До первых петухов знахарка над Найдой колдовала. Под утро, когда на востоке пролегла светлая полоса восхода, она устало выпрямилась, встала, тихо произнесла:
- Ну, что в моей власти было, я сделала. Чары и правда на ласточке нашей темные лежат. Тот, кто навел их на нее, немалой силой обладает.
- Так кто! Ведагор, не иначе как! – махнул рукой Горазд. – Ведун этот проклятый с Радимом напару и решили девку извести!
- Вестимо, что так, - отвечала Агнеша. – Только вот Ведагора никогда я в глаза не видала, не мне судить о нем. Слыхала от бабки, что обретается в лесах наших какой-то чародей, но, грешным делом, полагала, что сочиняет она больше.
- Ан нет! – заметил дед Сидор. – То истинно так! Есть он, Ведагор этот, заявлялся к нам в деревню эдаким рогатым чудищем! Весь народ распугал. А нынче с Радимом дела темные творит – в том мы не сумневаемся. Знаем мы, слышь, что поклялся Радим перенять всю его чародейскую науку! То никто не ведает, а мы ведаем! Облыжно сказывать я не стал бы: то наверняка нам известно. Любим вон, своими ушами слыхивал! Так-то. Потому опасен Радим, зол на нас и на Найду, что свадьба-то расстроилась. И-и-и, да чего он только не выдумывал! Молвить страшно. Кружит вороном черным над девкой, поганой метлой не отогнать. Обозлился, знать: извести нынче девку желает… жалко мне внучку-то мою… жалко многострадальную… вот ведь напасть!
И дед Сидор не выдержал – заплакал. Агнеша тяжело вздохнула, пробормотала:
- Вороном черным, говоришь, кружит… ох… недоброе чуя я, недоброе…
- Чего молвила, Агнеша? – переспросила Матрена, отнимая подол от заплаканного лица.
- Да покамест ничего, - озабоченно проговорила знахарка. – Покамест вот что: до завтра я здесь пробуду, пригляжу за Найдой. Обряд я провела, да надобно теперь еще семь дней заговоры особые над ней читать. Справитесь ли?
- Ой, а как же? – испугалась Матрена. – Разве ж ты, Агнеша, покинешь нас? Останься, сердешная! Помоги нам! Сами-то мы как? Тут умения особые надобны!
- Не бойся, Матрена, то травница ваша сделает. Она-то в делах этих сведуща. Я наказ ей оставлю, потолкуем обо всем порядком. Завтра мне возвращаться надобно: скотина брошена, соседка и так три дня ходить за ней будет. Да и уехала я нежданно, хворые есть в моей деревне, кто недугом тяжел больно, помощь им моя надобна. Я так мыслю: травница ваша здесь станет семь дней заговоры читать, а я возьму что-то от Найды, и стану у себя то же делать. Осталась бы я, да не обессудь: хворые без меня пропадут. Ведь не чаяла я, что покину родную деревню.
- А что ж, - беспокоилась Матрена, - разве поможет оно так, издалече-то?
- Поможет, - кивнула Агнеша.
С этими словами она взяла со стола нож и, подойдя к лежащей Найде, отрезала у нее прядь светлых волос. Спрятала за пазуху, проговорила:
- Вот так. А нынче, отдохну я малость. Силы-то уже не те, не молодуха я, поди. А после проводите-ка меня к вашей травнице – потолковать мне с ней надобно.
Матрена закивала, помогла устроиться Агнеше в дальней горнице. Сама ложиться не стала – хлеб пошла затворять. Домашние по углам разбрелись: дед Сидор на печку прилег, Горазд на двор отправился. Беляна свернулась калачиком в своем уголке, прикорнула ненадолго.
Покуда возилась возле печки, Матрена краем глаза за Найдой приглядывала. Спала девка крепко; на щеках еще впервые за долгое время заиграл здоровый румянец, и это не могло не радовать несчастную мать.
Как рассвело, за столом собрались. Рассиживаться не стали – вызвался Любим Агнешу к травнице проводить. Покуда шли по деревне, деться некуда было от любопытных глаз. Бабы – кто под видом надобности, а кто и просто так – выскакивали за ворота, поглазеть на приезжую знахарку. Любим спиной чуял за собой шушуканья.
- Ты на баб наших не гляди, Агнеша, - смущенно пробурчал он, - они того и ждут, чтоб языками после почесать. Места у нас глухие, потому каждый человек пришлый в диковинку.
- Да это я разумею, - усмехнулась знахарка. – Куда уж бабам без сплетен! То не жизнь, чтоб с утра кости кому-то не перемыть!
Любим утвердительно хмыкнул и молчал до тех пор, покуда мимо двора Молчана не прошли.
