Это — сон, "данный мне в ощущениях" после водки с огурчиками, "лакировочного" пива и бутылки сомнительной мадеры, купленной у хохлов около Киевского вокзала, после долгих объятий и обещаний "не нападать друг на друга" несмотря на усилия ' 'всенародно избранного".
...Иду я по Москве, охваченный странным ощущением окрылённости, и при этаком-то чувстве — куда стремится русский человек? — правильно, на Красную площадь.
А тут, на старинной брусчатке у Думы - и попутчица сероглазая, в русалочьих волосах, вся в неопределенном возрасте и в скромной синей юбке, пылкая и сосредоточенная одновременно. Судя по славянской внешности, интеллигентному виду и одежде, я поначалу принял ее за нищую. Оказалось, нет, пытка нищетой, говорит, в прошлом.
Я опешил: русская, в Москве, в очках, явно не способная к торговле — и не нищая?! И тут-то и стал соображать, что нахожусь в ином времени. Поняла и она:
— У нас тут ты не первый. Понемногу просыпаются. Адаптация проходит непросто... Когда у тебя прервалось?
— В девяносто третьем, как в одноименном романе Гюго, командора Сионской общины, чью посмертную маску в "Энциклопедии смерти" только что любовно воспроизвел "Московский рабочий", — заговорил я.
— Тогда пойдем. Хочешь мороженого? На том самом месте, где на моей памяти сомнамбулически торговали скудной печатной продукцией все патриоты — от коммунистов до "фашистов", продавали удивительное мороженое — ананасовое. Я машинально порылся в карманах одежки, в которой "отключился" при Ельцине, но ничего, кроме вороха жалких большевистских бумажек, не нашел.
— О, у тебя ещё деньги узурпаторов! — улыбнулась моя попутчица. Она достала монету достоинством "1 копейка", купила на нее две порции мороженого и мы направились на Красную площадь.
Я невольно залюбовался её необыкновенными волосами, но все же не мог не заметить исчезновения Мавзолея.
— Весь мрамор пошел на памятник жертвам геноцида русского народа, — угадала она мой вопрос. — Это грандиозное сооружение.
— А трупик? — спросил я счастливо.
— Мумия? Ее вот уже который год возят по миру. "Пролетариям", в том числе и с Уолл-Стрита, показывают за десять долларов. Они и платят за возможность лицезреть своего проклятого идола. Мумия больше никогда не пересечет границы России в обратном направлении. А в случае потери к ней интереса будет утоплена в Мариинской впадине — есть договоренность с правительством Индонезии.
— Неужто совсем памяти о вожде не останется? Мне, как пионеру 70-х...
— Осталась память. В Симбирске стальной меч-крест-осиновый кол воткнут. Как же не помнить...
— Дела-а... А захоронения у стены, в стене?
— Помнишь "памятник" на Поклонной, ну "храм Соломона"? Вот туда всех и перенесли. Теперь это и впрямь памятник Победы. Всем по заслугам воздано и символически закреплено. Нельзя же одинаково и Джона Рида, и Гагарина, какого-нибудь Бела Куна и Сталина...
И тут я стал как вкопанный: могучая волна радости заполнила душу, все существо. Было стыдно незнакомки, но я не мог сдержать слезы. На месте проклятых пентаграмм в высоком небе Первопрестольной парили золоченые двуглавые орлы — как же я сразу их не заметил!
— Когда звезды сняли? — спросил я, не отрывая взгляда от Спасской.
— 7 ноября. В один день вертолетами сняли то издевательство и водрузили орлов. Это был праздник! Тогда же на Васильевском спуске жгли все большевистские ассигнации и — высоко над землей — символический доллар, метров в двадцать длиной. Красиво полыхал, змей! Получилось что-то вроде послевоенного салюта. Только теперь-то уж — по-настоящему величественно, "всемирно-исторически". Победа над предательством, подлостью и завистью, сдается мне, поважнее даже победы над врагом.
— Доллар что же, не ходит больше?
— А что он в сравнении с русским золотым рублем? Пшик!
— А почему ты сказала "послевоенного" салюта?
