Некоторые страницы советского прошлого нашей страны покрыты тайнами, а иногда, такое чувство, что они, до невозможного, мифологизированны. Особенно это заметно, когда читаешь некоторые комментарии пользователей на Дзене под статьями о СССР. В некоторых ветках комментариев разрастаются бурные дискуссии, в которых люди доказывают себе и другим состоятельность своих убеждений. Нередко такие дискуссии переходят в оскорбления.
Что ж, подобная дискуссия о верности выбранного пути в свое время произошла между русско-советским учёным, физиологом, академиком Императорской Санкт-Петербургской академии наук Иванов Петровичем Павловым и председателем СНК СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым. Только в отличии от нашего времени, проводилась эта дискуссия посредством оффлайн переписки.
Сегодня любой читатель может открыть ветвь дискуссий под определенной статьей и посмотреть, о чем идет речь в современных словесных баталиях. Иногда в некоторых дискуссионных ветках можно найти много любопытных и интересных мыслей. Я уверен нечто подобное можно почерпнуть и из переписки Павлова с Молотовым, которая сегодня также доступна любому пользователю интернета.
Дальше публикую текст переписки И.П. Павлова и В.М. Молотова 1934-1935 годов взятый с сайта «Музея-усадьба И.П. Павлова».
И. Павлов — В. Молотову
В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
Революция застала меня почти в 70 лет. А в меня засело какое-то твердое убеждение, что срок дельной человеческой жизни именно 70 лет. И потому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: «Чорт с ними! Пусть расстреляют. Все равно, жизнь кончена, а я сделаю то, что требовало от меня мое достоинство». На меня поэтому не действовали ни приглашение в старую чеку, правда, кончившееся ничем, ни угрозы при Зиновьеве в здешней «Правде» по поводу одного моего публичного чтения: «можно ведь и ушибить...».
Теперь дело показало, что я неверно судил о моей работоспособности. И сейчас, хотя раньше часто о выезде из Отечества подумывал и даже иногда заявлял, я решительно не могу расстаться с родиной и прервать здешнюю работу, которую считаю очень важной, способной не только хорошо послужить репутации русской науки, но и толкнуть вперед человеческую мысль вообще. Но мне тяжело, по временам очень тяжело жить здесь — и это есть причина моего письма в Совет.
Вы напрасно верите в мировую пролетарскую революцию. Я не могу без улыбки смотреть на плакаты: «Да здравствует мировая социалистическая революция, да здравствует мировой октябрь». Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было. Ведь только нашим политическим младенцам Временного Правительства было мало даже двух Ваших репетиций перед Вашим октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас и, конечно, во время догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы — террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему! Сколько раз в Ваших газетах о других странах писалось: «час настал, час пробил», а дело постоянно кончалось лишь новым фашизмом то там, то сям. Да, под Вашим косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир, исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию, наверное, американские Соединенные Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро социализма: лозунг — труд, как первую обязанность и ставное достоинство человека и как основу человеческих отношений, обеспечивающую соответствующее существование каждого – и достигнет этого с сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени, приобретений культурного человечества.
Но мне тяжело не оттого, что мировой фашизм попридержит на известный срок темп естественного человеческого прогресса, а оттого, что делается у нас и что, по моему мнению, грозит серьезною опасностью моей Родине.
Во-первых то, что Вы делаете есть, конечно, только эксперимент и пусть даже грандиозный по отваге, как я уже и сказал, но не осуществление бесспорной насквозь жизненной правды — и, как всякий эксперимент, с неизвестным пока окончательным результатом. Во-вторых эксперимент страшно дорогой (и в этом суть дела), с уничтожением всего культурного покоя и всей культурной красоты жизни.
Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком, без пропусков, со всеми ежедневными подробностями — это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь выростающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчисленными учеными и учебными заведениями. Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу сходства нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий. А у нас это называется республиками. Как это понимать? Пусть, может быть, это временно. Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверя, легко падать, но трудно подниматься. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны. Тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства.
Когда я встречаюсь с новыми случаями из отрицательной полосы нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и остаюсь среди нее. Не один же я так чувствую и думаю?! Пощадите же Родину и нас.
Академик Иван ПАВЛОВ. Ленинград 21 декабря 1934 г.
Примечание: на машинописной копии письма резолюция: «т. Сталину. Сегодня СНК получил новое чепуховое письмо академика Павлова. Молотов».
︵‿︵‿︵‿︵︵‿︵‿︵‿︵︵‿︵‿︵‿︵
В. Молотов — И. Павлову
АКАДЕМИКУ И.П.ПАВЛОВУ.
