Бункеровка
(Из жизни судового механика)
Зычный голос старпома, разнёсшийся из всех репродукторов ледокола, мог кого хочешь поднять или достать, где бы он ни находился.
А Румянцева не требовалось ни искать, ни доставать. Он сидел в каюте и ждал того момента, когда можно начинать бункеровку.
***
Ещё вчера Юрий Семёнович вызвал его к себе в каюту и предупредил, что планируется бункеровка с танкера «Берёзово», и подробнейшим образом проинструктировал, в какие танки и сколько надо принять топлива.
Перед главным механиком на столе лежала раскрашенная в разные цвета подробная схема ледокола со всеми танками. Юрий Семёнович остро отточенным карандашом водил по ней и объяснял Румянцеву элементарные вещи по заполнению танков.
Если бы Румянцев был молодым третьим механиком, то эти сведения для него оказались бы очень полезны. Но он уже отработал третьим механиком три года и всё, что пытался донести до него главный механик, прочувствовал на собственной шкуре.
И про плотность топлива, и про его температуру, которой танкеристы манипулируют как хотят, и про мёртвые запасы в танках, и про сигнализацию, и про правила бункеровки в полярных водах. Всё это он знал, но ещё он знал одно: что главный механик обязан провести с ним инструктаж и быть спокойным, что во время бункеровки третий механик будет строго следовать всем его указаниям и не отступит от них ни на шаг.
Поэтому Румянцев, делая умный вид и демонстрируя полнейшее понимание получаемой информации, только периодически вставлял междометия типа: «Угу… понял… ясно… сделаю… хорошо», — и кивал головой, как китайский болванчик.
Но когда главный механик сделал упор на то, чтобы после бункеровки ледокол имел ровный киль или небольшой дифферент на нос, Румянцев не выдержал:
— Юрий Семёнович, но как я определю дифферент?! Ведь прибор находится на мостике. Не буду же я бегать туда. Пусть штурмана́ сами за ним следят и дают мне знать, куда надо принять больше или меньше, а там я уже сам сориентируюсь, в какие танки лучше принять, — и в ожидании ответа преданно уставился на главного механика.
Дед, приостановив объяснения, недовольно глянул на Румянцева, но, сдержавшись от острых выражений, готовых сорваться у него с языка, только хмыкнул:
— Да, ты прав. Не переживай. Я и с ними проведу инструктаж, — и пояснил: — Это им надо, чтобы дифферент был на нос. Так им легче во льдах пробиваться.
Он ещё минут пять пудрил мозг Румянцеву, но в конце концов пододвинул ему журнал и ткнул в него пальцем:
— Тут и тут распишись, — а пока Румянцев расписывался, закурил сигарету и уже обычным тоном добавил: — Мы подойдём к танкеру завтра после обеда, так что у тебя будет время подготовиться.
Увидев, что Румянцев расписался, он приказал:
— А сейчас хватай журнал и всё, что я тебе тут талдычил, доведи до сведения трюмных, и пусть они тоже распишутся, — и пригрозил пальцем. — А то знаю я вас. Сами начёркаете что ни попадя, а мне потом отдувайся.
— Всё сделаю как надо. Вы только не переживайте, Юрий Семёнович, — заверил деда Румянцев и, сунув журнал с инструктажами под мышку, с облегчением покинул каюту главного механика.
Спустившись в ЦПУ, он позвонил на мостик. Трубку поднял третий помощник.
С Володей у Румянцева сложились замечательные отношения. Они в один год закончили ДВВИМУ. Только Володя выпустился в мае, а Румянцев в июле. Володя, как грамотный штурман пользовался уважением в экипаже, да и капитан ценил его, поэтому благоволил своему помощнику.
— Привет, Вов, это третий, — начал разговор Румянцев. — Сделай объявление, чтобы старший трюмный прибыл в ЦПУ на инструктаж.
— Добро, жди, — как всегда спокойно, ответил Володя, — сейчас объявлю, — и повесил трубку.
