Александр
Он стоял и смотрел вслед почти бывшей жене. «Бывшая жена», даже звучит отвратно! Кто бы знал тогда, двадцать лет назад, что пройдёт время, и Оксана станет «бывшей»? И снова кольнуло острым сожалением о потерянном. Именно сегодня, встретившись с Оксаной в кафе, он понял, что потерял то, что было у них. Вот совсем потерял, безвозвратно. Александр дёрнул плечами и устало потёр подбородок.
— Пусечка! Ты что там, уснул что ли? — раздалось рядом капризное. — Твоя Масечка наелась и хочет баиньки.
— Не называй меня «Пусечкой». Особенно на людях, — безэмоционально попросил он, зная, что это бесполезно. Маша абсолютно не слушала его, делая всё так, как хочется ей. А с беременностью словно и последние мозги отшибло.
Александр, тяжело вздохнув, взял Машу за руку.
— Пошли домой, Маш.
Маша трещала всю дорогу о своём, не мешая ему думать. Он привык абстрагироваться от её болтовни, слушая, но не вникая. Раньше ему нравилась её беспечная трескотня, даже вызывала умиление, но почему-то в последнее время лишь раздражала. Вообще, и сама Маша уже несколько дней раздражала. Эта её беременность совершенно ему не нужная. У него уже есть двое взрослых детей. Он совершенно был не готов к такому «сюрпризу» от Маши. Ему не нужен ребёнок! Ему нужна мягкая, податливая девочка под боком, преданно заглядывающая в глаза. А не пелёнки, распашонки и секс второпях.
Мягкие увещевания и намёки на аборт не помогали. Маша упёрлась в своём решении рожать, словно баран.
«Ослиха упрямая», — он бросил раздражённый взгляд на любовницу. Нет, не за тем он уходил от Оксаны, чтобы взвалить на себя заботы о маленьком ребёнке. Не нужен ему ребёнок! Оксана просила третьего, лет десять назад, и то он не согласился. Потому что хватит с него пелёнок.
Маша, не замечая его настроения, продолжала болтать, пересказывая ему разные сплетни. С трудом найдя место, Александр припарковался у дома. Подхватив сумки из супермаркета, он пошёл к двери, Маша шла, продолжая болтать, и вдруг, уже возле двери, ведущей в подъезд, притормозила.
— Пусечка! Я так хочу крыжовник. Зелёный такой, круглый!
— Дверь открывай, — раздражённо бросил он, не обращая внимания на её заявление.
— Нет! Хочу крыжовник! — упёрлась Маша, сложив руки на груди.
Выругавшись, Александр переложил пакеты в одну руку и полез в карман за ключами.
— Уйди…, — коротко бросил он и открыл дверь.
Пройдя в квартиру, устало сгрудил пакеты в коридоре и, бросив пиджак на стул, пошёл в ванну мыть руки. Маша, всё это время сердито пыхтела у него за спиной, дуя губы.
— Пуся…, — не выдержала она. — Тебя вообще не волнует, что хочу я? Вернее, не я, а малыш наш! — прошла она за ним на кухню и встала в проходе, наблюдая, как он раскладывает продукты.
— Нет, Маша. Меня не волнует то, что ты хочешь крыжовник осенью. А тебя это не волнует? — он начал заводиться. — Я сегодня работал. Работал! А ты была дома, якобы плохо себя чувствуешь и тебя тошнит. Однако это не помешало тебе сожрать в кафе семь пирожных! Семь! А когда я, гружённый пакетами, приехал домой, ты захотела крыжовник! Крыжовник! Осенью!
Нижняя губа Маши задрожала и она заплакала.
— Я не виновата в том, что меня тошнило утром и не было сил. И это не я хочу пирожные, а малыш! И крыжовник тоже просит наш сыночек!
Александр отвернулся и закатил глаза: «Боже, дай мне сил!».
— Машунь…, — он, развернувшись, подошёл к ней. — Давай избавимся? Ну, зачем нам малыш? Я думал, мы с тобой съездим куда-нибудь… Вдвоём. Хочешь на острова? Или в Европу? Я нам квартиру присмотрел. Посудомойку, робот пылесос…
— Я хочу малыша! — всхлипнула Маша. — Нашего сыночка! — и снова разразилась рыданиями, а Александр, не привыкший к женским слезам, сдался. — Ладно, не реви. Может и не так плохо всё будет.
