Два сына в семье Пахомовых были погодками. Старший Митька, неуклюжий увалень, весь в отца, был работящим парнем, с раннего детства всегда на подхвате и в доме по хозяйству, и в огороде.
Младший Владик походил на мать и внешностью и по характеру. Стройный, с упругим телом и темными с поволокой глазами, он всегда был любимчиком что у учителей, что у девчонок.
Разные были братья, да и дружбы особой у них не получалось, хотя и не ссорились. Все больше молчком. Интересы-то разные. Митька хозяйственник, а Владик то книжки читает, то рисует в альбоме, то в клубе с молодежью общается.
Митя тоже в клуб ходил иногда, особенно когда туда наведывались парни и девчонки из соседнего села Берёзовка. И с ними всегда русоволосая Катя Кручинина, предмет давнишних Митиных воздыханий.
- Чего ты в ней нашел? – спрашивал его брат, а сам нет-нет, да и поглядывал в ее сторону.
Но когда оба наконец отслужили в армии и вернулись в родное село, выяснилось, что Катя все еще одна, кавалера у нее нет, работает продавщицей в лавке. Похорошела очень. И Митя медлить не стал, сразу ухаживать начал. А что? Работал механизатором, зарабатывал неплохо, молодой, сильный.
Да и неуклюжесть его после армейской службы сменилась на этакую выправку. Но когда вернулся брат годом позже, он вдруг понял, что с ним ему не тягаться. Тот и выше, и стройнее, и девчонки с ног сбились, чтобы в подружки навязаться. Влад пока нигде не работал, отлеживался, рисовал, читал и мечтал о лучшей жизни.
Отец ворчал, мать не торопила: пусть отдохнет сынок, сил наберется. Так с самого детства повелось: старший брат помощник, младший лежебока.
Пару раз Митька приводил домой Катю. Принимали ее радушно, даже Влад с дивана поднимался поприветствовать гостью. В разговор особо не вступал с ней, но Митя замечал, как его девушка краснела в присутствии брата, стеснялась.
Решил он не тянуть, замуж позвать. Далось ему это нелегко. Пригласил прогуляться до озера. Вечер был прохладный. Катя, кутаясь в его безразмерный пиджак, стояла под ветлой и смотрела на водную рябь задумчивым взглядом. А Митя ходил в разговоре вокруг да около: как, мол, плохо одному, как хочется семьей обзавестись, детишек воспитывать. Ну чтоб все как у людей.
Он отгонял от Кати стаи комаров, обмахивая ее гибкой веточкой, а она ухмылялась. Но ничего не говорила в ответ на его откровения. Было такое ощущение, что парень готов спрыгнуть с дерева, но все еще цепляется за ветки, боясь, что прыжок будет неудачным. А вдруг Катя откажет ему? И наконец он решился:
- Выйдешь за меня? – спросил он напрямик.
Девушка помедлила с ответом, потом посмотрела на него в упор и спросила:
- А как ты себе это представляешь, Митя? Ты приведешь меня в дом, где живут твои родители, брат, да? И мы все вместе будем жить одной дружной семьей. Детишек хочешь. А их куда? Ты подумал об этом?
- Ну, так многие живут, - обескураженно ответил он. – Разместимся как-нибудь.
- Нет, - твердо сказала Катя,- начинать семейную жизнь за занавеской я не согласна. Извини.
В этот же вечер за ужином Митя решил поговорить с родителями: так, мол и так, предложение Кате Кручининой сделал. Только вот жить нам негде. У брата неприятно сузились глаза, мама плечами пожала, ничего не сказав. Высказался только отец:
- Квартира-то в городе пропадает, тетка твоя тебе ее завещала, - обратился он к жене. – Подремонтируем, да пусть живут. Работу и в городе найти можно, шофером или на заводе.
- Ну, не знаю…, - ответила мама нерешительно. – Захочет Катерина в город-то переезжать? Сначала бы узнать у нее.
- А у меня спросить не хотите? – процедил Владик. – Моргнуть не успел, не то что слова молвить. Уже распорядились. А я, между прочим, решил в город поехать, в институт поступить на вечерний, работу найти, обосноваться.
Мать сразу оживилась:
- Вот и правильно, сынок. Учиться тебе надо. А переедешь, комната свободней станет, там молодые поселятся, да, отец?
- Пристройку можно сделать с отдельным входом в эту комнату. А кухня общая будет, столоваться вместе будем.
Так и решился этот вопрос на семейном совете. Митя воодушевился, они с отцом прикинули, во что обойдется строительство небольшой пристройки. Отец сказал, что знает, где достать стройматериал подешевле.
