Ирония: юбилей арт-кластера «Пушкинская-10», зеркала питерского андеграунда, отмечается в крайне престижном выставочном пространстве. Здесь вам не подпольные квартирники и окраинные ДК семидесятых. И этот текст про нонконформизм тоже получился хвалебно-конформным — его герои наверняка бы ухмыльнулись.
В июне артистический Ленинград-Петербург отметил 35-летие с момента возникновения на бойком месте, напротив Московского вокзала, территории творчества «Пушкинская-10» (но на деле встречающей гостей на входе с Лиговского проспекта). «Праздник дома», так именуют ежегодное торжество институции, вместившей в себя поколения творцов, работавших вне рамок официального искусства, в этом году собрал, как и всегда, свою специфичную публику.
Но настоящий юбилей, на котором могут побывать и далекие от искусства нонконформизма посетители, проходит именно сейчас. Речь идет о грандиозной выставке «Пушкинская-10. Ковчег XXI века», которая работает в Государственном выставочном зале «Манеж».
Слабая черта многих пишущих людей: увидишь некую знаковую деталь и неймется обыграть, пусть даже результат грозит предсказуемостью. Пожалуйста – весь интерьер и антураж экспозиции раскрашены в белый горох на красном фоне. На языке сразу банальное: «как об стенку горох». Это выражение, означающее тщетность усилий, абсолютно неприменимо, к «Пушкинской-10». Ведь творчество подпольных, непризнанных художников пробило-таки, казалось, несокрушимый советский официоз.
…Оставлю идеологию и проведу более безобидную параллель между использованной для оформления выставки расцветкой флага этой территории искусства и памятным нескольким поколениям набором для хранения сыпучих продуктов и специй. Очень ярко, празднично, из уютного марева ушедшего времени. Хронологически большинство работ именно оттуда, а те самые банки вполне могли бы присутствовать в некоторых представленных здесь предметных композициях. Так что все справедливо.
А еще эта расцветка в горох (организаторы, впрочем, используют термин «круги») на пронзительно-красном очень графична, организует пространство, гипертрофируя его объем, и служит прекрасным фоном для любительских фотографий и автопортретов на камеру — уверен, что каждый посетитель останется довольным полученными снимками, вне зависимости от умелости рук. За это можно и нужно поблагодарить ответственного за дизайн выставки Дениса Калядина и сотрудников мастерской «Витрувий и сыновья» Сергея Падалко, Игоря Мусанова, Маргариту Никитину и Александра Андреева, создавших архитектурный проект экспозиции. Они большие молодцы.
В фирменном оформлении представлен и главный аттракцион проекта. Внутри квадратного ограждения устроители спрятали кусок Ленинграда — небольшую площадочку на Пушкинской улице, на которой к столетию Александра Сергеевича воздвигнули памятник поэту, указующий на место, где потом и произрастет «Пушкинская-10». Место живописное и маргинальное одновременно: в этом скверике питерскими вечерами имеет обыкновение собираться публика со сниженными стандартами поведения. Ну так и не Эрмитаж же рядом! Монумент по центру обрамлен гороховыми уличными скамейками — знаменитыми «ленинградскими диванами». На боковых поверхностях идет трансляция одного дня этой площадки — с проезжающими машинами, летящими голубями, проходящими людьми: целиком и по частям, отдельными головами и ногами. Одни такие внушительные конечности неумолимо и крайне выразительно надвинулись на фигуру поэта, словно сам Командор из «Маленьких трагедий» прошествовал. Было впечатляюще, но на спуск я нажать не успел. Немного помедлил, ноги вновь не появились. Поинтересовался у волонтера выставки (юношей и девушек с фирменными этикетками много, они охотно все разъясняют), сколько длится закольцованная видеозапись. Оказалось, двенадцать часов. Ждать было бессмысленно — Манеж ночью заперт.
Что касается «Пушкинской-10», оно все такое мимолетное, трудно ухватимое и одновременно монументальное, с глубокими собственнонаращёнными корнями. Произрастающее на скудной и в то же время, как оказалось, чрезвычайно плодородной почве непризнания, гонений, прещений. Преследования милицией, дозволенными добропорядочными творческими союзами, партийными органами, бдительными соседями. Работа сторожами, истопниками, в лучшем случае полуофициальными халтурщиками на ниве оформительских работ. Всякие нехорошие излишества, вызванные общей неприкаянностью и неустроенностью, равно как и осуществляемые по собственному произволению и хотению. Ну а с наступлением девяностых и свобода, она же вседозволенность, она же душевный полет. Все это, смешанное в той или иной пропорции, вызывало к жизни и особый взгляд, и глубину понимания происходящего, и обострение творческого эго — провоцирующего на некомфортные высказывания, продуцирующего шедевры марки «из ряда вон», взывающего к самой жизни со всеми ее достоинствами и неудобствами. К бытованию, несоответствующему повседневным устремлениям основной массы населения. И так длится уже тридцать пять лет.