- Вот он, дом Радимов, - кивнул парень головой в сторону большой избы.
Агнеша бросила быстрый, но цепкий взгляд на дом. Во дворе как раз хозяйничали Радим с меньшим братом.
- О, вот и он самый, легок на помине! – тихо проговорил Любим.
Будто заслышав эти слова, Радим поднял голову и проводил темным взглядом проходящих мимо. Взгляд его не сулил ничего доброго.
- Лихой человек, - подумав, сказала Агнеша, - глаза-то черные, будто омуты. Нехорошее что-то мыслит.
- Правда ль? – испугался Любим. – Чуешь ты, что за мысли в его голове?
- Того не ведаю, не провидица я. Но, как глянула я на него, меня будто водой кипящей ошпарило. То верный знак, что деется в этом человеке много всякого. Душа его смущена злыми силами. Взгляд-то, вон, какой: как смола кипящая.
- И то верно, - согласился Любим. – Страшным он нынче сделался. А то, бывало, первым парнем на деревне отец его почитал. Радим везде успевает лучше всех: и на охоте, и в лесу, и в поле. Недаром в женихи отец его прочил сестрице! Сам я, признаться, таким как Радим стать желал, чтоб мужики меня уважали, бабы хвалили, а девки… ну, и девки все до одной хотели за меня пойти…
Любим заалелся, точно Беляна, и голову опустил. Агнеша хитро глянула на него:
- Ничего, ты парень видный! Даст Бог, и тебе невеста ладная отыщется! Али есть уже кто на примете?
- Да нет покамест…
- Ну, не горюй, найдется. Такой парень, как ты, без жены-то не останется…
Любим побагровел до ушей и поспешил окончить разговор:
- Ну, вот и пришли. Малуша здесь живет.
Они зашли во двор и вскоре скрылись в избе травницы.
Долго ли, коротко ли, а Любим восвояси отправился, оставив женщин между собой беседовать. Толковали они, почитай, до самого обеда. Когда Агнеша вышла за ворота и отправилась в дом Горазда, солнце уж не в макушку светило, а вбок. На пыльную дорогу ложились длинные тени; пахло землей, свежей зеленью, первыми цветами.
Задумавшись, Агнеша шла, опустив голову, не замечая ничего вокруг. Молча прошла она мимо баб, собравшихся возе деревенского колодца почесать языками. Когда поравнялась со старым амбаром, вздрогнула: перед ней вырос Радим, нежданно-негаданно. Знахарка огляделась по сторонам: рядом никого не было, и Радим, очевидно, воспользовался этим нарочно. Глядя на него снизу вверх, Агнеша чуяла, как в груди разливается неприятный, странный холод.
- День тебе добрый, - усмехнулся Радим, но слова его прозвучали отнюдь недружелюбно.
- Добрый, коли так, - отвечала знахарка. – Чего тебе надобно?
- Ишь ты какая суровая! – продолжал усмехаться Радим, и в голосе его нарастала злоба. – Известно мне, зачем ты явилась: невесту мою от хвори неведомой лечить.
Агнеша взглянула на него строго:
- Не невеста Найда тебе, то и сам знаешь. Расстроилась ваша свадьба-то. И сам ты в том виноват. Все мне про тебя известно, прикрываться тебе нечем. Ведаю я и то, что другим невдомек. Извести девку вздумал? Так не выйдет у тебя ничего! Я уж обряд с ней провела, чары твои падут с нее скоро. Все назад тебе возвернется, все!
Не успела женщина опомниться, как Радим грубо схватил ее за локоть и толкнул в тень старой березы, что росла возле амбара. Знахарка, на мгновение растерявшись, опомнилась быстро. Поправила большой плат на голове, убрала с лица выбившиеся пряди волос. А Радим прохрипел ей в лицо:
- Только попытайся что дурное мне сотворить или моей семье! Я тебя насквозь вижу! Что, вздумала наколдовать мне погибель страшную?
Он рассмеялся каким-то жутким смехом. Агнеша прошипела:
- Это я тебя насквозь вижу, прихвостень чародейский! Не удастся тебе Найду уморить! Спасем мы ее! Спасем, и тебе, ворону черному, крылья-то все обломаем!
Радим изменился в лице, глаза его вспыхнули опасными угольками:
- Не совала бы ты нос в чужие дела, глупая баба! То мое дело, как с девкой поступать! Женой она мне уж и без того стала, пусть и невенчаной! А коли с ней не сладилось – другую себе сыщу! Другая мне сыновей народит, то дело нехитрое. Мне свистнуть только – любая девка замуж за меня пойдет, и глазом не моргнув!