Через минуту по ледоколу разнёсся его спокойный голос:
— Старшему трюмному машинисту прибыть в ЦПУ на инструктаж.
Румянцев сел в свободное кресло перед рабочим столиком, положил перед собой журнал инструктажей и закурил.
Минут через пять в ЦПУ появился Иван Михайлович. Он, как «старожил» ледокола, спокойно зашёл в ЦПУ, поздоровался со всеми и присел рядом с Румянцевым.
Михалыч был человеком предпенсионного возраста. Невысокий, полноватый, в старом застиранном, ещё финском, оставшимся с постройки комбинезоне. Он никогда и никуда не торопился, дело своё знал прекрасно и частенько помогал Румянцеву с перекачками и замерами топлива.
— Чего звал? — недовольно пробурчал Михалыч. — Чего надо?
— Расписаться надо, — Румянцев пододвинул журнал Михалычу, — и чтобы твои охломоны тоже расписались, — но увидев удивлённый взгляд Михалыча, пояснил: — Завтра бункеровка, вот дед и беспокоится.
— А-а-а, — протянул Михалыч, — делов-то… — и, следуя указательному пальцу Румянцева, черканул закорюку в необходимой строке.
— Так что, Михалыч, подготовь всё для бункеровки как полагается. Завтра после обеда мы подойдём к «Берёзово», и чтобы времени лишнего не тратить на шланговку. А то мастер торопится к следующему каравану.
— Да сделаю я всё, что ты раскудахтался, — поднимаясь с кресла, недовольно бурчал Михалыч. — Впервой, что ли?
— Да, Михалыч, — вторично напомнил Румянцев, зная о забывчивости Михалыча, — не забудь: пусть твои пацаны распишутся в журнале, — и подтолкнул журнал Михалычу, — а потом занесут его ко мне.
Увидев непроницаемую маску на лице Михалыча, он с подхалимажем добавил:
— Ну пожалуйста…
— Ладно, — важно пробасил уже довольный Михалыч, — сделаю, занесут, — забрал журнал со стола и направился к выходу из ЦПУ.
Румянцев знал, что, если Михалыча вежливо попросить о чём-либо, он никогда не откажет и всё сделает как надо.
Это касалось ежедневных замеров многочисленных топливных танков и много чего ещё… Особенно Румянцев был доволен тем, что Михалыч взял на себя заправку вертолёта и учёт вертолётного топлива. Он каждую неделю приносил Румянцеву рапортичку, накаляканную таким почерком, что только от одного её вида Румянцев хватался за голову, но замеры всегда оказывались правильными.
***
Неожиданно по трансляции пронёсся зычный голос старпома:
— Третьему механику подойти к трапу и начать бункеровку!
Румянцев вставил ноги в кирзовые сапоги и, накинув новую телогрейку, которую ему по этому случаю выделил по распоряжению старпома подшкипер, вышел на палубу.
Боцман уже вооружил кран, подцепил на танкере бункеровочный шланг и тянул его к приёмному патрубку.
Михалыч с тремя трюмными находились возле приёмника.
Румянцев осмотрел место бункеровки и, убедившись, что необходимый инвентарь в наличии, подошёл к Михалычу.
— Ну, я пошёл на танкер, — кивнул он в сторону сходни, которую крепили матросы. — Померим, посмотрим, что там нам дадут.
— Ага, — кивнул Михалыч, не отрывая взгляда от приближающегося шланга. — Иди. Мы тут сами справимся.
Румянцев подошёл к установленной сходне и проверил её на прочность.
— Не боись, не завалится, — уверил его подшкипер. — Сам крепил. Или бздишь по ходу? — усмехнулся он с ехидцей.
— Бабка тоже на морковку кое-что надевала, потому и прожила долго и счастливо, — не глядя на смеющегося подшкипера, ответил Румянцев.
Он ещё раз проверил прочность сходни и, взявшись за оба поручня, посмотрел вниз.
Метрах в пяти под ним топорщились смятые корпусами двух морских гигантов льдины. Воды в просвете межу бортами, отделёнными друг от друга внушительными кранцами, не наблюдалось, так что падать туда очень не хотелось.
