Бастуя за улучшение условий труда и равную оплату, обслуживающий персонал и пациенты приюта Монаган захватили больницу и подняли красный флаг.
Зарождающийся Советский Союз и зарождающаяся Ирландская республика, казалось, вдохновляли друг друга, несмотря - а может быть, именно благодаря - своеобразному сочетанию классовых и национальных интересов, которые они разделяли. Ленин, который, по слухам, говорил по-английски с ирландским акцентом, был восхищен Пасхальным восстанием 1916 года, восстанием ирландских республиканцев против британского правления. Он рассматривал национальное самоопределение как ступеньку к свержению западного империализма, что неизбежно приведет к классовой революции. Благодаря тому, что религиозные аспекты восстания преуменьшались, оно оставалось популярной темой в Советском Союзе на протяжении десятилетий. 50-летие Восстания было отмечено на первом съезде партии при Брежневе и широко праздновалось и обсуждалось. В свою очередь, антибританская, антиколониальная и антивоенная позиция Советского Союза активизировала движение за независимость Ирландии; в 1917 году около 10 000 человек праздновали большевистский переворот в дублинском Мэншн-Хаусе. Год спустя в том же здании была провозглашена Декларация о независимости Ирландии.
В революционной Ирландии борьба рабочего класса также переживала свой момент. Условия жизни ирландских служителей приюта были ужасными. Они жили на территории в тесноте, их жизнь контролировало начальство: их могли уволить без предупреждения за самые разные проступки, включая несдержанность, недоброжелательность, сплетни или неподчинение приказам, даже если их просили делать что-то, что не входило в их обязанности.
Классовые предрассудки не способствовали их подчиненному положению - нередко медицинские начальники ставили под сомнение компетентность персонала именно потому, что они принадлежали к тому же «рангу», что и пациенты.
Годовая зарплата мужчин была крайне низкой, а женщин - еще ниже: во многих случаях она составляла половину того, что зарабатывали мужчины. Персонал регулярно работал более 80 часов в неделю с небольшим количеством выходных, и труд был как физически, так и психологически тяжелым. Пациенты приюта в Монагане были одними из самых тяжелых больных в Ирландии.
Во время Первой мировой войны стоимость жизни в Ирландии резко возросла, а зарплата психиатрического персонала - нет. В ответ на это популярность профсоюзов резко возросла. В марте 1918 года сотрудники Монагана сами устроили небольшую забастовку, хотя и не добились больших результатов.
Именно в этих условиях активисты из Монагана пригласили Пеадара О'Доннелла возглавить переговоры в декабре 1918 года. В то время 25-летний парень был организатором профсоюза самых воинственных рабочих Ирландии и только начинал свою долгую карьеру одного из самых радикальных, настойчивых и известных левых в стране.
О'Доннелл провел две безрезультатные встречи с руководством компании Монаган. Требования были отвергнуты. Менее чем через неделю, 24 января, через три дня после провозглашения Декларации о независимости Ирландии, сотрудники приюта Монаган вновь объявили забастовку.
Хотя руководство почти сразу согласилось с большинством требований забастовщиков, оно противилось установлению равной оплаты труда для женского персонала. Именно по этому вопросу переговоры сорвались, и забастовка продолжилась.
Поскольку оставлять своих пациентов было опасно, забастовщики стали пионерами в проведении забастовки и забаррикадировались, чтобы управлять приютом, а не отказываться выходить на работу. Новость о том, что они «создали местный совет или комитет, состоящий из персонала и заключенных, для управления приютом», дошла до Палаты общин.
Реакция полиции прошла не так, как планировалось. Власти планировали быстрое и жесткое подавление: более 100 полицейских осадили больницу. Вместо этого обе стороны играли в футбол и устраивали танцы. Сын одного из бастующих даже позже утверждал, что некоторые служители обменивались формой с полицией, чтобы тайком покинуть больницу во время забастовки.
На пятый день забастовки бастующие узнали о приказе штурмовать здание. Чтобы сбить их с толку и сорвать обвинение, санитарки и их пациенты поменялись одеждой, заблокировали входы и вооружились лопатами и вилами. В конце концов ситуация не обострилась, и для возобновления переговоров был послан священник. Его встретила пожилая женщина, хромающая с красным платком на голове в тон красному флагу, водруженному над зданием. Она приподняла юбку и показала брюки - это был О'Доннел.
Забастовка увенчалась успехом. Руководство с горечью признало свое поражение. Активисты не должны были подвергаться никаким преследованиям. Работникам была предоставлена 56-часовая рабочая неделя, женатые служащие могли покидать убежище после работы, а женщины получили такую же прибавку к зарплате, как и мужчины. 3 февраля, в последнюю ночь захвата, забастовщики, полиция и некоторые пациенты устроили танцы в честь праздника.
Несмотря на всеобщее осуждение, забастовка в Монагане оказала длительное влияние на организацию труда в Ирландии. До этого была лишь одна небольшая забастовка - в дублинской портновской мастерской в 1918 году. В последующие четыре года их было не менее сотни, причем некоторые из них были довольно масштабными. Самое известное из них - захват рабочими Лимерика в ответ на чрезмерные действия британских военных. Лимерикский совет просуществовал две недели, в течение которых он контролировал продовольственные ресурсы, печатал собственные деньги и издавал газету.
Примечательно, что, несмотря на социалистические взгляды О'Доннелла, «советский» в Монагане может показаться неверным термином. Забастовщики хотели лишь улучшения условий труда, и, добившись этого, рабочий совет был распущен, и все вернулось на круги своя. Это было далеко от мировой революции, но, в целом, не это было целью ирландского советского движения. Вскоре даже эти социальные волнения оказались поглощены делом ирландских националистов. Национальное самоопределение стало приоритетнее классовых проблем.
Оглядываясь назад, можно сказать, что недолгое заигрывание Ирландии с Советским Союзом кажется неизбежным и обреченным. Маленькое государство, пытающееся утвердиться, должно искать потенциальных союзников везде, где только может; но националистическая Ирландия, в подавляющем большинстве католическая, и СССР, в котором царили атеистические интернационалистические взгляды, не стали долгосрочными партнерами.