Лёжа ночью в кровати, он снова не спал, задумчиво смотря в потолок.
Сегодняшняя встреча с Оксаной словно всколыхнула в душе что-то и появилась тоска. Тоска по чему-то тёплому…
«А она изменилась. Похорошела. Волосы подстригла», — с сожалением подумал он. Он и влюбился-то в её косу и голос. Как она пела! Когда он увидел её впервые в какой-то компании, не сразу обратил внимание, но когда Оксана взяла в руки гитару и запела, он просто пропал. Полгода он бегал за ней, добивался и ни разу за девятнадцать лет не пожалел. Пока не встретил Машу. Сейчас, когда эйфория ушла, он внезапно понял, что с Машей не интересно. Ни поговорить, ни поспорить.
Нет, поговорить она, конечно, любит, этого у неё не отнять, но ему не интересны сплетни о её многочисленных подругах, а больше с ней поговорить-то и не о чем. Вздохнув, он повернулся на бок, лицом к Маше.
Мягкая грудь её с беременностью стала больше, сочнее, пухлые розовые губки были приоткрыты и манили к себе. И снова знакомая похоть затмила все остальные мысли. Он потянулся к Маше и подмял её под себя.
«В конце концов, поговорить я и на работе могу…», — подумал он спустя время и, удовлетворённый, погрузился в сон...
Сидя за столом в кабинете, он устало выдохнул и прикрыл глаза. Такое ощущение, что весь мир ополчился против него. И было бы за что?! Ну, забыл об этой грёбаной встрече! Забыл! И что? Всё… выговор! Он двадцать лет отпахал на предприятии. Двадцать грёбаных лет! Начинал с рабочего у станка, но образование, амбиции и упорный труд позволили ему выбиться и занять место коммерческого директора. Самому занять, заслуженно! И вот, теперь выговор… Как плевок…
Александр откинулся на кресло и прикрыл глаза.
— Чёрти что!
Вся его жизнь в последнее время чёрти что…
Он чувствовал себя уставшим, просто смертельно уставшим. Он уже давно не высыпается. И уже матрас поменял на ортопедический, потому что на том спать было невозможно, а сна всё равно нет. Вечно в голове мысли, мысли, мысли…
Когда он уходил от Оксаны, он испытывал облегчение, радость, предвкушение… А сейчас? Где все эти чувства сейчас? Почему сейчас кроме раздражения и усталости он больше ничего не чувствует? Ну, ещё сожаление. С сожалением всё понятно, к этому чувству он уже даже привык, смирился. Хотя смысл сейчас сожалеть о том, что потерял? Но всё равно где-то глубоко в душе сидело это нелепое чувство. Сожаление…
Александр потёр лицо руками и взъерошил себе волосы. При тщательном анализе своей жизни он понимал, что потерял он больше, чем приобрёл. Намного больше! Всё-таки двадцать лет коту под хвост не выкинешь и из памяти не сотрёшь. У них с Оксаной был налаженный быт. Хорошая просторная квартира, со вкусом обставленная, и что, как оказалось немаловажно, чистая. Александр хмыкнул и невесело рассмеялся. Кто бы сказал ему тогда, когда он с таким скандалом уходил от опостылевшей жены, что он будет скучать по чистым рубашкам и простыням? По мягким полотенцам с ароматом зимней свежести и чистым чашкам по утрам. Не по борщам и котлетам, хотя их ему тоже не хватало, а уюту и чистому дому. Если бы ему так сказали, он бы рассмеялся. Невозможно уйти к молодой сочной любовнице и думать при этом о чистых рубашках! Но вот прошло всего-то три месяца, а лодка его любви разбилась о быт.
В квартиру к Маше сейчас не хотелось возвращаться, и вот он сидел в своём кабинете и недоумённо себя спрашивал:
— А стоило ли молодое сочное тело всего этого?
Сегодняшний выговор от директора просто выбил его из колеи, заставив словно бы очнуться. Он, Александр Михайлович — коммерческий директор крупной компании, тупо проср@л свою жизнь, погнавшись за молодостью. Только что ему теперь с этой молодостью-то делать? Маша была абсолютно не приспособленной к быту. Жила всю жизнь с бабушкой, которая и стирала, и убирала, и, видимо, готовила. А в прошлом году бабушка её слегла с кашлем и буквально за несколько дней сгорела. И вот теперь он, Александр Михайлович, стирает, убирает и заказывает готовую еду домой. Он снова невесело рассмеялся и хлопнул ладонью по столу.— Маша, Маша…, — посмеиваясь, покачал он головой. — Сделала ты меня, Маша! Просто сделала...