Да и саму «Пушкинскую-10» — как назвать? Пространством культуры? Галереей галерей? Повстречал такие определения, как «сквот» и даже «арт-сквот». Занятие представляется неблагодарным. Ограничусь лишь краткой констатацией: арт-центр (определение официального сайта), начавшийся в начале восьмидесятых с Товарищества экспериментального изобразительного искусства, а в 1989 году осевший в буквально отжатом у властей и крыс здании, предназначенном для капитального ремонта, нынче объединяет Музей нонконформистского искусства с петербургским архивом и библиотекой, галерею «Мост через Стикс», созданную в сотрудничестве с Государственным Русским музеем, а также еще много галерей, театральную и клубные площадки, творческие мастерские и студию звукозаписи. Везде идет жизнь, везде произрастает искусство — просто инкубатор прекрасного и не очень.
На этом фоне особенно приятно осознавать, что наследие прежних лет и то, что будет признано наследием в будущем, стараются сохранить: юбилейная выставка составлена из предметов коллекции Товарищества «Свободная культура» (еще одна страница истории Пушкинской, 10), которые Государственный выставочный зал «Манеж» принял в дар. Четыреста работ самого разного качества, свойства и метода воплощения, более двухсот имен — культовых и просто достойных, архивные материалы — все они заключены в почти три десятка контейнеров, тоже гороховых. Их беглый осмотр у меня занял два с половиной часа — приходите в удобной обуви и желательно не в финале увлекательной пешей экскурсии по петербургским улицам и набережным: ног может не хватить. Объять все в тексте невозможно, рассказать трудно, поэтому прибегну к спасительному методу, основанному на личном выборе.
Галерея фотографий достаточно жестка, здесь все не по-детски, романтика города на Неве, безусловно, ощутима, но в специфичном изводе. Уделите побольше времени работам Алексея Титаренко из серии «Номенклатура знаков», жанровым снимкам Марии Снигиревской, Сергея Арсентьева, беспредметной «Геометрии солнца» Виктора Никитина, уморительно ироничной серии «Только художник главный чистильщик текста искусства» Дмитрия Пиликина. Еще я задержался возле томного «Флёра» Андрея Усова (Вилли), но, боюсь, эта работа не вполне к нашему времени. Раздел, посвященный художникам Арефьевского круга, задержался в моей памяти «Лестницей» 1953 года кисти собственно Александра Арефьева. Более хронологически близкое творчество отмечу забавными инопланетно-красноармейскими персонажами с картины Андрея Кузьмина «Служили два товарища», медитативно-прибрежным неназванным пейзажем Ларисы Голубевой, беспредметно-декоративной «Скрябинианой» Валентина Афанасьева, невесомо-прозрачным и интригующим сюжетом «Вернулся солдат» Геннадия Устюгова. Монструозные «Три куклы» Игоря Иванова тоже очень хороши — всколыхнули детские страхи.
По части предметных экспонатов в моем рейтинге отметились «Недомашние пельмени» Вадима Воинова — я словно вернулся на кухню моей незабвенной любимой бабушки Эмилии, которая недолюбливала лепку пельменей, и остальные артефакты композиции у нее тоже были. В своем детстве, но, видать, не таком безмятежном, оказался и Эдуард Берсудский, соорудивший скульптурный портрет, вызванный воспоминанием о безногом инвалиде на коляске, который уцепился за трамвай, следующий по Невскому. Я веду к тому, что на этой выставке и вам, безо всякого сомнения, выпишут путевку на краткосрочную побывку в прожитое, пережитое и прочувствованное, глубоко личное.
Пересматриваю фото: как же я много увидел. Совсем бегло — не пройдите мимо кошачьей «Добычи» Марины Колдобской, «Крестовского острова» Александра Батурина, иконостатусного «Египта» Тимура Новикова и «Перехода быков через реку Оранжевую» Владислава Гуцевича. Но все же из изборов избор — «Рыба на бронзовом блюде» Валерия Вальрана: это такое спокойствие, такая незыблемость, что кажется — все пройдет, и языки умолкнут, а эта рыба в незыблемой посуде так и останется лежать совершеннейшим абсолютом.
Заключение к выставке получается одновременно щемяще-трогательным и обнадеживающим. Одна из больших галерей экспозиционного пространства таит огромное количество хроникальных снимков и фотопортретов тех, кто последние полвека, и даже больше, формировали этот – для кого прекрасный и исполненный свободы, а кому-то труднопереносимый и раздражающий — но всегда осмысленный, а порой и смыслоформулирующий художественный мир «Пушкинской-10». Перечислять скороговоркой, через запятую, эти имена даже не берусь: приходите, читайте и вглядывайтесь в гениев этого сакрального места сами. Печалиться по ушедшим, прежним летам, когда и искусство, и сами люди были «другими», не стоит: вы наверняка встретитесь глазами с теми, кто, как и вы, не смог пропустить такое событие. А по этой выставке гуляют все сплошь необщие лица, и именно что одухотворенные — самых разных возрастов. Их много. И, скорее всего, раз вы попали сюда, то и ваш взгляд и мысли достаточно глубоки.
Выставка «Пушкинская-10. Ковчег XXI века» открыта до 8 сентября.
Фотографии Евгения Хакназарова.
