— Не понимаю о чем ты, — по-издевательски улыбнулся.
— Я знаю, что это твоя работа!
— Эта? — вопросительно выгнул бровь и, наконец, вырвал из моих рук контрольную работу, делая вид, что впервые ее видит. — По-моему, ветреный мажор, плюющий на учёбу, вряд ли способен решить эти задачи.
После его напоминания, мне даже стало неловко за то, что я когда-то назвала его так, и не потому, что я вдруг увидела в нем хорошего человека, для меня он по-прежнему наглый, циничный мажор, а потому что я сама оказалась глупее его. С учебой у него полный порядок, он успел это доказать всем, вот только самого желания учиться у него было недостаточно.
— Просто ответь, зачем ты это сделал? — продолжила я требовать, ни на секунду не сомневаясь в его причастности к этому делу.
— Это не я, ты ошибаешься, — сухо произнёс, вновь отвернувшись к окну и потеряв ко мне весь интерес. — Если ты придумала эту причину только для того, чтобы со мной заговорить, то имей ввиду, это выглядит глупо.
Что?
— Что? — возмущённо хмыкнула. — Больно надо! Да я даже рада, что мы перестали общаться!
— Тогда зачем ты подошла и лезешь ко мне со своими глупыми вопросами? — на этот раз он повернулся резко и больно царапнул по мне острым взглядом. — Иди лучше у своего пловца спроси, может это он решил за тебя эту чертову контрольную.
— Знаешь, а я уже пожалела, что это сделала, — прошипела ему в лицо и прямо у него на глазах скомкала этот тетрадный листок. — Ты и правда на такое не способен.
Я подкрепила свое предложение твёрдым взглядом и резко развернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и шагу, как в мои плечи больно вцепились крепкие пальцы, запустив мощные разряды тока вдоль позвоночника, и развернули меня к себе.
— А хочешь узнать, о чем жалею я? — сказал с каким-то злым отчаянием, заставив посмотреть ему в глаза. Поддался ближе, чтобы сначала дыханием обжечь кожу, а затем и душу колкими словами. — Больше всего я жалею о том, что тогда оказался в кабинке женского туалета. Лучше бы тебя выгнали в тот день из этого лагеря, и я никогда бы тебя не встретил!
* * *
Артём.
Последние дни после уроков я часто зависал в спортивном зале, тупо бросая мяч в кольцо. У меня не было цели улучшить свои навыки мастерства по баскетболу, этот вид спорта, в принципе, был для меня одним из многих, которые просто приносили мне удовольствие. Я не фанател и не стремился стать одним из лучших игроков в лагере, у меня это получалось само собой. Потому что это развлечение было единственным, которое помогало мне привести мысли в порядок, это как заземляющая фаза, которая не позволяла мне замкнуться от внутреннего напряжения.
Каким же я был идиотом, когда думал, что легко смогу выкинуть эту Милку из головы. Я так уверенно пытался пробраться к ней в сердце, что сам не понял, как глубоко она засела в моем. Не выкинуть. Не вытащить.
Я пытался забыться, переключиться на других и поначалу все шло, в общем-то, неплохо, но как только она попадала в мое поле зрения, меня буквально начинало выворачивать наизнанку, кромсать изнутри, требуя подойти и сказать хоть что-то, чтобы вновь услышать ее голос, почувствовать запах волос и увидеть эту милую улыбку. Ещё никогда я не испытывал что-то подобное. Ещё никогда я не бредил ночами, выискивая во сне ее образ. Попал на свои же грабли, попал первый раз и точно в сердце. Теперь я понял, как круто оплошался. Теперь я понимал, что все бы в жизни отдал, лишь бы никогда ее не встречать.
Какого хрена я ввязался в эту игру? Какого черта я вообще к ней тогда подошёл? Я, как гребенный кретин, который летел к своей цели, не обращая внимания на ветки, что били в лицо. И сколько бы я не поменял девчонок, сколько бы не старался, я никак не мог найти этот нужный тумблер, который позволил бы мне от неё отключиться. А она нашла…
Твою мать, нашла! Не было ни дня, чтобы она не улыбалась и не демонстрировала своё окрылённое состояние. Она счастлива без меня. Счастлива, блин, с другим.