- А бригада нам не нужна. За эту осень и следующее лето выстроим, сын. И женись себе.
Так и смирились братья с родительским решением. У каждого своя дорога, своя стезя.
Владислав в августе уехал в город поступать в институт и обживаться. На ремонт квартиры денег потребовал, пришлось пока с Митиной пристройкой подождать чуток. Но за осень им все же удалось залить фундамент. А как зима наступила, накрыли все брезентом и стали ждать весны.
Катя приходила, оценила размеры жилища, осталась довольна. Сказала только:
- Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
- Следующим летом отстроимся, Катюха. А осенью и свадьбу сыграем. Ты не горюй. Мне и самому страсть как охота поскорее тебя в дом женой привести.
Девушка лишь плечом повела и пошла себе, даже в избу не зашла, с родителями не поздоровалась. Митя огорчился, проводил ее до дорожки в Берёзовку. На большее пока он рассчитывать не мог.
Влад экзамены в институт провалил, но обратно возвращаться не захотел. Заманила его городская жизнь огнями витрин, шумом площадей, неограниченными возможностями. Устроился барменом в ресторан, а затем продавцом в большой мебельный магазин, поступив в торговый техникум.
Мать гордилась младшим сыном, втихаря от отца высылала деньги, а отец свою пенсию почти целиком откладывал на строительство. Жили скудно, на Митину зарплату. Но им хватало. Зато к весне и материал закупили, благо кум на лесопилке работал. Помог чем смог.
Катя приходила не часто, и с каждым разом все недовольнее становилось ее лицо. Ее родители явились как-то к жениху домой для разговора: что же это будущие сватья не наведались ни разу?
Отец с матерью смутились, накрыли на стол, разговорились. Рассказали про пристройку показали, как идет строительство, обмыли сватовство и разошлись по-доброму. Только Катя так и сидела молча, будто ее силком сватают.
Жарким летом отец с сыном работали, не покладая рук. А вечерами Катерина забегала: то на танцы звала, то в кино. Митя отказывался порой, сил просто не было. Девушка дуться начала. И как-то вечером, уже под осень, отец сказал:
- Иди, Митяй. Я тут один без тебя справлюсь нынче.
Как же пожалел сын, что поддался на уговоры Кати. Поздно ночью соседский мальчонка в клуб прибежал:
- Там бате твоему худо. Домой беги.
Но Митя не успел. Когда примчался, застал маму чуть не в обмороке, рядом сельского доктора с опущенной головой.
- Сердце не выдержало: жара, нагрузка. Да еще папироски эти. Сколько раз ему говорил, бросай, а он…
На похороны приехал Влад на стареньком, но все же своем автомобиле. Сам мрачнее тучи, мать поддержал словесами, а с братом словом не обмолвился. Но стройку обошел вокруг, а потом исчез куда-то на всю ночь.
Соседи донесли, что в Берёзовке видели его. Пока Митя с матерью сидел, а та ревела белугой после поминок, младший отвез Катино семейство домой. У них, наверное, и остался. Все спокойней, чем в дому, где слезы, горе и тоска непроглядная.
Наутро явился: понурый, неразговорчивый. День-другой провел в кругу семьи и стал назад в город собираться. Набрался мужества, сказал все же:
- Вы меня не проклинайте, так вышло. Катерина со мной поедет. Ты, Митя, затянул со сватовством. А девки этого не любят.
Он стал укладывать свои сумки в багажник, матери было больно, горько, что сынок ее снова уезжает. А Митя смотрел на брата, и ему казалось, что все это снится ему. Ну просто не может такого быть. Не мо-жет!
А после их отъезда письмо от Кати получил.
«Не хочу я, Митя, в этой дыре прозябать. Прости уж. Меня прокляни, а на брата зла не держи. Он из-за тебя только за мной и не ухаживал. А теперь я сама ему призналась, что ждать устала, и в город хочу, и замуж. Вот он и взял меня. Прощай. Катерина».
Скомкал он эту бумажку и бросил в печь. А на сердце такая злоба на судьбу-злодейку! Не столько из-за Катьки, сколько из-за потери отца. Было такое чувство, что он один и любил его. Мама больше Владьке благоволила. Но на нее он не обижался, жалел, видя, как она по отцу убивается.
Но время идет, раны рубцуются. Вся деревня равнодушной не осталась. Помогли Мите, достроили пристройку. К зиме все готово было. Добротное крыльцо, черепичная крыша, просторная комната с дверью в его спальню, которая планировалась когда быть детской. Хоромы!