«Да! Купаться там негде», — мелькнуло у него в голове. От такой шутки Румянцев усмехнулся и ступил на сходню.
Румянцев перешёл на палубу танкера, где его встретил бородатый мужик в потрёпанной телогрейке и треухе на голове.
— Ты, что ли, танки мерить будешь? — недружелюбно посмотрел он на Румянцева.
— Ага, — кивнул головой Румянцев и, чтобы разрядить обстановку, протянул бородачу руку. — Здорово. Николай.
Лицо мужика подобрело, и он в ответ так тряхнул руку Румянцева, что чуть не оторвал её от плеча:
— Здорово, здорово! Пошли к грузовому. Он сразу после швартовки в офис поднялся, — и, резко развернувшись, двинулся к надстройке.
Хотя танкер, как и ледокол, был финской постройки, но, войдя в надстройку, Румянцев не ощутил того комфорта, как у себя на ледоколе.
Бородач, оказавшийся донкерманом, провёл Румянцева на вторую палубу в грузовой офис. Справа от входа располагался пульт управления насосами и клапанами, а слева — стол, за которым сидел молодой парень.
Увидев входящего Румянцева, он встал с кресла, сделал навстречу ему пару шагов и протянул руку.
— Сергей, — представился он, бесхитростно улыбнувшись.
Страхи, которыми напичкал Юрий Семёнович Румянцева, моментально рассеялись. Обманом и хитростями здесь и не пахло.
— Николай, — в ответ представился Румянцев, но руку грузовому помощнику рвать не стал, а просто пожал её, как старому знакомому.
— Ну что? — посмотрел на него грузовой помощник. — Начнём? Чего нам тянуть. Ваш капитан торопится к каравану, да и наш не расположен здесь зимовать, а хочет побыстрее свалить отсюда. Тропики нас ждут, — весело объяснил он. — Пойдёшь с донкерманом танк мерить или старые замеры возьмём?
С надеждой, что Румянцев откажется, грузовой помощник посмотрел на него.
— Не-е, — отрицательно покачал головой Рязанов, — пойду померю, — хотя точно знал, что никакие его замеры реальной действительности не изменят. Помощник сколько захочет, столько и отдаст ему топлива.
Сергей на это только пожал плечами:
— Хозяин — барин.
Донкерман взял ведро с рулеткой и ветошью, стоящее тут же в офисе, и с усмешкой предложил Румянцеву, картинно приклонив голову и указав рукой на выход:
— Прошу Вас.
Увидев жест донкермана и его нарочитую галантность, Румянцев непроизвольно подумал: «Вот это театрал!» — но подчинился, и они, спустившись на главную палубу, вышли из надстройки.
Север есть Север. В лицо сразу ударил порыв ледяного ветра, от которого после тепла в надстройке стало нестерпимо зябко.
Поёжившись, Румянцев вновь подумал: «А никто никого за язык не тянул», — и двинулся за донкерманом в носовую часть танкера.
Замеры танков вскоре произвели, документы оформили, и Румянцев перебрался к себе на ледокол.
Поднявшись в каюту к деду, он осторожно постучал о косяк открытой двери и осторожно заглянул внутрь.
— Можно? — поинтересовался он у сидящего в монументальной позе Юрия Семёновича.
— Заходи, заходи, — грозно посмотрев на Румянцева, разрешил дед и протянул руку за документами: — Давай их сюда.
Румянцев по застланной бумагой дорожке, ведущей к столу деда, прошёл и положил стопку бумаг ему на стол.
— Ну, — Юрий Семёнович выжидающе посмотрел на Румянцева, — и как там обстановка?
— Да нормальная там обстановка. Никто нас дурить не собирается. Парень там молодой, — пожал плечами Румянцев.
— Это мы ещё посмотрим, как дела пойдут, — бормотал себе под нос дед, просматривая документы и расписываясь в них.
Перелистав все бумаги, он поставил на них печать и поинтересовался у Румянцева:
— У тебя там всё готово к приёмке?
