Михаил Покровский (1868—1932)
29 (17) августа — день рождения историка-марксиста Михаила Покровского (1868—1932), который считался отцом советской исторической науки в 1920-е годы, но школа которого подверглась жёсткой критике и разгрому уже после его смерти. И это неудивительно... в 1930-е годы политика смещалась вправо, чтобы обеспечить поддержку более консервативно настроенных частей общества (прежде всего крестьянства, которое по-прежнему составляло большинство населения страны), это касалось и политики в отношении искусства и литературы (борьба с формализмом), и семейной политики, и отношения к церкви, не могло обойти и истории. Революционная школа Покровского на этом фоне к середине 1930-х смотрелась анахронизмом, и удара ей было не избежать.
Сын члена Политбюро А.А. Жданова Юрий Андреевич Жданов (1919—2006) вспоминал, как готовилась критика «школы Покровского» в 1934 году, невольным свидетелем чего он стал:
Николай Андреев (1873—1932). Михаил Покровский. 1922
«Дача Сталина находилась в долине Мацесты... Итак, мы едем к Сталину. Минуем ворота, подъезжаем к дому. На балконе Сталин и Киров, они живо что-то обсуждают. После встречи и знакомства Сталин, Киров и Жданов уходят куда-то в кабинет, где обсуждают проекты учебников по истории нашей Родины и новой истории. При этом я не присутствовал, но был приглашён к столу, когда они собрались обедать: куда же меня денешь.
Иосиф Сталин. 1930-е. Фотограф Моисей Наппельбаум (1869—1958)
Естественно, соображал я тогда не слишком много, да и протекли с тех пор долгие десятилетия. Однако запомнил общую атмосферу: она была деловой и лёгкой, серьёзной и шутливой... Много говорилось о Покровском и покровщине, для меня это было тайной за семью печатями. Но вот Сталин сказал, что в истории надо знать не схемы, а факты, и под общий хохот заявил, что для схематиков история делится на три периода: матриархат, патриархат и секретариат.
Леон Генч (1898—1974). Июнь 1934. Рисунок с критикой школьных учебников по истории, созданных «школой Покровского». «А человека — забыли»
Пошли и факты. Касаясь принятия Русью христианства, Сталин отмечал культурную роль монастырей: «Они несли людям грамотность, книгу». Переходя к другим временам, Сталин заметил, что после периода смут и неурядиц крепкую власть удалось установить Петру: «Крут он был, но народ любит, когда им хорошо управляют».
Николай Неврев (1830—1904). «Пётр I в иноземном наряде перед матерью своей царицей Натальей, патриархом Адрианом и учителем Зотовым». 1903
Далее Сталин упомянул о том, что величие Екатерины определялось её способностью найти любовников среди сильных, талантливых людей, которые собственно и правили страной: Потёмкин, Зубов, Орлов. Он упомянул о польском короле Сигизмунде времён польской интервенции, назвав его вполне непечатную кличку.
Николай Неврев. Присяга Лжедимитрия I польскому королю Сигизмунду на введение католицизма в России. 1874
Сталин настаивал на необходимости более суровой критики реакционной политики царизма, особенно в национальном вопросе («Тюрьма народов»)...»
Алексей Радаков (1877—1942). 1934 год. Рисунок, высмеивающий «школу Покровского». Эпиграфом к нему служит совершенно серьёзная цитата из «Правды»: «История преподаётся у нас плохо и схематично. Советские учебники выбрасывают весь живой материал в своём походе против царей и королей». «Обычный случай в Третьяковской галерее.
— А это что за несчастный случай?
— Это, ребята, представитель начинавшего складываться в XVI веке самодержавно-бюрократического порядка убивает своего знатного феодального слугу, с которым он, вообще говоря, боролся за централизованное государство, ибо только оно могло укрепить столь нужный для нарождавшегося торгового сословия (и передовых феодалов) национальный рынок».
Шутка из печати 1934 года против учебников, основанных на идеях «школы Покровского»
Юрий Жданов: «Таковы были единомышленники, собравшиеся под дубом Мамврийским. И ещё запомнилось упоминание Сталина о том, что русским революционерам не следует зазнаваться, они всегда считали себя учениками и последователями корифеев буржуазно-революционной и марксистской мысли на Западе.
Разговор перепрыгивал и на более близкие времена. Киров в связи с чем-то процитировал ленинградскую прибаутку тех времён:
У Зиновьева голос,
Как в ж... волос:
Тонок, да не чист.
Сергей Киров (1886–1934)
Сталин ухмыльнулся и отметил, что нельзя искажать реальную историю: «Вот, например, Троцкий. В своё время он немало сделал для революции и организации армии».
К этой теме Сталин возвращался и после войны. Помню одну встречу, когда он рассказывал, что вплотную редактировал первый том «Истории гражданской войны», а до второго руки не дошли... Сталин, в частности, выражал удивление, что в томе нет портрета Троцкого. Видимо, он забыл, что такой портрет был помещён в первом томе».
На самом деле портреты Троцкого в 1930-е годы, если не считать карикатур, из советской печати исчезали. Упомянутая Ждановым-младшим «История гражданской войны» была редким, даже уникальным исключением, о котором в 1937 году писал Лион Фейхтвангер в своей книге «Москва, 1937». Вот этот отрывок:
«Характерная деталь. Мне кажется, что даже одной мелкой детали достаточно, чтобы ярко осветить превосходство Сталина над Троцким. Сталин дал указание поместить в большом официальном издании «Истории гражданской войны», редактируемом Горьким, портрет Троцкого. Между тем, Троцкий в своей книге злобно отвергает все заслуги Сталина, оборачивая его качества в их противоположность, и книга его полна ненависти и язвительной насмешки по отношению к Сталину».
Но это так, к слову...
