У моей подруги умер отец. Вчера ночью я получила горькую весточку от неё. Больше нет дяди Вани – добродушного вятского богатыря, который смешил меня в детстве вопросом: «Вам чай длинный или короткий?». И в зависимости от ответа поднимал или опускал над стеклянным гранённым стаканом большой эмалированный чайник.
Мне очень хочется чем-нибудь помочь подруге. Но я не знаю, чем. Слишком много километров между нами.
Шесть лет назад, когда умер мой папа, я остановилась в Печоре в её квартире. Я прожила в ней самые страшные на тот момент в моей жизни дни. Я помню тёплый и тихий купол, которым укрыли меня подруга с мужем - мои друзья детства. Они нашли такую верную, такую спасительную для меня интонацию, такие простые слова и действия, которые могут идти только от добрых сердец. Они согревали, когда меня трясло - то ли от мороза (февраль бесновался не на шутку), то ли от слёз. Незаметно укрывали пледом, вытаскивали на чай и так кстати иногда молчали… Не знаю, как бы пережила я ту неделю без их участия.
Это была первая моя встреча со смертью. Нет, я жила не в вакууме. Я видела похороны (хотя всегда избегала их), я теряла коллег, одноклассников, соседей по дому. Но смерть никогда не подходила так близко, не была так осязаема.
Я думаю, что смерть родителей – это очень важный этап в жизни нашей души. Он необходим для неё, так же как необходимо наше физическое взросление, уход из отчего дома, испытание любовью и нелюбовью, рождение, воспитание и отпускание от себя детей. На каждом из этих этапов мы кардинально меняемся. Где-то возносимся, где-то падаем. Но стараемся расти. Как можем.
И этап расставания с родителями тоже важен для нашего роста. Неслучайно он неотвратим.
Мне кажется, он нужен нам, чтобы понять несколько очень важных вещей. По-другому, к сожалению, нам их никак не преподать.
Первая – смерть есть.
Мы ведь все живём словно бессмертные. Мы строим планы, рискуем, меняемся и меняем вокруг себя свои миры. Мы творцы своей судьбы, своего будущего, у которого не видно горизонтов. Мы проезжаем мимо кладбищ, думая о земном. Мы упорно не замечаем, что нас становится меньше. Кто-то ушёл. Жаль. Но нас это не касается.
Пока не уходят они. Наши мамы и папы. Уходят, чтобы показать нам смерть. Они всегда жертвовали собой ради нас. И это их последняя, самая страшная жертва. Они шагнули в бездну первыми. И показали, куда идём мы. Предупредили.
Каково им было сделать этот шаг? Им - самым родным и понятным нам людям, которые были с нами всегда с первых наших минут, и жизнь без которых была немыслима. Как смогли они сделать нечто совсем для нас непонятное и невозможное?
И мы невольно заглянули им вослед…
И тут ждёт нас второй урок - не мы первые.
У меня есть хорошая знакомая, интересный и мудрый человек, по совместительству, учитель истории. Всем своим ученикам она на первых своих уроках рассказывает, кто такие предки, и кто такие потомки. И её рассказ часто удивляет детей и родителей.
Кто такие наши предки? Те, кто остались у нас за спиной. А потомки? Те, кто идут впереди нас по оси времени.
Так вот. Это не так! Предки, это те, кто идут перед нами (предки - "пред", "перед"). А мы идём за ними! А за нашей спиной – наши дети (потомки - "потом"). Они идут следом. И нам очень важно показать им весь земной путь. Как когда-то показали нам его наши родители. Чтобы наши дети показали его своим детям, нашим внукам. Именно так устроен исторический путь человека.
Когда уходят наши родители, мы остро это понимаем. Мы - следующие. Оказывается мы не мчались впереди их. Мы шли следом. И теперь ответственность всех ушедших вперёд поколений – на нас.
Мы теперь самые старшие. И значит, самые мудрые, добрые, снисходительные? А мы такие?
И здесь нас поджидает ещё один горький урок - мы учимся сознавать свою вину перед родителями и прощать их.
Отныне нет у нас больше права на безусловное прощение и оправдание себя, которое так легко дарилось нам родителями по разным мелким поводам. Теперь мы сами себе судьи. И не смотря на их всепрощение, мы остаёмся вечно виноватыми. Перед ними. Один на один со своей виной. И не докричишься уже с извинениями…
При этом, став строже к себе, сами мы прощаем, наконец, родителям наши детские и недетские обиды. Как жаль, что иногда для того, чтобы понять и оправдать самого родного человека, надо сначала его потерять.
А ещё уход родителей в одночасье переводит нас в другую социальную категорию. Кардинально меняет наш статус. Мы становимся сиротами. Это непривычно. Это несправедливо, даже когда тебе далеко за…
Простившись с родителями, мы перестаём быть детьми. Теперь мы только жены, мужья, братья, мамы и папы, бабушки и дедушки. Но не дети.
Никогда больше не вздохну я устало, когда мама в который раз напоминает мне – взрослой женщине, что надо взять в дорогу в поезд. Никогда больше не будет папа засовывать мне в сумку испечённые им пирожки, которыми можно накормить весь вагон. Никогда в день рождения не разбудит нас больше звонок от мамы и папы (и последний будет тоже не от них).
Никто и никогда больше не будет оплакивать наши ошибки и печали и уж точно не заплачет за нас от радости. Выпить шампанского и похлопать в ладоши может каждый, а заплакать…
Никто и никогда не откроет нам свою дверь с таким счастьем и радостью во взгляде.
Никто и никогда не будет нас больше любить безусловной любовью. Просто за то, что мы есть.
Когда через полгода после похорон папы я хоронила маму, её соседка сказала мне удивительные слова. Мне показались они тогда не уместными. Ведь в этой ситуации мы привыкли ждать лишь жалости (не вышли ещё из роли детей). А она сказала: «Ирина, вы такая счастливая! У вас до сих пор была мама! А я свою потеряла в молодости».
Прошли дни, боль притупилась и я вспомнила её слова, поняла её белую зависть. И очень благодарна ей за эту мысль. Она помогала мне примириться со смертью родителей. Почувствовать благодарность маме и папе за то, что так поздно мы с братом познали сиротство.
И ещё я поняла, что пока мы живы, наши дети – не сироты. Пока мы живы, мы дарим им горизонты, иллюзию бесконечной земной жизни. Как дарили нам её наши родители. Пока могли. Только ради этого уже стоит жить.
P.S: Перечитала ещё раз написанный текст и подумала, что для глубоко верующего, воцерковленного человека мои размышления о смерти могут показаться поверхностными и не во всём верными. Прошу прощения, если я задела чьи-то чувства. Но это мой личный опыт. Опыт одного, может быть, не вполне разумного божьего ребёнка.