Бог мой, так ты и этого не помнишь? Думаешь, легко было этих орлов двуглавых, или часовню храма Христа Спасителя, из рокфеллеровских подвалов на место водрузить? Они же все взметнулись, когда у нас по-настоящему началось. ООН резолюций напринимала, прибалты ощетинились. Сразу всем стало ясно, к чему был этот спектакль с суверенитетами. Воспалились южные границы. Израиль "перенацелил" свои ракеты на центральную Россию. Войска НАТО придвинулись к Украине, а Черное море заполонили турецкие корабли во главе с шестым флотом США.
Попытались "разогреть" японцев и китайцев — одни грозно покувыркались в воздухе, другие массой двинулись в Приморье...
— И что же? Как все это удалось остановить?
— Очень просто. Мы предоставили полные гарантии уничтожения крупнейших американских городов, и, главное, Лондона и Парижа, всех Японских островов с их содержимым, а также Израиля. Причем предоставили несколько вариантов, "на выбор". Причем не все.
По-русски добродушный ядерный кулак "всплыл" во всех более-менее значительных водоемах мира. Хорошие ребята в крапчатых беретах доказали, что чувствуют себя как дома в любой точке планеты. Стало ясно и то, что космические программы и развитие авиационной техники у нас на голову впереди всех западных аналогов.
— А "героев перестройки" куда? Вот тут, на Лобном?
— Нет, здесь только зачитывались первые указы. Казнили в других местах. Забавно получилось с Горбачевым — по всему миру петлял, как заяц. А у стены в ожидании расстрела с ним случилась медвежья болезнь. Ползал, клянчил... Противное было зрелище. Ельцин — и то вел себя благороднее.
— А откуда известны эти подробности?
— По "Времени", сразу после погоды, показывали. Потом были короткие, но убедительные суды над всеми этими президентами гебешными. Флаги "республик" брошены у Кремлевской стены, рядом со Спасской башней, над воротами которой водружена икона Богоматери "Державная".
— А что с президентами и преступными правительствами?
— Сразу, как мы объявили по всему миру повсеместную боевую готовность и лязгнули ядерными затворами, в один день и час на всех соответствующих границах громыхнули дальнобойные пушки. Это выстреливался вовне прах предателей: из Бессарабии, Курляндии, Эриванской губернии, и прочая, и прочая, и прочая...
— Круто. Но справедливо. А как же с "черными" поступили? Что-то их не видать.
— Взята подписка о лояльности к Русскому государству. Никакого "двойного гражданства". Кто не подписал — получил почетный статус иностранца со всеми вытекающими правами. Кто нарушил подписку — карается по всей строгости закона, только с удвоенной в сравнении с русскими нарушителями силой. Допустим, русский нанес ущерб стране — получи от 5 до 10 лет, нерусский тот же ущерб — получи от пожизненного до "вышки". Может, правда, откупиться, или могут выкупить, но это очень, очень дорого — тысячекратный размер от ущерба — и пока прецедентов не было.
— Бог мой, и тут, в Кремле, памятник Ильичу исчез, наконец? Зато, вижу, васнецовский восстановлен.
— Да, это памятник Царю-Освободителю Александру II, в разрушении которого Ильич принимал личное участие. А за ним — видишь? — молодые дубки. Как только русских становится больше на миллион — сажается такой дубок. Каждый пятый миллион знаменуется салютом и дубок высаживается лично государем. День посадки каждого десятого становится пока национальным праздником.
— И быстро нарастает "русская кора"?
— Довольно быстро. Это — главный критерий деятельности властных структур. Вся социальная программа на этот счет почти целиком взята из опыта Германии 1933-1940 годов. Это очень сильная программа.
— А вас, то есть... нас в фашизме не обвиняли?
— Господи, конечно обвинили! А чего ждать от этих придурков? Им весь земной шар кажется сплошным сгустком антисемитизма —это уже болезнь. Самый дикий гвалт поднялся, когда был установлен максимальный банковский процент, как во времена Мономаха — в двадцать годовых. А попутно — пять лет за задержку выплат свыше трех банковских дней, в особо крупных размерах — вплоть до расстрела. Экономика сразу ожила. Резко снижены налоги на производителей, на мелких предпринимателей. Установились реальные цены на десятки жизненно необходимых продуктов и товаров — это и стало главной причиной роста рождаемости. Государственная программа поддержки изобретательства многих заставила замолчать. Поначалу хватило просто разработки имевшихся в банках данных изобретений и заявления своих прав на украденные Западом патенты. Государь обнародовал четыре приоритета: подъем православия после отмены разных законов о веротерпимости, и три государственные программы — "Дороги", "Жильё", "Лес". Было заявлено, что русские законы на территории России обладают преимуществом в сравнении с так называемыми международными.
