В последние дни отпуска, конечно, меньше всего хочется думать о работе (но это невозможно), а хочется завершить какие-то летние циклы и... таким образом немножко продлить лето, которое по календарю ещё идёт, а в жизни... вот уже и ночью температура всего плюс восемь, и столько ржавых и крупных листьев тополя шуршат по асфальту... хочется в такие дни вспоминать места, где листья и трава тоже жёлтые, но от жары:
Очень, очень люблю свою работу, но совсем не люблю ту часть, которая официально-бюрократически-бумажная... впрочем... должны же быть и у любимой работы недостатки, да?
Вы же поняли - как мне "и ску, и гру, и некому ру" - так я сразу мысленно сбегаю в Ханью - любимый город острова Крит:
Иногда я сама себе напоминаю надоедливую Лену - героиню повестей Марии Парр:
"Лена села с нами завтракать. Мне пришлось несколько раз оглядеть ее подробно и внимательно. Она постриглась и вплела в волосы какие-то длинные разноцветные фенечки. Загорела.
Я чувствовал себя слишком каким был, даже шорты с тем же; пятном, что до ее отъезда. Сами мы в отпуск почти никогда не ездим. Во всяком случае, за границу. У нас хутор, хозяйство, дела. А Лене вышла везуха, она целых две недели жарилась на Крите с мамой и Исаком. И пила смузи с воткнутым в стакан («вот так, смотри!») китайским зонтиком, пока я жевал свои вечные бутерброды с паштетом. И спала под одной простыней. И купалась в теплом море. Там была сотня мелких лавочек, в них тыщи разных крутых штук, все Лене по карману. Вот вроде моей бутылки с парусником. На обед она каждый день ела картошку фри. А днем на Крите такая жара, будто прямо под боком жгут костер, как на Ивана Купалу.
– Тебе надо самому туда съездить, Трилле!
– Угу, – кивнул я и стал молчать дальше.
Досадно ни разу в жизни не съездить на юг, но мне тоже было чем похвалиться. И я ждал, когда наконец Лена спросит, что новенького у нас здесь, у старого моря. Но нет. На Крите еще была моторная лодка, в которой Лена переплыла на остров, а ее мама летела за лодкой на каком-то шаре.
– Я успела сказать, какая там жара, да?
Я кивнул, и Лена затараторила дальше о бездомной собаке Порто, скорее всего лишайной, и о двух девочках, с которыми она там познакомилась (они трусихи и не умеют балансировать на краю), и о том, что на завтрак давали блинчиков сколько хочешь.
В конце концов мне надоело ждать.
– Я прыгнул с самого верха мола.
Лена оборвала рассказ и посмотрела на меня, не веря.
– Врешь".
отрывок из повести "Вратарь и море" Марии Парр
Перечитываю много детских и необязательных книг, ибо в течение года у меня будут сплошные "Горе от ума", а хочется чего-то, что я точно помню хуже! Часто скучаю по Агате и Гордону, ибо мы с ними много читали на английском, но я просила, чтобы абзац по-английски, а следом кто-то читает абзац по-русски, а потом меняемся. Или по роялям на двух языках... так я получила многолетнюю возможность совмещать приятное с полезным и перечитывать любимые книги на языке оригинала и... вспоминать любимые переводы на родной язык...
- Дорогой ученый муж!
Вы не приходили к нам сегодня. Но завтра, пожалуйста, не обойдите нас стороной. Я дочитала книгу о Каликаках и разрываюсь от желания ее обсудить. Вы не думаете, что нам следует пригласить психолога, чтобы обследовать наших детей?
Знаете, я склоняюсь к тому, чтобы попросить вас прописать Лоретте от простуды мышьяк. Я поставила ей диагноз: она - Каликак. Правильно ли будет дать ей вырасти и стать родоначальницей семейства из трехсот семидесяти восьми слабоумных, заботиться о которых придется обществу? О боже! Мне ужасно не хочется отравлять этого ребенка, но что еще я могу сделать?
Салли Макбрайд
(с) Джин Уэбстер "Дорогой враг"
Агата спряталась в ярко-голубую коробку, которая на фото чтобы меня напугать, но я даже не обратила внимания, когда она оттуда выскочила, ибо уставилась на Гордона и спросила:
- Боже, что с тобой?
А парень просто сходил на чистку лица, о которой я и по сей день вспоминаю с содроганием. Иногда я себя одёргиваю - мол, надо жалеть молодёжь, но мы читаем "Длинноного дядюшку" и Гордон ехидно комментирует все описания нарядов Джуди: - Мол, Анне Андреевне дай только волю - она бы в книге только это сохранила, а остальное - убрала.
