был масоном. В своем радикальном понимании его тезис не был поддержан ни одним историком, за исключением, возможно, Луи Блана и Огюстена Кошена (1876-1916), чья работа была прервана его смертью на войне.
***
По мнению Баррюэля, философы-антимонархисты были прямыми потомками тайных средневековых гильдий, составлявших орден вольных каменщиков. Представляя доступное объяснение причин Французской революции, Мемуары оказали чрезвычайно большое влияние и были переведены на девять языков к 1812 г.; французское издание непрерывно выходило до 1837 г.
Первые два тома Мемуаров возлагают вину за Французскую революцию именно на французских мыслителей эпохи Просвещения, чья тревожная философия поддерживала, среди прочего, разрушение национальных границ, свержение монархии и установление демократии, основанной на заслугах.
В третьем и четвертом томах прослеживаются исторические предпосылки этих школ мысли, и выясняется, что иллюминаты в конечном итоге дергают за ниточки: секреты Лож составляют основу революции под названием "Права человека". Первая статья провозглашает человека равным и свободным; что принцип всякого суверенитета по существу принадлежит народу; и что закон есть не что иное, как выражение общей воли.
Таковы были на протяжении почти полувека доктрины Аржансона, Монтескье, Руссо и Вольтера. Эти принципы гордыни и бунта уже давно были основой мистерий каждого класса софистов, оккультных масонов или иллюминатов; и теперь они украшают титульный лист революционного кодекса.
Этот страх перед просвещенческим мышлением вызвал особый отклик в зарождающихся Соединенных Штатах, где тексты Баррюэля и Робисона цитировались как доказательство опасностей, действительно угрожающих новой республике. Священник из Новой Англии преподобный Джедидайя Морс сыграл важную роль в привнесении антииллюминатских настроений в политическую сферу своей серией проповедей 1797-1799 гг., в которых Французская революция приводилась в качестве доказательства опасностей радикальной мысли и четко согласовывала политику Джефферсона с иллюминатами.
Хотя позже позиция Баррюэля изменится, первое издание «Мемуаров» не является антисемитским и не содержит никаких ссылок на иудаизм; в то время еврейская община во Франции была маргинализирована, не имела политического влияния и, следовательно, не воспринималась как угроза.
События после революции изменили это: Национальное собрание Франции в 1791 г. отменило юридические ограничения в отношении евреев, что многие сочли неопровержимым доказательством того, что, поскольку революция принесла непосредственную пользу еврейской общине, она, должно быть, была вызвана еврейским заговором.
В то время антисемитские взгляды Баррюэля не публиковались, но его профиль и влияние были таковы, что его устного одобрения их было достаточно, чтобы гарантировать их принятие как истины. Евреи стали рассматриваться как высшая сила, стоящая за всеми тайными обществами, что привело к ошибочному представлению о том, что масоны были евреями, и, в конечном счете, к созданию в начале двадцатого века "Протоколов сионских мудрецов", поддельного документа, в котором якобы излагались тайные еврейские ритуалы.
У Баррюэля не обошлось без недоброжелателей, но он отвечал своим критикам, используя многие тактики более позднего конспирологического мышления. В предисловии к четвертому тому Баррюэль подробно защищает свою позицию, используя сам факт существования его критиков в качестве дополнительного доказательства заговора якобинцев / иллюминатов (аргумент в духе “вы так думаете, потому что якобинцы хотят, чтобы вы так думали”); если все остальное не помогло, Баррюэль просто обвинил своих критиков в том, что они сами являются членами иллюминатов. В серии писем, защищающих его позицию против философа Монтескье, Баррюэль приходит к выводу, что философ явно является иллюминатом, поскольку не согласен с ним.
Как утверждает Пайпс, сочетание тайных обществ и антисемитизма в книге задало “шаблон” для опасений заговора, который существует по сей день. Книга редко выходила из печати, и у нее по-прежнему есть сторонники среди правых конспирологических групп, таких как Общество Джона Берча.
Последние издатели позиционируют книгу как точный исторический документ и описывают Баррюэля как “одного из немногих авторов о Французской революции, который конкретизирует людей, которых он называет, интриги, о которых он рассказывает, и подтверждающую документацию, которую он предоставляет”. Однако последнее слово следует предоставить Томасу Джефферсону, который, прочитав книгу, когда она была впервые опубликована, отверг ее как “бред сумасшедшего”. [Джефферсон был масоном.]
***
Дэниел Пайпс 1997
Баррюэль популяризировал идеи своих предшественников, сделав их более доступными и строгими, в то же время он расширил конспирологическую аргументацию дальше, чем любая из них, вплоть до древнего Ирана. Для него якобинский заговор был направлен не только против католицизма, французской монархии и землевладельцев, но и против религии, правительства и частной собственности как таковой. Это была первая попытка представить теории заговора упорядоченным и интеллектуально скрупулезным образом. По словам историка двадцатого века, "работа Баррюэля - шедевр; ненависть и страх сделали его поэтом".
