Ровно пять лет назад, 30 августа 2019 года, было совершено открытие, перевернувшее современную астрономию. В стремительно мчащейся к Солнцу массивной глыбе льда была опознана первая в истории наблюдений межзвездная комета — гость из отдаленных уголков нашей Галактики, а возможно, и из-за ее пределов. Причем открытие сделал не коллектив профессиональных астрономов, на вооружении у которых один или несколько гигантских телескопов ценой эдак в миллиард долларов. Объект 2I/Borisov (I — сокращение от interstellar, то есть «межзвездный») открыл, причем с помощью сделанного лично телескопа, теперь уже самый знаменитый в мире астроном-любитель Геннадий Борисов. В интервью Pro Космос он рассказал о своих открытиях, пути в астрономию, а также о том, исходит ли от астероидов реальная угроза жизни на Земле.
«Много кто в мире собирает телескопы, но далеко не все умеют достигать качественного результата»
Мы приехали к Геннадию Владимировичу в крымский поселок Научный, где на территории базы Астрономического научного центра (АНЦ) размещены телескопы самого известного в мире астронома-любителя. Наш разговор начинается в его лаборатории, где он первым делом показывает картины на космические сюжеты, которыми увешаны стены. Борисов объясняет, что на его рабочем месте должно быть красиво. Оказывается, некоторые из полотен написал сам астроном.
— Вы еще и художник?
— Когда-то я занимался живописью и астрофотографией. Были даже две персональные выставки в Москве. Была такая женская поп-группа, «Стрелки» — они и организовывали эти выставки, были инициаторами. Мои фотографии даже в Эрмитаже висят, но, правда, в подвале — у реставраторов.
— В Эрмитаже, даже в подвале, абы чьи произведения не повесят...
— Да. Вообще вся моя астрономическая деятельность — астрофотография, поиск комет и астероидов — это не наука. Видимо, не хватает мне чего-то для настоящей науки. Я вот люблю это все — искусство, живопись, фотографию. Тот же поиск... Вот нашел комету, она красивая. Почему искал? Кометы красивые, да еще и имя первооткрывателя им дают. Сплошное творчество, никакой науки.
А уж что эта комета собой представляет, пусть ученые выясняют: химический состав, размеры, скорости и так далее. Нам, художникам, что запечатлел — красиво, а уж пусть исследователи считают, что там и как. Я наукой баловался 20 лет, закончил лет 15 назад.
Но публикации у меня есть в авторитетнейших журналах, в Astronomy & Astrophysics, например. Еще и сольные, без соавторов.
Геннадий Владимирович зовет посмотреть на телескопы. Чтобы наш фотограф сделал интересные кадры, он даже аккуратно открывает их, хотя на палящем солнце это делать нежелательно: попадание лучей может испортить оптику. В лаборатории работает его сын — Андрей Борисов. Он пошел по стопам отца и уже много лет помогает ему производить телескопы для Астрономического научного центра и Роскосмоса. Геннадий Владимирович говорит, что через пару лет отправится на пенсию, а сын перехватит эстафету — он уже делает 50% работы в мастерской.
— Андрей, а где вы учились?
Андрей Борисов: Сначала год в СПбГУ, затем 5 курсов в тогдашнем Таврическом национальном университете им. Вернадского (ныне Крымский федеральный университет), потом проходил курсы повышения квалификации Балтийского государственного технического университета "Военмех". И у отца, разумеется.
— А что вам больше помогает в работе, образование или пример отца? Теория или практика?
Андрей Борисов: Если правду сказать, то 90% знаний я взял у отца, а лишь 10% — у своих преподавателей. Вроде наука строения телескопов не хитрая, научиться их собирать можно и в интернете, материалы есть в общем доступе. Однако годы практики, база физфака МГУ и особенное чутье отца решают, в них и есть секреты мастерства. Много кто в мире собирает телескопы, но далеко не все умеют достигать качественного результата.
— Значит, дело в практике?
Андрей Борисов: Не только. У отца есть особая чуйка, интуиция. Бывает, я месяцами сижу за специальным ПО, произвожу расчеты. Получаю числовой результат — например, 5. Отец, даже не глядя в программу, машет рукой и говорит: «Да что там считать, 5 будет». Еще ни разу не ошибся. А я возмущаюсь: «Зачем же я два месяца возился?!
Геннадий Борисов: Важно отметить, что наша работа ведется благодаря АНЦ и его директору Кардашенко Михаилу Зиновьевичу. Это благодаря их заказам мы с сыном создаем телескопы. Наше ремесло гибнет, если оно не востребовано. Что толку в собственном соку вариться? Это АНЦ создал лабораторию для нас двоих, а еще позволил разместить тут нашу обсерваторию и вести наблюдения вне рабочего времени.
Андрей Борисов: Михаил Зиновьевич оставляет нам много творческой свободы при выполнении заказов. Дает нам задание и говорит, что доверяет нашему опыту. Поэтому задачи получается выполнить на высшем уровне.
Андрей уезжает в цех в Прохладном, где он изготавливает детали для телескопов. Его супруга, как и супруга Геннадия Владимировича — тоже физики, они занимаются наблюдениями за спутниками. У Андрея двое детей, которые уже делают первые шаги по пути деда и отца.
От «телескопа» на изоленте до большой астрономии
— Геннадий Владимирович, расскажите о своем пути до физфака МГУ. Может быть, занимались в Малой академии наук? Или просто как любитель начали осваивать телескопы?
Геннадий Борисов: В одиночку. У нас в городе не было астрономического кружка, но я занимался в кружке юных техников, так называемом экспериментально-конструкторском, где мы учились изобретать, делали сами некоторые модели. Этот клуб юных техников был при большом заводе, хорошо финансировался. Поэтому я там даже сделал один свой телескоп, который на выставке занял какое-то место в Донецке. Из готовой оптики я его сделал.
А так у меня была пара друзей, и мы делали телескопы сами, учились на своих ошибках, читали книжки. Естественно, в журналах были статьи, например, «Земля и Вселенная», там тоже были статьи по телескопостроению, их тоже читали. И так потихоньку...
Уже после окончания Московского университета, в лаборатории Государственного астрономического института им. Штернберга (ГАИШ) при МГУ, куда я распределился, у нас была оптическая мастерская. Там я более глубоко занялся изготовлением телескопов, занимался разработкой новых методов контроля оптики в тесном сотрудничестве с Валерием Юзефовичем Теребижем. Это важно отметить. Он был расчетчиком, знатоком своего дела, и сейчас он работает. Он рассчитывал сложную оптику, а я ее делал, собирал телескопы и проверял — получилось, не получилось. Я не только делал железо, но и сам полировал линзы, зеркала. Таким образом, в сотрудничестве с ним у нас получились хорошие инструменты.