По иронии судьбы мы читаем английскую книгу в сокращении и... там нет нарядов. Но я вооружаюсь русской книгой и читаю ВСЁ. Он в этот момент ржёт как конь, а я неприязненно смотрю и говорю, что книгу, вероятно, редактировал какой-то унылый мужик, который живёт бесцветной жизнью, поэтому его не интересует, какого цвета розы были в букете у Джуди.
Агата слушает-слушает, а потом деловито спрашивает: - То есть у Салли был лучший наряд? Голубое не самое дорогое, но прелестное платье, которое идёт к рыжим волосам?
-Бесспорно! - киваю я.
Смотрели с детьми стереофотки, которые подносишь окулярами к глазам и видишь объёмную фотографию старой Праги, например. У меня таких есть стопочка, и если бы я что-то на свете коллекционировала - только такие открытки. Но иногда прилетаешь в Барселону (так звучит, словно я раз в месяц туда летаю, да), заходишь в каждый магазин и спрашиваешь стереооткрытки. Картофилия. Старинные открытки. Открытки с биноклем (я на всех языках пытаюсь донести мысль, что именно мне нужно!), но... все разводят руками. У меня есть Прага и Флоренция. Несколько. А я бы хотела много-много!..
Агата восторженно подносила открытки к глазам, Гордона быстро укачало и закружилась голова, я сочувственно покивала - меня тоже тошнит, если долго смотрю, а потом Агата извлекла коробку "Ленинград" со слайдоскопом. Каждое лето она достаёт слайдоскоп из ящика с игрушками и... мы играем в слайды. Этим летом я помалкивала - думала, что эта штука "Госпропаганда СССР" (так на каждом слайде написано) уже канула в лету, но слайды живы. Хоть и расклеились. Поэтому надо придерживать слайд, чтобы он не завалился слишком глубоко в щель. Игра такая: я описываю по-английски то, что вижу, а кто догадался, что именно - получает слайд. О-о-о... там непаханное поле для психоаналитика. Или историка. Или литературоведа. В общем, это игра бодрит. Потому что:
-Это памятник Тимирязеву, вы его не знаете... ох. Сзади там точно здание ТАСС, - бормочу я.
Потом я пытаюсь описать здание ТАСС, дети говорят "издательство" (это у них "газетный дом" какой-нибудь), я говорю: "Продано" и... отдаю слайд.
-Это жена Ленина, - говорю.
-Миссис Ленин! - кричат дети, и я уныло говорю, что и "так сойдёт", но ворчу, что это Надежда Константиновна Крупская.
-Карл Маркс бэст френд.
-Лев Толстой!
-Нет, с бородой, но не Лев Толстой... ладно, всё равно не знаете Фридриха Энгельса, - говорю и убираю слайд себе.
-White building with the stiple and belfry...
-Church! - церковь! - орут оба, ибо церквей там половина слайдов.
Ещё они помнят парк, где есть дети с лопатками и в смешных пальтишках. И дедушку с бородой, который кормит голубей.
-Лев Толстой! - опять завопили.
-Ребята, там нет никакого Льва Толстого, - сержусь, а мои домашние ухохоатываются, когда я им это рассказываю, т.к. папа мой в детстве старика с Золотой рыбкой (ёлочная игрушка) тоже считал Львом Толстым. Когда ему было лет сорок, то я... развеяла эти заблуждения.
-Писатель, который написал "Тараса Бульбу" и "Мёртвые души".
-Ой... как же? Как же? - Гордон морщит лоб.
-Как тебе не стыдно! Читал "Тараса Бульбу" и не помнишь, что это Гоголь! Это Гоголь! - вопит крошечная Агатка, а я прикусываю язык, чтобы не сказать: - Радость моя, ты Гоголя помнишь из-за "Уральских пельменей", где бабушка так Гугл называла. Не хвастайся! - но молчу таинственно, а потом объявляю:
-Дерево, вокруг которого бывает цепь (разумеется, по-английски это довольно дико всё звучит), а по ней ходит кот. Когда кот ходит направо...
-Пушкин!
-Нет. Не памятник. То, на чём цепь.
-Дуб! Дуб! - кричит Агата.
Не выдержав, рассказываю им байку про Хатуль Мадан, и Агату очень волнует, что парень не умел рисовать и нарисовал, что кот повесился, а психологу это точно не понравилось.
-Монумент, где писатель в очках, которого...
Отгадайте, что кричат дети?
Уточню, что на слайдах нет Льва Толстого. Один Тимирязев. Но и на него дети, конечно, реагируют одинаково.