2 января 1935
Ваше письмо от 21 декабря Совет Народных Комиссаров получил. Должен при этом выразить Вам свое откровенное мнение о полной неубедительности и несостоятельности высказанных в Вашем письме политических положений. Чего стоит, например, одно противопоставление таких представительниц «культурного мира», как империалистические державы — Англия и Соединенные Штаты, огнем и мечем прокладывавших себе путь к мировому господству и загубивших миллионы людей в Индии и Америке, также и теперь ни перед чем не останавливающихся, чтобы охранять интересы эксплуататорских классов, — противопоставление этих капиталистических государств нашему Советскому Союзу, спасшему от гибели миллионы людей путем быстрого выхода из войны в 1917 году и провозглашения мира и успешно строящему бесклассовое социалистическое общество, общество подлинно высокой культуры и освобожденного труда, несмотря на все трудности борьбы с врагами этого нового мира.
Можно только удивляться, что Вы беретесь делать категорические выводы в отношении принципиально-политических вопросов, научная основа которых Вам, как видно, совершенно неизвестна. Могу лишь добавить, что политические руководители СССР ни в коем случае не позволили бы себе проявить подобную ретивость в отношении вопросов физиологии, где Ваш научный авторитет бесспорен. Позволю себе на этом закончить свой ответ на Ваше письмо.
Председатель СНК Союза ССР В.Молотов
Р.S. Копии Вашего письма и моего ответа мною посланы президенту Академии Наук А.П.Карпинскому.
︵‿︵‿︵‿︵︵‿︵‿︵‿︵︵‿︵‿︵‿︵
В следующих письмах Павлов сообщал Молотову о допущенных ошибках в связи с арестом некоторых научных деятелей, а также обычных людей:
«Это — старуха 77 лет, Мария Александровна Лемницкая, вдова генерала, вышедшего в отставку в 1905 г. и умершего 80 лет в 1918 году. Ее сын был инженер, партийный, умер в гражданской войне. С 1924 г. она об"явлена лишенкой как вдова генерала и потому еще, что у ней была дача, в которой несколько комнат летом отдавались в наймы. Она лишилась всего и подвергалась насилиям: ее арестовывали и даже заключали в концентрационный лагерь (в 1930 году). Она еле существует благодаря скудной поддержке со стороны жены сына, которая работает в Ленинграде и зовет ее к себе, но М.А. как лишенка не может приехать сюда. Я думаю, что вся справедливость за то, чтобы освободить ее от лишенства и даже за все перенесенное и в память Сеченова дать ей пенсию. Живет в Алупке, ул.Нариманова, д.3.» Письмо от 12.7.1935 г.
Также Павлов недоумевал по поводу угнетения духовного сословия. Вот его слова в письме от 08.12.35:
«Почему мое сословие (духовное, как оно называлось раньше), из которого я вышел, считается особенно преступным? Мало того, что сами служители церкви подвергаются незаслуженным наказаниям, их дети лишены общих прав, напр., не допускаются в высшие учебные заведения. Прежнее духовное сословие, как среднее во всех отношениях — одно из здоровых и сильных. Разве оно мало работало на общую культуру родины? Разве наши первые учители жизненной правды и прогресса, Белинский, Добролюбов, Чернышевский и другие не были из духовного сословия? Разве наше врачебное сословие до революции не состояло, вероятно, на 50 процентов из б. лиц духовного сословия? А разве их мало в области чистой науки? и т.д. Почему же все они причислены к какому-то типически-эксплоататорскому классу? Я — во-первых свободный мыслитель и рационалист чистой воды, а во-вторых никогда не был никаким эксплоататором — и, будучи продуктом моей первоначальной среды, я вспоминаю однако мою раннюю жизнь с чувством благодарности и за уроки детской жизни и за мое школьное образование.»
Молотов ответил на это письмо:
«На это могу Вам ответить только одно: теперь, действительно, в этих ограничениях нет никакого смысла, кроме отрицательного. Они нужны были в свое время, а теперь подлежат безусловной отмене. Что же касается Белинского, Добролюбова и Чернышевского, то — независимо от того, из какого сословия вышли эти великие люди нашей страны, — никто так высоко и полно не ценит их в качестве движущей силы исторического прогресса, как большевики, которые хорошо знают, что без освоения великого наследства культуры нельзя построить новую, коммунистическую культуру человечества.»
Стоит отметить, что общение проводилось в достаточно уважительной форме, хотя невозможно не замечать негативного отношения к социалистической революции Павлова в первом письме.
Но особенно меня удивил вот этот фрагмент в письме Молотова:
«...противопоставление этих капиталистических государств нашему Советскому Союзу, спасшему от гибели миллионы людей путем быстрого выхода из войны в 1917 году и провозглашения мира»
Молотов намеренно игнорирует жертвы гражданской войны, последовавшей сразу после окончания Первой Мировой войны. Общие потери армий воюющих в гражданской войне с обеих сторон составили около 2 миллионов человек или 1,4 % от всего населения страны к началу 1918 года. При этом, общие демографические потери населения России (включая убитых военных и гражданских, умерших от эпидемий, голода, террора и т. д.), составили по разным оценкам от 8 до 12 млн человек.
Эксперимент, о котором в своем письме говорил Павлов, продлился 70 лет и доказал свою несостоятельность. Культуры коммунистической формации не произошло.
«..новое чепуховое письмо академика Павлова» — Молотов.
И сколько ещё таких «чепуховых» писем было?