— Да всё готово. Вот отдам бумаги — и можем начинать, — подтвердил Румянцев.
— Хорошо, начинай, — сурово разрешил дед, тут же напомнив: — Следи за тем, чтобы не больше тысячи в час давали. Капитан планирует здесь стоянку в пять часов.
— Понял, понял, — закивал головой Румянцев и, прихватив документы, спустился на главную палубу, где его уже ждал донкерман, что-то активно обсуждающий с Михалычем.
Румянцев передал ему документы, и бункеровка минут через десять началась.
Пульт управления клапанами топливной системы находился в носовом машинном отделении. По мнемосхеме Румянцев следил за пополнением танков и переключал клапана́ на них.
За четыре часа бункеровки ему пришлось изрядно побегать с самого низа машинного отделения на главную палубу и обратно.
Хорошо, что с замерами танков помогали трюмные.
К концу бункеровки у Румянцев получил от них полный список заполненных танков, и после сигнала донкермана, что бункеровка закончена, прошёл к себе в каюту и по таблицам начал вычислять, сколько топлива находится в каждом танке.
Все расчёты приходилось производить вручную. То есть шариковой ручкой в специальной тетради в столбик проводить все арифметические операции.
Прервал его вычисления телефонный звонок. Звонил Юрий Семёнович.
— Ну, долго ты там ещё? — недовольно прорычал он в трубку.
— Сейчас, минут через десять заканчиваю, — попытался объяснить Румянцев, но дед ничего не хотел слушать:
— Чтобы через пятнадцать минут был у меня! Капитан меня торопит, — тут же объяснил он свою нервозность.
Румянцев положил трубку телефона и продолжил вычисления, которые прервал телефонный звонок. Оттого, что кто-то окажется недоволен или торопится, сложить, разделить или умножить он всё равно быстрее не сможет.
Телефон звонил ещё пару раз, но Румянцев не поднимал трубку, продолжая вычисления.
Наконец он их закончил и, прихватив записи, поднялся к деду.
— Где ты лазаешь?! — прогромыхал на него дед. Куда делась вся его интеллигентность…
— Считал. — Румянцев выставил для оправдания тетрадку с расчётами.
— Ну и что? Сошлось? — грозно глянул на него дед.
— Да тонн пять никак не могу найти, — попытался объяснить Румянцев задержку с расчётами.
— Да чёрт с ними, с этими пятью тоннами! Да мне на них… — Тут уже Юрий Семёнович не постеснялся в выражениях, поясняя обалдевшему Румянцеву все жизненные действия, которые он собирается произвести с этими пятью тоннами. — Что, не понимаешь, что ли, что вся эта экономия делается только тонко отточенным карандашом? – вертел он в руках именно такой заточенный карандаш.
Однако, поняв, что его куда-то не туда понесло, дед прервал сам себя на пике своих излияний и чуть ли не крикнул Румянцеву:
— Марш немедленно на танкер, и чтобы через полчаса был здесь с документами. Понятно?
Дед так зыркнул на Румянцева огненным взглядом, что тот чуть ли не воспламенился от него и моментально отреагировал:
— Понял, сделаю. Ждите. Через полчаса вернусь, — и кинулся из каюты главного механика на танкер.
Но на танкере никто никуда не торопился. С донкерманом пришлось заново перемерять все танки рулеткой, а с Серёгой — пересчитывать согласно таблицам замеров всё топливо в танках. Пока Серёга точно так же считал в столбик получившиеся замеры, Румянцеву принесли огромную кружку чая, и он с наслаждением его потягивал.
Неожиданно Румянцев почувствовал, что танкер слегка закачался.
— Чё такое? — Он с удивлением посмотрел на грузового помощника.
— Да кто его знает… — автоматически ответил Сергей, не отрываясь от вычислений.
— Как кто его знает? — забеспокоился Румянцев, поднялся со стула и подошёл к иллюминатору.
От зрелища, которое он увидел, у него пропал дар речи.
Ледокол не спеша отходил от танкера. Это подтвердил и вошедший донкерман.