Как только она узнала, что беременна, ушла на больничный, и вот уже две недели сидела дома, постепенно превращаясь во что-то вечно лохматое и всем недовольное. И вроде как у неё токсикоз, из-за которого она не может ходить на работу, но это не мешает ей есть по вечерам целыми тазиками, заставляя Александра недоумённо хлопать глазами.
Александр брезгливо скривился и снова устало выдохнул. Хотелось встретиться с друзьями, попить коньяка, поесть шашлык… только, как оказалось, нет у него друзей-то. И Пашка, и Олег в первую очередь друзья Оксаны. Мужья её подруг. И ладно бы Пашка! Оксана с ним чуть не с роддома дружит, но Олег-то?! Он же Олегу по дружбе и их фирму подогнал. Обслуживание компьютеров целой компании это вам не хухры-мухры! Это какие деньги! Правда, большую часть Александр себе забирал, не зря же он вообще всё это затеял? Но всё-таки, он же подкинул ему заказ! И на тебе, Олег разорвал в одностороннем порядке контракт, подставив его перед директором. И самыми неприятными были слова Олега, что он, Сашка, сбежал, бросив умирать Оксану, и если бы не соседка, то она бы умерла.
— Это было подло. Просто подло, — сказал ему тогда Олег. — Ты же с ней жил, детей растил, а потом умирать бросил! — обычно безэмоциональный Олег выговаривал ему сквозь зубы. — Ладно Оксана, с большой буквы Человек, не стала на тебя заявление писать!
— Какое заявление? — недоумённо переспросил Саша.
— Обычное. Это же неоказание помощи, оставление в опасности! Это статья! Уголовная! — он зло выдохнул и отвернулся. — Не хочу больше иметь с тобой никаких дел! — и, хлопнув дверью, ушёл.
— Я же не знал…, — прошептал тогда ему вслед Александр. — Даже не думал об этом…
Он снова прикрыл глаза и растёр виски.
— Как же всё криво-то! — он задумчиво вертел в руках телефон, со всей ясностью понимая, что позвонить ему некому и поговорить теперь тоже не с кем.
Мужчина из гранита
Оксана
Санаторий был прекрасный. Влажный воздух с ароматом прелой листвы наполнил лёгкие, и я умиротворённо улыбнулась.
— Как же хорошо! — запрокинув голову, посмотрела на грозное ноябрьское небо. И вроде поздняя осень на дворе, дожди и холод, а у меня на душе весна. Ощущение прекрасного и ожидание чуда. Как в детстве перед Новым годом.
Я здесь всего лишь несколько дней, а уже чувствую себя намного лучше. Чудесный доктор, похожий на доброго доктора Айболита из сказки, назначил мне прогулки по территории санатория, щадящее ЛФК, посещение бассейна и психолога.
Правда с психологом у нас вышло недопонимание. Её фраза «В разрушении отношений всегда два человека виноваты» просто как триггер сработала, и я достаточно эмоционально ей высказала свою точку зрения.
Зябко поёжилась и обхватила себя руками.
«Я не чувствую своей вины в том, что у мужа в штанах засвербело! Не чувствую!
— Я и не виню вас, Оксана, — она мягко улыбнулась. — Вы так эмоционально реагируете потому, что вам ещё больно?
— Больно? — я растерялась. — Уже нет, не больно. Обидно, скорее всего. Это так банально, уйти от жены к молодой! — я снова вспыхнула. — А вы говорите, виноваты оба! Я не могу бороться с молодостью! У нас разница с ней четырнадцать лет! Вы понимаете? Что я могу против её молодости?!
— Зрелость? Опыт? Ум? — она вскинула свои светлые брови.
— Ему не надо видимо этого, — с досадой скривилась я. — Ему нужна булочка, а я…, — вздохнув, добавила тише, — урюк.
— Это вы так считаете?
— Нет… так сказал мой муж.
— Но вы себя чувствуете «урюком»? Разве слова вашего мужа — это истина в последней инстанции?
Я закусила губу и нахмурилась.
— Я действительно чувствовала себя старой последние несколько месяцев. Уставшей и старой. Дети уехали, и я стала им не нужна.
— Но кроме детей у вас же есть вы сама. Есть ваши мысли, чувства… Разве нет?».