Только радости большой и это не принесло. Маманя слегла. Сначала простудилась при первых холодах. Все к мужу на могилу бегала налегке. Потом бронхит и воспаление легких. Ну а потом и вовсе сдала: похудела, потеряла аппетит и к весне угасла наконец.
Влад с Катей приехали. Он деловой, суровый. Она с животом, грузная, унылая. Кое-как через силу отвела черед и с родителями в Берёзовку подалась. Братья одни остались. А говорить было не о чем. За бутылкой горькой только детство вспомнили, школу, пацанов. Митя рассказал, кто куда уехал, кто на ком женился. Спросил, как у них с Катериной.
Влад лишь плечами пожал: нормально, мол.
- Я ее просто в город хотел вывезти, сама просила. Остановилась у меня, ну и… залетела, пришлось расписаться. Честь свою сберегла, я аж удивился.
- Давай без этих вот подробностей, - оборвал его Митя. - Честь да порядочность вещи разные, что у баб, что у мужиков. Ты у меня ее из-под носа увел, когда она только хвостом вильнула. Вот и живите. Я без вас обойдусь.
- Нам с тобой, брат, не бабу делить надо, а дом, - вдруг сказал Влад.
- Какой дом? Ты что, сдурел? – изумился Митя.
- А вот глянь, - брат вытащил из комода какие-то бумаги. – Дом-то этот матери был, от ее предков достался. У бати своего жилья тут никогда не было, пришлый он. А она дом этот и землю под ним мне отписала.
Он протянул Мите какие-то бумаги с печатями, исписанные мелким шрифтом. Вникать в написанное у него не было ни сил, ни желания.
- И что теперь? И квартира в городе тебе, и дом. А мне куда?
- Да ладно, живи пока. Но деньги на половину копи. Мы тоже с Катькой не шикуем. Ребенка ждем. Сюда я возвращаться не собираюсь. Тут стоимость дома прописана, без пристройки, правда. Вот половину этой стоимости и отдашь мне. Можно частями. Мать просила тебя отсюда не выгонять, а соберусь продать, чтоб пополам.
Митя не верил своим ушам. Уже позже узнал, что неродной он матери. Да, отец пришлый, с полугодовалым сыном в деревне появился. Погорельцы они, жена погибла при пожаре, пока он его, Митьку спасал. Маманя приютила, да так и прожили вместе всю жизнь. Все село хранило тайну.
Но все тайное рано или поздно становится явным. Узнал он об этом, когда в сельсовет приехал, чтобы справки навести про дом. Там в архивах и нашлись эти подробности. Затосковал Митя: по отцу сердце заныло, по матери… Горечь внутри разлилась такая, что хоть волком вой.
А тут Поля захаживать стала, одноклассница бывшая. Придет, посидит, чаю попьет. Иногда принесет пирожков или булочек своих.
- Ты, Митя, не горюй. Я тоже с бабулей осталась. Мои рано ушли. Понимаю тебя. Но надо жить дальше.
Пригляделся он к молодой женщине. Спокойная, рассудительная. А после первой вместе проведенной ночи и предложение сделал, сразу же поутру. Поля согласилась. Про дом ей все по-честному рассказал.
- Не стал я судиться, Полина. Хоть и посоветовали мне в сельсовете. Какой-никакой, а брат все же. Отдам половину, и наш дом будет.
- Можно и у меня жить, если что. Не горюй, Митенька. Вместе-то сподручней.
Свадьбу сыграли всем селом. Брат один приехал, без жены. Денег им на свадьбу надарили, плюс Митины сбережения. Откупился он. А Влад сказал:
- Сын у меня, вылитый наш батя, и на тебя похож. Приезжайте с Полей, хоть с племянником познакомитесь.
- Приедем, - ответил Митя. – Да и вы милости просим. Целая пристройка вон, есть где разместиться.
***
Ушли все недомолвки с годами, стерлись в памяти. У Мити с Полиной через год после свадьбы двойня родилась, две дочурки. Не до города им было. А вот Влад с Катей и со своим крепышом Олежкой были частыми гостями: и на Новый год приедут, чтобы встретить по-семейному. И летом порой нагрянут.
Не держал Митя на них зла. Наверное потому, что сам счастлив был, в своей семье, в своем доме. Брат больше не заикался о своих правах. Наладилось все, через тернии к хорошей жизни, без склок и обид. А кто старое помянет…
Мысли в прошлом бегут осторожно,
Проходя жизни пройденной нить,
Время вспять повернуть невозможно,
Настоящее нужно любить.