— Ты представляешь, — со смехом начал он, — они скинули все чалки и отошли.
— Как отошли? — не понял его грузовой помощник.
— Как-как? — рассмеялся донкерман. — А вот так. Взяли и молча пошли.
— А я? — недоумённо воскликнул Румянцев. — Меня что, забыли, что ли?
— А ты, третий, теперь будешь работать в Приморском пароходстве, — рассмеялся донкерман.
— Да иди ты со своими шутками! — махнул на него рукой Румянцев и посмотрел на Сергея. — Пошли на мостик. Да зови ледокол обратно. Пусть меня забирает, — потребовал он у грузового помощника.
— Подожди, — отмахнулся от него Сергей. — Потерпи пять мнут. Сейчас тут всё закончу, мастер подпишет, тогда и будем звать твой ледокол. Ведь на них надо и печати поставить, и подписать надо. — Он кивнул на стопку бумаг, лежащую на столе.
Румянцев встал к иллюминатору и молча смотрел на удаляющийся ледокол, который постепенно превращался в чёрную точку на горизонте.
Наконец Сергей закончил печатать необходимые бумаги, поднялся из-за стола, потянулся и решительно заявил:
— Пошли к мастеру. Он подпишет коносаменты и тогда уже пусть сам вызывает твой ледокол. Ведь без вашей печати это, — он потряс пачкой отпечатанных листов, — всего лишь бумага.
На мостике капитан танкера монотонно начал вызывать ледокол, а когда тот ответил, то сообщил, что у него на судне остался третий механик, на что получил неординарный ответ:
— А чего это он там делает у вас? Ему в каюте надо быть.
Но когда капитан танкера разъяснил, что надо ещё и подписать коносаменты, оформления которых ждал третий механик, то получил ответ:
— Сейчас подойдём, но пусть третий будет на палубе, а то нас уже караван ждёт.
Румянцев с радостью наблюдал, как над чёрной точкой далеко во льдах взвился клуб чёрного дыма, что значило, что кто-то из штурманов резко поставил рукоятку телеграфов на самый полный. Точка сделала полукруг и начала увеличиваться в размерах.
Через полчаса ледокол застыл на траверсе «Берёзово» и медленно начал приближаться к его борту. Румянцев терпеливо стоял на палубе танкера с кипой бумаг в руках.
На палубе ледокола матросы суетились с установкой сходни, а когда они её скинули на палубу танкера, то вышедший к ней старпом заорал на Румянцева:
— Чего стоишь? Чего ждёшь? Мухой на борт с бумагами!!!
Следующего окрика Румянцев ждать не стал и, взбежав на борт, вручил пачку бумаг старпому. Следом за ним на борт взбежал и грузовой помощник с танкера.
Старпом пролистал коносаменты и с удивлением посмотрел на Румянцева:
— Что в них не так? Всё вроде правильно оформлено…
— Подписать надо и печати везде поставить. — Румянцев наивно смотрел на старпома.
Тот, поняв, что от него требуется, крикнул подшкиперу:
— А ну, ко мне, быстро!
На что тот моментально отреагировал и чуть ли не как бравый солдат Швейк вытянулся во фрунт перед старпомом.
— Чего застыл? — опять завопил старпом. — Загибайся, как я буду печати ставить?
Подшкипер наклонился, упершись руками в колени, и так застыл, ожидая дальнейших распоряжений старпома. Но тот уже не орал. Он разложил на широкой спине подшкипера бумаги и принялся их подписывать и штемпелевать. От каждого удара печати подшкипер содрогался, но стойко исполнял роль стола.
Румянцев забирал бумаги у старпома, а грузовой помощник их сортировал.
Пропечатав и подписав все бумаги, старпом грозно посмотрел на грузового помощника:
— Всё?
— Ага, — кивнул тот в ответ.
— Так чё ты тут стоишь? Дуй к себе. Тут и без тебя дел невпроворот.
Помощника от такого ледяного общения как ветром сдуло, но старпом всё не мог успокоиться.
