Главная проблема сегодня для нашей армии на фронте — вражеские дроны. Их стало уже настолько много у украинских военных, что нередки случаи, когда на одного нашего бойца приходится по пять-шесть FPV. Киев сразу понял, что дроны изменят лицо этого конфликта. Враг сделал на них ставку и создал первый обучающий центр, в который привлекли специалистов со всего мира. И в этом показателе ВСУ значительно превосходят нас. Подробности читайте в материале Царьграда.
ГОЛОВНЁВ ИЛЬЯ
В отличие от нас, на Украине создана единая образовательная система. Она принята для всех учебных центров. Работает единая аттестационная комиссия для всех операторов БПЛА. Существующий украинский стандарт обучения подразумевает работу с действующими боеприпасами, с ретрансляторами и полеты на 10 км. У России подобных центров мало, мягко говоря.
К сентябрю 2022 года у них уже было 400 операторов и 17 школ, которые их готовили. Всего в 2023 году на Украине на дроноводство было выделено 20 млрд гривен (40 млрд рублей). У нас такого даже близко нет. Мы до сих пор думаем над способами финансирования. Кроме того, у Украины есть центры снабжения, где собираются и аккумулируются дроны.
При этом ВСУ переняли американскую тактику, где на одного спецназовца с техникой работает десять спецов в тылу. Это и сборка дронов, и их ремонт, и разработка ПО, и анализ знаний, и мониторинг технологий со всего мира. У нас же боец оказывается и оператором, и ремонтником, и даже сборщиком БПЛА.
Официальный ТГ-канал проекта "Дронница" обращает внимание, что, кроме всего прочего, Украина наладила тесные контакты с нашим дорогим союзником Китаем. Киеву удалось апробировать новые технологии в срок до одной недели. Идёт поиск новейших технологий, их быстрое тестирование и приобретение, если они представляют интерес. По сути, Китай работает на Украину. И лишь отчасти на нас:
И если Китай примет решение о запрете поставок технологий БПЛА за границу, то пострадаем в первую очередь мы. У США уже есть аналоги китайских разработок в области дронов. Есть они и в Европе. Причём с производством элементной базы, включая электронные чипы. Мы можем оказаться в ситуации, когда у нас FPV не будет вообще.
Да и вообще, честно говоря, пора бить тревогу. У ВСУ уже 30 ударных рот БПЛА. В них входят не только пилоты и техники, но и сапёры. Сегодня эти роты стали костяком "Сил беспилотных систем" Украины. Им уже поставлен один миллион FPV-дронов. А к концу года их будет уже два миллиона.
Три проблемы
С самого начала СВО ВСУ превосходят нас в дронах. На начальном этапе конфликта это не сильно чувствовалось. Дроны действовали в основном как разведчики для корректировки артиллерийского огня и выявления наших позиций. Сейчас же дроны — основная ударная сила ВСУ. Уже сейчас на фронте появился новый вид дронов, который летает одновременно на четырёх частотах. И нашим системам РЭБ очень тяжело с ними справиться.
Военкор, ветеран войны в Донбассе Александр Матюшин выделяет несколько проблем, которые доставляет нам противник в области БПЛА.
Первая — отсталость во взаимодействии радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и радиоэлектронной разведки (РЭР). Вражеская РЭР включает сканер, ищет, на каких частотах летают наши дроны, оперативно передаёт эту информацию своим расчётам РЭБ, которые глушат наши частоты.
Вторая— это БПЛА самолётного типа. Они очень быстрые. И для того чтобы с ними бороться, нужно совмещать оперативную работу РЭР с РЭБ. И при этом рядом с нашим разведчиком нужно держать FPV-дрон. Он, заметив противника, может нанести по нему удар. Ещё лучше — создание аналога украинской "Баба-яги", на котором будет висеть пулемёт для уничтожения беспилотников.
Третья — система "свой-чужой". РЭР должна быстро определять любой вражеский БПЛА. Всё, что поднимается с нами, должно подавать сигнал о том, что это свои. Иначе всё может закончиться трагично.
Не всё так плохо?
Но, конечно, в реальности не всё так плохо, как это звучит. Наши ребята на фронте оперативно реагируют практически на любой вызов со стороны ВСУ. Русские умельцы создают на линии фронта свои РЭБ для уничтожения новых украинских дронов.
Да, противник пока превосходит нас за счёт того, что на них работает практически весь коллективный Запад. У нас же проблемы из-за военной бюрократии и коррупции, с которой новый министр обороны Андрей Белоусов вместе со Следственным комитетом сейчас активно борется. Немного мы притормаживаем, но тем не менее бойцы на фронте за счёт волонтёров, своих собственных зарплат решают те проблемы, которые допустили генералы в высоких кабинетах в тылу,
— отметил Матюшин.
И ещё важный момент — ещё одна наша проблема заключается не в том, что у нас пока нет каких-то дронов или технологий. Всё у нас есть, всё у нас понимают, всё у нас делать могут. Проблема заключается в том, что существенно осложнена коммуникация: связь производитель — разработчик — заказчик — боец.
Если мы это преодолеем, то сможем ускорить решение этой проблемы, нарастить выпуск, применение и разработку новых моделей и типов. Об этом Царьграду рассказал член экспертного совета "Офицеров России", доброволец с позывным "Рахматулла" из бригады "Дон" Василий Новиков:
Сюда же входит и проблема компетенций, проблема обучения. Действительно, она стоит остро, но она тоже решается. Очень много школ в прифронтовой зоне, они известным — на слуху и в тылу здесь, и в регионах. В частности, в Республике Татарстан. На республиканском уровне всё это организовано. Идут работы в этом направлении, и есть перспективы у нас сломить ситуацию окончательно и бесповоротно в свою пользу.
Что с того?
Беспилотные системы стали отличительной чертой конфликта. И для нашей армии украинские дроны —серьёзное препятствие на пути к целям.
Недостаточное внимание к опыту идущего с 2014 года конфликта в Донбассе, а также к сирийскому опыту обусловили имеющееся в области тех же FPV-дронов отставание. Путей преодолеть его, завоевать превосходство на нижнем этаже воздушного пространства хватает. Но для этого нужно развивать цепочки производства того, что долгое время в России откладывалось. На это Царьграду указал военный эксперт, аналитик Сергей Простаков:
Это касается и электроники, и различных двигателей, и других комплектующих, включая даже аккумуляторы. Поэтому, прежде всего, необходимо заняться реальным импортозамещением с созданием действующих цепочек производства и дальнейшей перспективой обгоняющего рывка. Это требует изменения многих подходов к финансированию и функционированию отечественной экономики, как и к изменению мышления элит.
Кроме того, добавил он, не следует забывать и о том, что в реальности стало причиной столь широкого распространения применения дронов в ходе конфликта. Для ВСУ они стали заменой, причём отнюдь не дешёвой, для снарядов, с которыми у украинской стороны наблюдаются проблемы. И если с самими снарядами у русской армии пока всё достаточно стабильно, то работа по разведке и уничтожению целей требует совершенствования.
Проще говоря, если бы любой, самый малый отряд или даже один разведчик мог вместо использования того же FPV-дрона вызывать удар артиллерии или авиации, то количество требуемых беспилотников резко снизилось бы. Однако для этого необходимо менять подходы к управлению, взаимодействию и связи в войсках.
Пока в такие фундаментальные быстрые изменения верится с трудом. Поэтому будут актуальны аврал и русская смекалка. Но нужно отдавать себе отчёт в том, что сейчас на это уйдёт гораздо больше сил и ресурсов, чем на спокойную работу. Время на неё всё же было.