Мемуары отвечали широко ощущаемой потребности в объединяющем объяснении Французской революции и поэтому имели немедленную и далеко идущую привлекательность. Каким бы объемным ни было произведение, оно охватило широкую аудиторию. Продажи резко возросли; автор и издатель разбогатели. К 1812 году переводы появились на голландском, английском, немецком, итальянском, польском, португальском, русском, испанском и шведском языках. Французское издание выходило до 1837 г.; в течение многих лет это была одна из самых широко распространенных книг в Европе.
Трудно переоценить значение новаторского, безумного и почти забытого исследования де Баррюэля. Его диссертация оказала влияние на поколения французских мыслителей, включая таких деятелей, как Луи де Бональд (1754-1840), Жорж Санд (1803-76), Жерар де Нерваль (1808-55), Луи Блан (1811-82), Ипполит Тэн (1828-93) и Шарль Моррас (1868-1952). В Германии это повлияло на Фридриха Ла Мотт-Фуке (1777-1843), Адама Мюллера (1779-1829) и многих других. В Соединенном Королевстве Эдмунд Берк (1729-1797) высоко оценил книгу ("Все замечательное повествование подтверждается документами и доказательствами с максимальной юридической регулярностью и точностью").
Даже тем, кто не соглашался с де Баррюэлем, приходилось с ним спорить. Перси Биши Шелли (1792-1822) не соглашался с его аргументами, но внимательно изучал его. Томас Де Квинси (1785-1859) описал свою юношескую борьбу с идеями де Баррюэля. Консервативный политический философ Жозеф де Местр (1753-1821) приложил огромные усилия, чтобы опровергнуть де Баррюэля ("этот гнилой иллюминизм - следствие, а не причина").
Теоретики заговора с альтернативными теориями Французской революции ответили де Баррюэлю, например, возложив ответственность за этот эпизод на иезуитов. Самое важное опровержение, написанное Жаном-Жозефом Мунье (1758-1806), появилось в 1801 г. В работе де Баррюэля Мунье жаловался: "Чрезвычайно сложные причины были заменены простыми, приспособленными к возможностям самых ленивых и поверхностных умов".
Влияние де Баррюэля выходило за рамки простого конспиролога. Жак Дро показал его ключевую роль в развитии немецкой романтической мысли в политике. Взгляд на Французскую революцию как на заговор вдохновил мистическое и реакционное движение, породившее концепции общества и государства, совершенно противоположные рационализму революционеров. Битва против Франции стала священным актом спасения немецкой культуры; отсюда был лишь короткий шаг к романтическим представлениям о культуре как органической силе. Действительно, полемика против иллюминатов и связанных с ними групп послужила оккультным источником романтизма. Практическая политика также ощутила на себе влияние Мемуаров. Книга помогла вдохновить Священный союз и подтолкнула монархии Франции, Испании и Италии после 1815 г. к проведению реакционной политики.
Мемуары по-прежнему выделяются как "великая классику теории заговора", "библия мифологии тайного общества и незаменимая основа будущих антимасонских текстов". Даже сегодня, хотя его имя неясно, наследие де Баррюэля остается живым, оказывая влияние почти на все конспирологические работы о тайных обществах. Только в 1970-х годах его Мемуары переиздавались дважды, а в Лионе возникло Общество Огюстена Баррюэля.
Abbé Barruel, Mémoires pour servir à l'histoire du Jacobinisme, 4 vols. (London: De l'imprimerie françoise, chez P. le Boussonnier, 1797-98).
Sylva Schaeper-Wimmer, Augustin Barruel, S. J. (1741-1820): Studien zu Biographie und Werk (Frankfurt: Peter Lang, 1985); Michel Riquet, Augustin de Barruel: Un jésuite face aux Jacobins francs-maçons, 1741-1820 (Paris: Beauchesne, 1989).
***
РУССКИЙ ПЕРЕВОД
Книга аббата была переведена и дважды издана в России:
Расширенное издание: Барюэль. Вольтерианцы, или История о якобинцах, открывающая все противу Христианския злоумышления и таинства масонских лож, имеющих влияние на все Европейския Державы. Часть I-XII. М.:В Губернской Типографии у А. Решетникова. 1805-1809 гг.
Сокращенное издание: Записки о якобинцах, открывающия все противу Христянския злоумышления и таинства Mасонских лож, имеющих влияние на все Европейския Державы. 1806 - 1808 гг.
В путинской России появилось такое издание (до этого Баррюэль в РФ или СССР не издавался; Баррюэль в БСЭ не упоминался):
Баррюэль О. История якобинства. Пер. с фр. А.И. Любжина Москва Издательство М.Б. Смолина 2020г. 392 с.
Новый перевод осуществлен по сокращенной версии. Финансировал издание К. Малофеев.
«Баррюэль изложил мнение, что Французская революция была спланирована и проведена в результате заговора, организованного философами-атеистами, новыми тамплиерами, розенкрейцерами, масонами и некоторыми протестантами».