Агнеша тяжело вздохнула, попыталась зайти с другого края:
- Послушай меня, Радим. Знаю я, что хорошим ты парнем был. Везде первым: и работником на загляденье, и женихом завидным. К чему тебе с чародеем путаться? Не губи ты ни себя, ни людей безвинных. Опомнись, покуда не поздно, отворотись от сил черных! Чую я, в душе у тебя борются добрые начала со злыми чарами! Сам ты жертвой проделок чародеевых стал, сам погибнешь ни за что, ни про что! Опомнись! Мщение не принесет тебе счастья! Сгубишь Найду – легче тебе станет?
Радим, казалось, усиленно сопротивлялся пристальному взгляду Агнеши, переворачивающему все у него в душе. Было видно, что в глазах его проскальзывают и сомнение, и страх, и боль. Он слушал знахарку молча, стараясь не поддаться на ее уговоры. А уговоры ее толкали вспомнить прошлое, прежнюю жизнь, где он гордился сам собой. Тогда он, Радим, самый завидный жених селения, был в чести у отца и у всех, кто знал его. Горазд мечтал породниться с ним… вся семья Горазда его почитала… даже Найда, и та уважала, и та старалась полюбить… но не полюбила! Радим снова зло скрипнул зубами. Блажь это все, пустые разговоры! Что толку быть добрым для всех, коли добро почитается людьми за слабость?! Разве ж не с добром приходил он к ней, Найде, поначалу? Разве ж не бился, точно рыба об лед, чтобы хоть ласкового взгляда от нее добиться, слова теплого? А она… она предпочла ему чужака, который ничего еще для нее не сделал! Что он, дружинный, мог посулить ей? Ни кола, ни двора – чем он мог взять девку? А взял же чем-то! Сердце разбередил, украл невесту, честью сосватанную! Ух, будь он проклят, окаянный! Чтобы пасть ему смертью самой лютой на поле брани…
С этими мыслями Радим медленно проговорил сквозь зубы:
- Предки наши так говорили: кровь за кровь! Отомстил я за гибель брата родного, отомщу и за смерть отца! Ведомо мне, кто в том повинен! У Горазда в семье нынче все супротив меня. Но я уж с пути намеченного не сверну. И ты мне, ведунья, не мешай: то не твоего ума дело.
- Найда – мое дело! Тетка я ей родная, уразумел? То намедни выяснилось. Потому судьба ее волнует меня более своей собственной.
- Тетка, говоришь… - задумчиво протянул Радим, и глаза его вспыхнули. – Ну, коли так, то я тебя предупреждаю: хочешь в живых остаться – отступись от Найды! Не твоя это забота.
- Ты мне погибелью-то не грози! – возмутилась Агнеша. – Хватит вороном черным над семьей Горазда виться! Не боюсь я тебя. Гляди, станешь донимать Найду – такого на тебя наколдую, вовек не оправишься! Порчу на тебя наведу, да не простую, а такую, что и чародей твой тебе не поможет! Потому не пужай меня своими угрозами!
Говорила Агнеша твердо, однако ж внутри у нее все замирало от страха: трудно было Радима в ту минуту не убояться. Да и неправду она ему сказала: не обладала она даром колдовства. Кое-что умела, да то больше знахарская наука была, выстраданная ей за долгие годы.
Радим, меж тем, всерьез воспринял ее слова. Помрачнел он еще больше, сказал ядовито:
- Гляди сама, ведунья. Коли жизни своей не жалко – дело хозяйское. Но я тебе молвил: станешь на меня порчу насылать или на моих сродников – пеняй на себя. Я тебя где угодно разыщу. С другого ты селения или нет, то для меня не значимо. Из-под земли достану, коли что дурное мне сделать задумаешь. Уезжай отсюда подобру-поздорову, покуда цела. И Найду в покое оставь: не твоя она добыча.
- Добыча! Молвишь тоже. Разве ж так о девке можно отзываться? И-и-и, видать, не любовь в тебе говорит, а сущность грубая, бездушная.
Радим сверкнул взглядом:
- Придержи язык, баба бестолковая! Некогда мне с тобой пререкаться. Запомни, что сказал я тебе, и не вздумай воду мутить! Коли что дурное мне сотворишь – за то первая и поплатишься!
И он, вынырнув из тени раскидистой березы, пошел прочь. Никто не слыхал этого разговора – никто, кроме их двоих и самой березы, покачивающей на легком ветру свои ажурные ветви.
- Жди-жди, все против тебя обернется! – выкрикнула ему вслед Агнеша нарочито бойко.
А затем, подхватившись, побежала к дому Горазда, пытаясь унять расходившееся от волнения сердце.
Назад или Читать далее (Глава 58. Сплетницы)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