— ... и секции-кружки, и возвращение награбленных Западом ценностей, и охрана материнства и детства, и преследование извращенцев, и взрывное развитие исторического кинематографа, национальной печатной продукции, и изгнание нас из ООН.
— Как же Россия без ООН-то?
— А вслед за нами вскорости вышло еще больше полусотни стран. Из них и возникло новое "СНГ". Американцы только облизнулись, но оказались втянутыми в решение собственных проблем.
— Какие проблемы у американцем-то?
— Дело в том, что нормальное русское правительство возобновило активную, упредительную внешнюю политику. И настолько успешно, что на Западе начались бунты. А наши ретрансляционные спутники вели усиленное вещание на всколыхнувшихся, на тех же ' 'американских оболтусов". Мы поддержало иски Мексики по поводу Техаса, Франции по поводу Луизианы, поддержали требования о создании на части территории США негритянской республики. Мы поддержали претензии Германии на Австрию, Чехословакию и "польский коридор", на Эльзас и Лотарингию, считаем необходимым создание республики басков на севере Испании, отделение от Англии Северной Ирландии и Шотландии... Так что "нашим друзьям" проблем хватает. Они даже Израилю стали помогать с перебоями, а мы — активно вооружать палестинцев и других их "друзей".
— А где сейчас Прибалтика?
— На месте. Как перекрыли им "дыхалку" — быстро о своем месте и вспомнили. Тем более там много нормальных людей, которые и стремились-то к независимости не от собственно России, а от России взбесившейся, прозападной, "ельцинской". Они сразу свалили своих князьков, державшихся на русской нефти, русском газе, русских металлах и русском лесе. Там, в Прибалтике, после запрета тайных организаций столько дерьма повылезло, что долго отмыться не могли. Зато это позволило вести наступательную политику в "прибалтийских" разговорах с тем же Западом.
— Впечатляет... Но кто же — царь? И —как?..
— "Расчистку территории" провели в двадцать месяцев. За это время люди понемногу пришли в себя от коммунистического дурмана, ощутили внутреннюю свободу, "вошли в разум", позволяющий сделать сознательный выбор. И вот тогда и был созван Всероссийский Земский Собор. Всесословный, он шел сорок дней, начавшись после сорокадневного поста. Потомки Романовых сразу подписали заявление о том, что не претендуют на русский престол. Однако Собор включил нескольких из них в число обсуждавшихся кандидатур. Тем не менее — избрана на престол новая династия. Романовы освободили русский народ от клятвы 1613 года, и тем самым восстановили правопреемственность русской власти с 1917года. Тогда-то у тех, кто понял, что это значит-западных законников-юристов — и началась лихоманка. Мы моментально стали стороной наступательной. Оправдываться за преступления режимов, в том числе прозападного в России, пришлось Западу. А когда прибалтам вручили иск за большевистскую аннексию Эстляндии, Курляндии, Лифляндии и Литвы с 1918 по 1940 год, — в Вильне, Ревеле и Риге воцарилось молчание. Тамошние князьки задумчиво провожали в последний путь последние капли нефти из российских "краников", и все сразу поняли: "Не светит..."
. ...Мы стояли, облокотившись на перила. Внизу, в величественном пламени заката раскинулась перед нами Москва, русская столица, снова русская. Пылал золотом купол храма Христа Спасителя, а слева от нас телевизионщики снимали для вечерних новостей посадку очередного дубка — значит, русских стало еще на миллион больше. Моя собеседница рассказала о новых названиях московских улиц. Например, бывший Калининский назывался проспектом Дмитрия Донского, проспект Маркса — именем Ивана Калиты, а Ленинский — Ивана Грозного, наверное для лучшего настроя въезжающих в Москву иностранных гостей. Сбылись пророчества Серафима Саровского, или это было уже после второго пришествия? — не знаю. А спросить своего гида — не успел. Она так и осталась во сне, вновь русская Россия, хотя и без кокошника...
Август 1993 г.