я: - А вообще странно - Ленинград, а на фотках - одна Москва.
-Сделано в Ленинграде, наверное, - говорит Агатка.
Радует, что хотя бы где-то ничего не меняется веками: ни львы на Гоголевском бульваре, ни закомары церквей, ни белое полукружье арки над входом в метро (Кропоткинская), ни скамейки на бульварах. С дубами. И в каждом парке... понятно, кто.
На школьных экскурсиях призрак Льва Николаевича тоже постоянно со мной. Возможно, детям импонирует сказочный вид этого сложносочинённого товарища:
Вы заметили, что сегодня больше статья для подписчиков и бытовая? - мне кажется, что всё, что я могла написать о той же Ханье информативного - с датами, фактами, историей... я всё уже написала:
Маньяк я, однако:
Поэтому... тут, скорее, статья про медленный и трудный переход из лета в осень:
Теперь о делах домашних: Бегемот всю ночь чем-то деловито громыхал на кухне. Точно помню, что встала и завязала мешок для мусора, чтобы Беня его не драл истерично, видя кромку на краю железного ведра, потом я провалилась в сон. Утром встала, захожу на кухню, а там... на краю форточки висит мешок с ватой. С ватой...
И ещё вата валяется по комнате... процитировала:
-То соломку тащит в ножках,
То пушок в носу несёт...
То есть Беня решил, что он этим летом часто спит между оконных рам, подложив под голову камень, но... надо улучшить спальные условия:
Это я вспомнила вереницу отелей... интересно, какие закроются на всю зиму, а какие будут поддерживать жизнь и "огонь", сдавая пару комнат?..
Прошлой осенью я ездила в командировку, и долго гуляла по берегу Финского залива (Маркизова лужа), где какая-то жизнь ещё теплилась в районе Ольгино, Лахты, но время не позволило проехаться дальше - до Репино, Комарово... есть какая-то притягательная романтика в осенних дачах, в зимнем пляже... единственное, что мне не понравилось - холодный ветер, поднимающий песок. Песок резал щёки и засыпал глаза... в такие моменты понимаешь, что ты лишний на море зимой, но иногда тянет всё бросить и купить билет в Калининград зимой, например. Сесть на поезд на Северном вокзале (можно и не на Южном, ибо летних толп туристов уже не будет - будут зимние, но они не такие плотные) и прокатиться до Зеленоградска хотя бы...
Это проще, чем оказаться зимой на Крите, согласитесь:). А вот зимняя Греция, вероятно, похожа на зимний Крым... мне Интернет часто услужливо подсовывает виды безрадостного декабрьского Коктебеля, припорошённого тонким слоем снега, а ветер этот снег сдувает - прямо как у нас - на Ольхоне... и выглядит это так уныло, что аж за душу берёт... вот и Крит, подозреваю, зимой похож на Коктебель и другие приморские городки:
Мы прощаемся с мечетью Кучук-Янычар:
С сочными и открыточными видами залива:
С памятником обречённых:
С корабельными доками:
С котами, которые любители рыб и всего красивого:
Часто думаю, что если какие-то города в статьях описывать сложно, и я вожусь с ними по нескольку часов (иногда паре дней), то с Ханьей и городами Крита дела обстоят легко - в силу и моего незнания предмета, и читателей (это не в обиду, но, честное слово, чтобы знать даже родной Иркутск порой одной жизни мало)... за подобные статьи ты меньше получишь агрессии в комментариях, ибо тебя трудно уличить в том, что ты выставила фото улицы Метаморфоз, а поди тебя, проверь!
Вспоминаю, как Паустовский описывал своего вялого и ленивого гида Сергея в Париже. Туристы спрашивали: - А кому это памятник?
-Да откуда я знаю? Тут мания - ставить всем памятники...
-Может, это Жанна Д'Арк?
-Да, наверное, это она...
вот и тут такая же томная лень автора охватывает - сами видите:
Утром просыпаешься и смотришь не только на будильник, но и на погоду: восемь градусов... девять... солнце. В смысле, что утром там плюс 10-12, но солнышко и... глядишь - несёшь кофту в руках. Зато вечерами выходишь, а тело пронзают невидимые ножи холодного воздуха: тёмные воды августовской ночи... потом привыкаешь: будто поплавал, притерпелся, согрелся, но на работу-то, ей-богу, словно с крыльца ныряешь в прямиком в чёрную воду осени. И не верится, что было в жизни иначе:
...Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы поднимались по реке,
И небо развернулось перед нами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арсений Тарковский