В комментарии к моим статьям время от времени заходят духовные искатели, которые с порога заявляют, что они знают Истину, и сразу же, без спроса и жалости начинают в неё посвящать. Этот славный типаж представлен, примерно поровну, библейскими буквалистами и адептами учений чарующего Востока. И если про последние я знаю мало, то касательно толкования Библии мне, думается, есть, что сказать.
Предупреждаю сразу: данный текст написан, исходя из предположения, что текст Библии действительно вдохновлён Богом. Идея, что книги Библии суть всего лишь сказки диких ближневосточных пастухов, мне не близка — да и без меня об этом есть, кому написать. Кто не спрятался, я не виноват.
Итак, в воззрениях библейских буквалистов часто негласно присутствует странная, на мой взгляд, идея: Библия де снизошла человечеству в готовом и завершённом виде — словно упала с неба, вся красивая на пергаменте и в переплёте из обтянутых кожей досок.
Вместе с тем, сама библейская традиция говорит, что книги Ветхого и Нового завета написали люди, не слишком отличающиеся от нас нынешних. Не боги и не герои — разве что с Духом у них были отношения особые. Ту же книгу Бытия с историей сотворения мира записал Моисей, живший во вполне конкретное время, относительно хорошо описанное официальной историей. Египетские пирамиды тогда уже были древними, а цивилизованное человечество успело пережить по крайней мере одну глобальную катастрофу. И библейское описание современных Моисею событий не слишком сильно отличается от представлений той самой официальной истории. Конечно, переход через Красное море и Солнце, остановленное Иисусом Навином, могут смутить подкованного в естественных науках читателя. Но между этими локальными нарушениями "чина естества" и ануннаками на виманах, вывозящими с Земли пшеницу, золото и рабов, по-моему, дистанция огромного размера.
"Чин естества" — это чудный термин из Покаянного канона Андрея Критского означает примерно то, что мы сейчас называем "законами природы". 1300 лет прошло, а философские категории, что вызывают волнение в умах, всё те же.
Так вот, мы мало что можем сказать об Авторе Библии, но кое-что знаем о её читателях, для которых книга была написана. Тогда и сейчас.
Потому, мы можем смело утверждать, что Библия не должна рассказывать обо всём на свете (о Китае и искусстве египетской керамики она, например, не рассказывает). Темы, раскрытые и опущенные в тексте, определяются задачей, который ставил перед собой Автор.
А Бог в Священном писании обращается к потерянным, заблудшим, но очень самоуверенным людям. И хочет сообщить им что-то действительно важное.
Почему же тогда Он не рассказал о динозаврах? Ведь мог же! Что Ему стоило? Это же так интересно!
Вот именно. Это же так интересно.
Причина, по которой в книге Бытия так мало рассказано о тайнах сотворения мира, та же, из-за которой дети предпочитают тонкую цветастую энциклопедию "Всё о динозаврах" "Книге о вкусной и здоровой пище".
Самое главное в первых главах книги Бытия — это рассказ о грехопадении. Там и сюжет, и саспенс, и психологизм, и диалоги хорошие. А история того, как возводили мироздание имеет, в общем, служебный характер. "Вот здесь мы повесили Солнце, здесь Луну. Здесь налили море. И всё завертелось".
Думается мне, что если бы кто в красках рассказал нашим праотцам про растущие горы, взрывающиеся звёзды и огромных ящеров, они бы слушали про Адама и Еву вполуха. Зато добавили бы десяток-другой обитателей в бестиарий, выходящий ныне под обложкой "Фантастические животные" в серии "Мифы народов мира". Но Автору нужно было другое.
* * *
Есть ещё одно соображение, заставляющее считать аллегорическое прочтение Библии возможным и полезным. Ведь священный текст один, а людей много, и они разные. И для всех людей, обращающихся к Библии, она должна дать что-то, нужное именно им в их конкретной жизненной ситуации. Никакой однозначный текст не способен вместить такую бездну смыслов, а Библия — отнюдь не самая большая книга на свете. Потому практически каждый фрагмент в ней должен допускать многочисленные аллегорические прочтения. Собственно, вышеупомянутый Покаянный канон Андрея Критского, как раз представляет собой замечательную библиотеку таких прочтений, часто весьма смелых и поэтических.
Проблема библейских буквалистов в том, что они из огромного спектра значений священного текста выбирают одно, наиболее себе близкое. А иногда и принимаются строить на его основе пространные толкования. И здесь начинается беда. Ибо чем больше толкование, тем меньше в нём Библии и тем больше самого толкователя. Если же последний не святой, писания у него выходят малополезными, а то и прямо вредными.
Со святыми же имеются три проблемы. Во-первых, их меньше, чем хотелось бы. Во-вторых, в зеркале они совсем редко встречаются. А в-третьих, как правило, чем дальше человек от святости, тем бескомпромисснее он продвигает своё понимание веры. Здесь действует своего рода духовный принцип Даннинга-Крюгера: святые хранят молчание или же осторожны в формулировках, тогда как недалёкие в духовном плане люди постоянно что-то жгут огнём и глаголом, не замечая, какое опустошение они производят вокруг.
Так что советую меньше зацикливаться на себе и своих мыслях, больше читать Библию и хорошую поэзию. Это помогает.