Ты даже не представляешь, отец, как жестоко ты меня наказываешь. Это чертова пытка! Душу рвёт в клочья ее присутствие и ее горящие глаза, когда она смотрит на него.
Между ребрами снова пробудилась боль, и я отошел на середину поля, чтобы с силой бросить мяч в стену, представив там смазливое лицо того оленя, который вечно отирается неподалеку.
— Да пошла она! — процедил сквозь зубы, снова отталкивая от себя мяч, и уже тише добавил, усаживаясь на пол. — Оба пошли!
— Неплохой способ выпустить пар, — послышался сзади голос друга. — Может, лучше, сыграем?
Даня поднял мяч с пола и неумело попытался раскрутить его на пальце, изобразив известный трюк баскетболистов.
— Наигрался! — сухо бросил и поднял своё тело в вертикальное положение.
— Что, ломает? — усмехнулся, довольно скалясь. — Ну, Лиса — Алиса, такого пацана сломала! Чтобы Шолохов да из-за бабы страдал, да я бы никогда не поверил, если бы сам не увидел.
— Лучше заткнись, Дань!
— Иначе что? — продолжил испытывать мою выдержку Бойцов. — Дашь мне в рожу, как новенькому, который случайно уронил твой кусок мыла. И не говори…
Я обернулся и воткнул свой предельно злой взгляд в друга, приказав ему замолчать, и он замолчал. Отбросил мяч в сторону и невозмутимо пожал плечами, словно не навязывается на разговор, но стоило мне только отвернуться, как он продолжил:
— Я тут кое-что узнал. Стог… Ну, это тот самый тип, который, вроде как, яица подкатывал к Леденцой. Он на самом деле со своей сестрой….
— Да ложил я на них, понял? — сам не понял, как неожиданно взорвался, не дав Бойцову договорить. Прям подгорело после того, как он упомянул их имена в одном предложении, и продолжил отрицать очевидное, даже пряча его от себя. — Пошла она к черту вместе со своим хахалем. Здесь и без неё баб достаточно.
Я толкнул друга в плечо, словно он загораживал мне дорогу, и быстрыми, молниеносными шагами направился к выходу в раздевалку, надеясь смыть в душе всю ту ярость, которая охватила пожаром все внутренности, выжигая внутри меня все живое.
— Уу, друг, это уже клиника, — крикнул мне в догонку Даня. — Этот хахаль, как ты выразился, до безумия влюблён в свою сестру, а с Алисой они общаются только как знакомые.
Ступор.
Ноги затормозили так резко, что тело по инерции чуть не завалилось на пол. Меня как током шарахнуло и откинуло обратно, такой разряд пронзил, что сердце ушиблось о рёбра и загудело, как мотор под капотом у прокачанного спорткара. Подошел к Дане и с немым вопросом в глазах завис, словно не расслышал то, что он сейчас сказал.
— Инцест — дело семейное, — усмехнувшись, развёл он руками. — Но, знаешь, раз уж ты поспорил… — задумчиво отвёл взгляд, подготавливаясь выкинуть, что-то, что точно мне не понравится. — Я и сам не прочь замутить с этой Лисичкой. Ну, раз уж она свобо… Ээ, ты че творишь?
Мои пальцы так резко и так цепко вцепилась в ворот его рубашки, как мертвая хватка питбуля, что я сам охренел, когда парень почти оторвался от пола.
— Только попробуй, Бойцов! Клянусь, я тебе втащу!
— Су… Сурово — прохрипел и хлопнул меня по рукам. — Твою мать, да отпусти ты меня, я пошутил. На хрен мне не сдалась твоя телка, но, кажется, ты сам нарываешься на желание.
— Телки в колхозе у тебя пасутся и травку жуют, понял? — выдохнул, расслабив ладонь.—
— Что ты хочешь?
— Да ладно? Неужели пасуешь? — ошарашено спросил. — Это что-то новенькое.
— Замолчи, — ярость в крови ещё присутствовала, поэтому каждая моя фраза звучала грубо. — Давай уже реще, говори, чего нужно сделать? Голым по сугробам пробежать или губы накрасить? Что ты там придумал.
— Не, Тем, губы красить не надо. Все намного проще, — хитро склонил голову на бок, пугая меня своим странным прищуром.