Тяжело вздохнув, я так и не ответила ей. Сейчас, гуляя по чудесному парку, раскинувшемуся вокруг санатория, я думала о нашем с ней разговоре, и никак не могла принять мысль, что я тоже виновата в том, что Саша завёл себе любовницу. Более того, он к ней ушёл.
У меня всегда на первом месте была семья. Дети и муж. Именно в этой последовательности. Дети, а потом муж. Я всё делала для их комфорта. Мои дети — это моя гордость и радость. Моя отдушина. И когда они оба уехали, я потеряла цель в жизни. Я потеряла себя.
Я всегда была опорой для Саши. Надёжным тылом и верным другом. Он всегда советовался со мной и многие решения мы принимали с ним вместе.
И может действительно, когда я ушла в себя, он потерял опору? Но разве так правильно? Разве не должен был он поговорить со мной? Сделать шаг в мою сторону? Получается, он просто заменил старый костыль на новый?
Я грустно усмехнулась. «Костыль, я всего лишь костыль в его жизни. А как же любовь? Где в нашей жизни потерялась любовь? И была ли она вообще? Может это была не любовь?».
Настроение совсем упало, развернувшись, я зябко втянула плечи и кутаясь в шарф, понуро пошла к зданию.
«Интересно, почему изменил Сашка, а я в себе копаюсь? Ищу виноватого? Ведь сколько ни думай, прошлого не изменить. Не вернуть того, что было у нас. Да, честно говоря, и возвращать не хочется. Словно тогда, на кухне, Саша разбил не мою гитару, а моё сердце».
Задумавшись, я совершенно не следила за дорогой и, конечно же, врезалась в человека.
— Извините! — охнула я и прижала руку ко лбу. Уж не знаю, из чего был сделан этот мужчина, но от удара мне стало реально больно.
— Больно? — он придержал меня за локоть и встревожено вглядывался в моё лицо.
— Больно, — улыбнулась я ему, потирая лоб. — Вы, наверное, каменный.
Он криво усмехнулся.
— Точно, гранитный.
— Извините ещё раз, я задумалась и не увидела вас, — я виновато улыбнулась и пошла дальше. Только в своей комнате поняла, что замёрзла.
К сожалению, мне нельзя было в сауну, поэтому, быстро раздевшись, я залезла в душ, под горячие струи воды. Согревшись, выключила воду и, замотавшись в полотенце, вернулась в комнату.
Дверь распахнулась настолько неожиданно, что от испуга я подпрыгнула, отпустив полотенце.
— Закройте дверь! — крикнула я, подхватывая полотенце с пола и спешно кутаясь в него.
На пороге соляным столбом застыл тот самый мужчина, об которого я недавно едва не расшибла лоб.
— Немедленно выйдите! — снова крикнула я, сердито хмурясь. — Как вы вообще смогли открыть дверь? — подойдя к кровати на которой лежал мой халат я быстро накинула его и покрепче завязала пояс.
— Простите, пожалуйста…, — мужчина отмер и удивлённо посмотрел на свою руку, держащую ключ. — Я думал, это мой номер. Мне девушка-администратор дала его.
— Это мой номер! Я здесь на несколько дней, по путевке. Разберитесь, пожалуйста, сами! — нервно ответила я и, подойдя к мужчине, указала ему на дверь. А когда он так и не пошевелился, попыталась вытолкать его за дверь.
— Вы что, действительно гранитный! — сердито прошипела я, не в силах даже сдвинуть его. Я сама немаленького роста. Во мне метр семьдесят пять сантиметров, но этот мужчина был выше меня на целую голову. Совершенно неожиданно я почувствовала себя рядом с ним маленькой. Маленькой и беззащитной женщиной рядом с большим и суровым мужчиной. Это было очень необычное чувство.
Мужчина не был красив в классическом понимании. Суровый жёсткий взгляд карих глаз, тонкие губы и достаточно большой нос, который, в принципе, не портил его.
— Я гранитный…, — снова сказал он и улыбнулся. У него на щеках тут же появились милые ямочки, делая его моложе и добрее, а возле глаз разбежались лучики-морщинки.
— Послушайте! — я сдула упавшую на глаза прядь волос и выпрямилась. Вся эта ситуация знатно напрягала меня.
— Константин, — он снова улыбнулся.
— Хорошо, — я кивнула соглашаясь. — Константин, вам надо уйти из моей комнаты!
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Тафи Аля