— А ты чего застыл? — заорал он на подшкипера, находящегося в коленопреклонённой позе. — До утра тут, что ли, торчать собрался? Убрать сходню! Отходим!
Такого окрика подшкиперу хватило, чтобы распрямиться и кинуться к сходне, которую вместе с парой матросов они втащили на борт.
Старпом задрал голову, придерживая фуражку на голове, и замахал руками, сигнализируя, что все дела закончены. Над трубой ледокола взвилось облачко чёрного дыма, корпус задрожал, и он начал движение.
Дальнейшего развития событий Румянцев ждать не стал. Он поднялся в каюту главного механика, которому передал документы о принятом топливе.
Шёл пятый час утра.
29.04.2022
Рассказ опубликован в книге "Морские истории" https://ridero.ru/books/morskie_istorii/
Серия танкеров типа «Самотлор» строилась на судоверфи "Rauma-Repola" (Финляндия, г. Раума).
В 1974–1978 г. г. построено 14 судов, все по заказу ММФ СССР:
12 — для созданного в 1972 году Приморского морского пароходства, 2 — для Латвийского морского пароходства.
Тип судна: теплоход, танкер.
Конструктивный тип: однопалубное, с баком и ютом, с двойными бортами и двойным дном,
с МО и жилой надстройкой в корме, с наклонным носом и крейсерской кормой и ледовым усилением корпуса.
Назначение: перевозка нефтепродуктов, китового жира, сиропов, растительного масла и т. д.
Одновременно можно перевозить до шести сортов груза.
Район плавания: неограниченный, может работать без ледокольного сопровождения.
Класс Регистра: KМ (*) УЛ [1] А2 нефтеналивное
Дальность плавания: 10000 миль
Экипаж: 37 чел. (запасных мест — 9)
Технические данные:
Валовая вместимость: 12196 рег. т
Чистая вместимость: 6639 рег. т
Дедвейт: 16770 т
Длина: 160,0 м
Ширина: 23,0 м
Высота борта: 12,9 м
Осадка: 5,96/9,20 м
Марка ГД: дизель "6ДКРН 74/160-3" (Брянский машиностроительный завод)
Мощность ГД: 1 х 8538 кВт (1 х 11600 л.с.)
Скорость: 15,7/16,3 уз.
6 грузовых танков общей вместимостью 17937,3 куб.м
1 сухогрузный трюм вместимостью 840,0 куб.м
6 винтовых грузовых насосов марки "W7TZK-130" подачей 350 куб.м/ч
5 легких грузовых стрел грузоподъемностью 4 х 5,0 т и 1 х 3,0 т
Ледокол «Адмирал Макаров»:
Проект: P-1039 (Финляндия), тип Ермак
Место постройки: Wärtsilän Hietalahden Telakka OY, Финляндия, Хельсинки
Валовая вместимость (т) 14058
Чистая вместимость (т) 4217
Дедвейт (т) 7560
Водоизмещение (т) 20247
Длина габаритная (м) 135
Длина расчетная (м) 129,81
Ширина габаритная (м) 26
Ширина расчетная (м) 25,97
Высота борта (м) 16,71
Осадка судна (м) 11,00
Скорость (уз) 20,30
Запасы топлива (т) 5390
Водяной балласт (т) 5082
Категория якорных цепей Повышенной прочности
Калибр якорных цепей (мм) 63,00
Количество палуб 4
Грузоподъемность (т) 14058
Количество переборок 6
Поперечные переборки 6
Материал корпуса Ст.3сп
Марка главного двигателя 9х12 ZH40/80 Вяртселя/Зульцер
Тип топлива Дизельный (мазут)
Количество главных двигателей 9
Мощность главных двигателей л.с. 41395
Тип движителя 3 - Винта фиксированного шага со съемными лопастями
Суммарная мощность генераторов квт 6 * 840
Количество генераторов 6
Количество лопастей на винте 4
Количество главных котлов 2
Давление (МПа) 8.0
https://www.litres.ru/author/aleksey-makarov-12059731/