— Ну…
— Признайся в микрофон при всех завтра на дискотеке, что Леденцова тебе не безразлична и что ты вмазался в неё по самое не балуйся.— Хорош? — в неверии усмехнулся, приняв его предложение за шутку. — Прикалываешься, да? Давай по существу, не тяни резину.
— А я не прикалываюсь.
Я смотрел на друга, как баран на новые ворота, и не мог догнать, как в его деревянной голове могла созреть такая бредовая идея. За время нашей дружбы каких только не было идиотских желаний, порой совсем безбашенных, но то, что он сейчас озвучил, было для меня практически невыполнимым.
Если разобраться, то в целом, это какой-то пустяк. Сказать несколько слов в микрофон и красиво налить в уши какой-то левой девчонке, может быть и несложно, но ей… Если это обращение будет звучать конкретно для неё, это уже не будет простым набором слов, для меня это будет настоящим признанием. Поражением. Принятием того, что я упорно отвергал на протяжении всего своего сознательного возраста.
Чувства, эгоизм или зависимость? Что, черт возьми, творилось у меня внутри? Я не понимал, но одно я знал точно, прежнего меня уже не существует. Эта девчонка так круто повернула мое сознание, что мир вокруг словно встряхнулся, расставив все на новые места.
Любовь… Что я о ней знаю? Да ни черта я не знаю.
Я даже никогда не произносил этого слова. И никогда не слышал о любви. Точнее, набор букв в этом порядке слышать приходилось, но что бы эти буквы могли передать весь их смысл и искренность, которая звучит от самого сердца — никогда. Мой отец всю жизнь был занят своими делами, моим воспитанием всегда занимались совершенно посторонние люди. Он никогда не говорил о чувствах. Никогда не произносил сопливые речи и не кричал о том, как я ему нужен. Я слышал это всего один раз, когда случайно подслушал их разговор с моей биологической матерью. Тогда я впервые ощутил свою значимость в его жизни, и в тот же день понял, что ничего не значу для неё. Для той чужой женщины с длинными, рыжими волосами, которая не пошла делать аборт только потому, что мой отец сделал ей выгодное предложение. Тогда я ничего об этом не знал. Не знал, что меня хотели лишить права на жизнь ещё тогда, когда я даже не мог самостоятельно дышать.
Все свое детство я верил, что моя мама живет где-то далеко и не приезжает ко мне лишь потому, что не знает, где я живу. Тогда я ещё верил в любовь и верил, что когда-нибудь обязательно ее найду. И нашёл…
Нашел в кабинете своего отца, когда она открыто сказала ему, что даже не желает на меня посмотреть. Взяла со стола очередную порцию своего ежегодного довольствия и укатила в закат.
Примерно тогда я понял, что, наверное, я так же как и она, никогда не смогу кого-то полюбить. Да и вообще, бывает ли она… Эта чертова любовь.
Но что-то очень жгучее и болезненное все-таки поселилось в моей душе. Что-то очень похожее на это проклятое чувство проникло в меня отравляющим ядом, и сдавило мышцу под рёбрами. Сначала я чувствовал от них только горький осадок, а потом они превратились в нечто распирающее, жгучее, доводящее до ломки. Каждый день я тратил все свои внутренние силы на то, чтобы зарыть это «нечто» куда-то поглубже, чтобы забыть, стереть, удалить. А этот придурок сейчас предлагает мне так просто вытащить их наружу, разрывая и выворачивая своё нутро наизнанку?
Лицо перекосило от злости, под глазом дёрнулась мышца, а я лишь отчаянно улыбнулся, перед тем, как уйти, оставив друга без ответа.
Стоило только вспомнить ее гневный, ненавидящий взгляд в последнюю нашу встречу, как внутренности все скрутило в узел.
Кретин!
Сама же подошла, дала возможность быть с ней ближе, а я, как болван, опять все испортил. Не смог промолчать, злясь на неё из-за этого водолаза, который понтовался перед ней у бассейна своими заслугами в спорте.
После душа, быстро закинул в сумку сменную одежду, накинул не плечи куртку и стремительно двинулся к выходу, на ходу застегивая молнию. Мной управляла какая-то неестественная сила, которая тянула меня в корпус. И не в свою комнату, а к ней. Стоило только представить, как я касаюсь ее светлой кожи, и внутри взорвались фейерверки.
Мне это нужно, черт возьми! Просто необходимо! Как кислородная маска тому, кто не может дышать.
Свернул за угол, пролетая мимо кабинетов, и внезапно в одном из них мимолетным взглядом выхватил знакомые изгибы.
Встал колом среди коридора, чувствуя, как кровь ударила в голову и сделал всего несколько шагов назад, чтобы убедиться, что в зале действительно танцует она.
Она! Моя Милка!
Сжал в кулак пальцы и завис, наблюдая, как она легко порхает над паркетом, как бабочка в невесомости. Мгновение застыло. Воздух наэлектризовался настолько, что повис надо мной плотным, густым облаком, потрескивая и искрясь яркими вспышками. Ее образы плавно сменялись, перетекали в разные формы, это был тот самый случай, когда мне удалось увидеть музыку. Именно видеть, потому что все звуки разом растворились в небольшом пространстве этого зала, а весь мир разлетелся на атомы, упав к ее ногами.
Поворот ее головы и мощный разряд. Глаза в глаза. И общий ступор. В ушах зазвенело, а в груди образовался гигантский ком, спирающий рёбра мощнейшим давлением.
Она была растеряна и, по-моему, удивлена. Стояла посреди зала, тяжело дышала и смотрела на меня каким-то испуганным взглядом, словно сама не верила в то, что меня видит. Как будто я призрак в пустой, темной комнате.
Между нами метров двадцать, но, кажется, сделай шаг и нас притянет, как два магнита. И я его почти сделал…
Сумка упала с плеча, и я отвис, собираясь к ней подойти, но кто-то так не вовремя оказался рядом, нарушив момент.
— Артём! — чей-то скрипучий писклявый голос разрезал воздух. Я повернул голову, вернувшись в реальность и заметил в конце коридора смутно-знакомую блондинку.
«Черт, как же ее зовут?» — сморщился, напрягая извилины, и тут же мысленно послал ее к черту.
— Не сейчас, — сухо ответил и выставил вперёд руку, когда она в одну секунду оказалась возле меня.
— Но… Тем, ты же сам обещал зайти после тренировки, но я решила не ждать и сама встретила… — продолжила что-то объяснять, но я ее уже не слышал. Как заблудившийся скиталец среди пустыни бегал глазами по пустому залу хореографии, пытаясь найти в нем Алису, но она словно перестала существовать на молекулярном уровне. Испарилась в воздухе. Исчезла.
Может, это был всего лишь мой бред? Может мне она вообще привиделась?
И пока окончательно не сошёл с ума, я уверенно шагнул за порог с твёрдым решением ее найти.
— Тем, — снова послышался раздражающий голос.
— Меня нет! — только и бросил через плечо, бросившись к одной из незнакомых дверей, как чокнутый псих, надеясь найти там мою Милку.
Алиса
Сегодня я тренировалась одна. Не то, чтобы тренировалась, просто решила после уроков сделать контрольную прокрутку перед завтрашним выступлением. Движения были отточены до автоматизма, и в какой-то момент я просто закрыла глаза, погрузившись в своеобразный транс. Я ощущал каждый свой миллиметр, я чувствовала, как наполнялась кислородом каждая клеточка моего организма, но мысли…
Мысли мне были неподвластны.
Они словно нарочно то и дело возвращали меня в прошлое, воспроизводя в памяти каждый момент, каждый взгляд принадлежащий наглому, самовлюблённому подлецу. И несмотря на то, что в последнее время он был слишком холоден и груб, перед глазами почему-то по-прежнему всплывала его фирменная улыбка, которую раньше я видела с регулярным постоянством.
Последний прыжок, финальное вращение с возвращением в исходную позицию, и тело прошила внезапная дрожь. Что-то так сильно внутри коротнуло и вспыхнуло, что по венам, вместо крови, побежал кипяток.
Я встревожено распахнула глаза и сама не поверила в то, что вижу. В дверном проеме стоял Артём и с какой-то необъяснимой тоской, с каким-то шокирующим удивлением смотрел на меня не мигая. Даже не смотрел, а прожигал меня стальным взглядом, который был практически осязаемый и заставил мое сердце подпрыгнуть и заколотиться где-то в горле, перехватив и без того тяжелое дыхание.
Продолжение следует...
Контент взят из интернета
Автор книга Бокарева Мария